— А вы не крутите, сударыня, кругом да около — скажите сразу, чего узнать желаете. Что ведаю, ничего не утаю.
Надя вопросительно посмотрела на Серапионыча.
— Полагаю, Наденька, нам незачем что-либо скрывать от Государя, — заметил доктор. — А о том, для чего мы сюда прибыли, знает даже Петрович. Затем и отряжен — следить за нами.
— И очень хорошо, что теперь его здесь нету, — добавила Чаликова.
— Вообще-то мне, наверно, не следовало отсылать его на конюшню, — чуть помолчав, произнес Дормидонт. — А уж тем более сечь. Просто меня давно уже никто так бесстыдно не гневил… Да, так за каким делом бишь вы сюда приехали?
— Прежде всего мы были рады возможности повидать Ваше Величество, — поспешно, пока Надя не приступила к расспросам, сказал Серапионыч. — И лично для меня все дела и все задания — не более как удачный повод с вами повидаться.
— Да ладно уж тебе, эскулап, — пробурчал Дормидонт, хотя чувствовалось, что слова доктора пришлись ему по душе, потому что были искренни. — Это все присказки, а вы давайте ближе к делу.
— Суть дела в том, — решительно заговорила Надя, — что обнаружилась рукопись, из которой следует, что сокровища вашего предка, царя Степана, возможно, спрятаны где-то здесь. Или в самом тереме, или в его окрестностях. И вот для их-то поисков ваш зять господин Рыжий нас и пригласил.
— Какая еще рукопись? — изумился Дормидонт. — Какие сокровища?!
Чаликова достала из сумочки журналистский блокнот:
— Я тут вот кое-что переписала. Это письмо двухсотлетней давности, адресованное вашему пращуру царю Степану. Оно было случайно найдено в царь-городском древлехранилище, и кто-то решил, что там идет речь о сокровищах, которые он вывез из Новой Мангазеи. — Надя перелистнула несколько страниц и зачитала: «Докладаю тебе, батюшка Великий Царь, что поручение твое выполнил и привез искомое имущество в Боровиху, где и ожидаю тебя, дабы распорядиться оным по твоему, Государь, усмотрению и повелению. Засим поздравляю тебя со славной годовщиною твоего рождения и желаю прожить еще шесть десятков лет на радость себе и на благо народу нашему. Остаюсь, батюшка, твой верный и преданный холоп Митька Смурной».
— Да-а, весьма любопытно, — проговорил Дормидонт. — Но при чем тут, понимаешь, Степановские сокровища?
Надежда посмотрела на Серапионыча, как бы предоставляя ему продолжить рассказ. Доктор прокашлялся, зачем-то поправил на носу пенсне и привычно добавил в чай несколько капель из невзрачной на вид скляночки, которую неизменно держал во внутреннем кармане:
— По словам господина Рыжего, документ относится к моменту очень интересному с точки зрения истории. Хотя дата и не поставлена, однако можно понять, что письмо было написано в канун шестидесятилетия царя Степана. Как раз незадолго до этой знаменательной даты Степан вернулся из похода на Новую Мангазею, откуда привез немало всяких богатств, включая полупудовый алмаз, хотя лично я сомневаюсь, что такие в природе вообще встречаются. И вот незадача — как раз через несколько дней после торжественного празднования славной победы, совмещенного с не менее славным юбилеем, Государь внезапно занемог и еще через неделю скончался. Вот. А Димитрий Смурной был одним из ближайших поверенных царя Степана и выполнял его самые тайные поручения… Хотя вы, Государь, все это и без нас хорошо знаете.
— Знаю, конечно, как не знать, — кивнул царь. — Ну да ты, эскулап, все едино продолжай — складно говоришь.
— И вот сведущие люди рассудили, что царь Степан вполне мог поручить этому Митьке Смурному распорядиться трофеями, привезенными из Новой Мангазеи, — не без важности продолжал Серапионыч.
— То есть тайно перевезти сокровища в Боровиху, А затем он сам должен был туда прибыть, чтобы ими распорядиться, но не успел, так как заболел и вскоре скончался. — Доктор глянул на Чаликову. — Наденька, я ничего не напутал?
— Нет-нет, все верно. Сразу после похода была составлена подробная опись драгоценностей, однако ни одна вещь из этого списка так нигде и не «засветилась». Из чего следует, что сокровища до сих пор там и лежат, где их спрятали два века тому назад. То есть либо в Боровихе, либо где-то здесь, потому что Загородным или Царским Теремом это место начали называть около ста лет назад, а раньше звали Боровихой. Ну, так же, как и соседнюю деревню. Вот, собственно, и все. И на основании вышеизложенного мы должны будем искать сокровища в ваших краях.
— Пустое, — махнул рукой Дормидонт, который очень внимательно слушал рассказ Нади и Серапионыча. — Похоже, кое-кому уже просто делать, понимаешь, больше нечего.
— Государь, если под «кое-кем» вы подразумеваете Рыжего, то ему-то как раз есть, что делать, — почтительно возразил Серапионыч. — Но инициатива искать сокровища исходит отнюдь не от него. И ежели Василию Николаичу с его сыскными способностями не удастся раскрыть эту тайну, то сюда приедут совсем другие люди, станут ломать стены и потолки, перекопают всю землю, а то еще и начнут черпать воду из пруда…
— Поверьте, Ваше Величество, мы вам не угрожаем, — подхватила Надя, заметив, как помрачнело лицо Дормидонта, — но такова правда жизни. И ни вы, ни мы здесь ничего поделать не можем!
Царь не ответил, лишь поставил локти на стол и закрыл лицо широкими ладонями. Надя и Серапионыч с опаской переглядывались, не зная, чего ожидать.
Через несколько мгновений Дормидонт отнял ладони от лица, и доктор поразился — бывший монарх, который только что казался таким посвежевшим и помолодевшим, вновь выглядел тем смертельно усталым человеком, каким Серапионыч знавал его год назад.
— Спрашивайте, — сказал Дормидонт каким-то отчужденным голосом. — Что знаю, ничего не утаю.
— Тут вот нижняя часть терема сделана из камня, а верхняя из дерева, — приступила Надежда к расспросам, взяв на изготовье блокнот и авторучку. — Было ли так спроектировано с самого начала, или второй этаж достроили позже?
— Погодите, сразу и не вспомнишь… — Дормидонт ненадолго задумался и потом заговорил оживленно и по-деловому (Наде показалось — нарочито оживленно и по-деловому): — Значит, так. Степан собирался строить терем в три жилья, и все три каменные, но успел только самый низ. Он ведь вроде бы вообще собирался здесь проводить большую часть года, потому и строиться задумал основательно. А его наследник Феодор Степанович тут бывал изредка, наездами, ему хоромы были ни к чему, и он велел надстроить сверху только одно жилье, да и то деревянное.
— В деревянном жить и для здоровья пользительнее, — ввернул Серапионыч.
