И что же в итоге я сделал? А вот что. Я провел этот месяц в приготовлениях. Я купил молодого смышленого пса, дворняжку, к слову сказать, ибо они зачастую обладают недюжинным умом, маленького песика с пронзительным тонким голосом. Наверное, некоторые из вас гадают, кто же в итоге подслушал, когда Император заговорил о Трансерине. Так вот — именно он. Целый месяц я его дрессировал. Да, дрессировал. Представляете себе собаку, которую дрессировали, чтобы она погибла во славу своей страны или лаяла в интересах империи? В общем, я его надрессировал лаять при упоминании Трансерины. Он насобачился это делать за неделю. А к концу второй недели это слово невозможно было при нем произнести, чтобы он хоть раз не гавкнул. И если ему немедленно не давали кусочек сахара, он принимался гавкать громче и громче. А еще я надрессировал его тихонько прятаться под столом.
Вот и все. Да, я еще дал сто фунтов официанту, который посадил пса под стол. И это вернулось сторицей. В каком-то смысле это вернулось сотнями миллионов фунтов. Ибо Император все ж таки заговорил о Трансерине, как нам всем нынче известно. И песик услышал его, а я услышал песика и обнародовал все остальное, и мы на какое-то время спасли мир. Ну, что уж теперь говорить, теперь уж все пропало.
Последняя фраза старика Госколда сильно удивила некоторых из молодых посетителей клуба, — юношей в военной форме, посетивших любимое пристанище на время своей увольнительной. Ведь мир казался им прекрасным, пусть даже он и лежал в руинах. Но старик Госколд был слишком стар, чтобы надеяться дожить до того дня, когда этот мир отстроят заново.
Комментарии «Боги Пеганы»
В. Кулагина-Ярцева
Первая книга Лорда Дансейни была напечатана за его счет — в 1905 году у лондонского издателя Элкина Мэтьюза. Читатели встретили книгу благосклонно, хотя она и показалась необычной.
Это сборник историй, посвященный вымышленным Дансейни божествам, живущим в Пегане. Книга иллюстрирована художником Сидни Саймом.
Комментарии к этому и другим сборникам по большей части основаны на автобиографической книге Лорда Дансейни «Солнечные блики»[12].
В 1903-м Дансейни больше интересовался охотой на лис и политикой, чем писательством. В книге воспоминаний он пишет, что на него оказали влияние два события: встреча на охоте с мистером Джеком Хоуп-Джонстоном, с которым они много разговаривали о литературе, и просмотр в Театре Его Величества спектакля «Любимец богов»[13].
«Когда я начал писать, в изображаемых мною богах не было ничего японского, тем не менее, „Любимец богов“ помог мне показать, что это мир, границы которого находятся за пределами самой дальней охоты на лис и вне каких бы то ни было политических схем. Много лет спустя, когда в Театре Его Величества проходил аукцион, я вспомнил об этой манившей руке, указавшей мне на Восток, и купил все акварельные эскизы декораций к этой пьесе.
И с тех пор я пишу, ведомый двумя источниками света, которые далеко не всегда светят вместе, — поэзией и юмором»[14].
Лорд Дансейни сам сделал рисунки к этой книге, сознавая при этом, что можно найти иллюстрации гораздо лучше. «Но мне казалось, что только два человека могли бы проиллюстрировать книгу так, чтобы мне понравилось. Про одного я знал, что он уже умер, а про другого не знал, жив ли он. Эти два художника, что произвели на меня такое впечатление, были Гюстав Доре[15] и Сидни Сайм[16]. По счастью, Мистер Сайм не только оказался жив в 1904 году, но и живет до сих пор. Этот удивительный человек согласился сделать для меня восемь иллюстраций, и я никогда не видел работающего в черно-белой графике художника с таким колоссальным воображением. Я ставлю его выше Бёрдсли[17] и не знаю, кто еще из живущих сейчас художников мог бы создать волшебные сцены на бумаге с помощью туши и краски из ламповой копоти. Разумеется, нарисованные им для моей книги боги и их небеса были совсем другими, чем я их воображал, но я понимал, что невозможно поймать Пегаса Сайма и провести его точно тем же путем, каким шел я сам, а если и возможно, то только подрезав ему крылья.
Поэтому я предоставил мистеру Сайму возможность делать то, что ему нравится, и я считаю, что восемь иллюстраций, которые он сделал для моей первой книги — одни из самых замечательных, что я когда-либо видел»[18].
«.. мистер Сайм прислал иллюстрации, и я стал лучшего мнения о себе, потому что то, что было мною увидено и записано прозой, нашло еще один способ выражения. Например, как-то утром я видел лебедей в Кламбере, когда был там вместе с покойными герцогом и герцогиней Ньюкасл, и шелест их крыльев и воспоминание о Южной Африке дали толчок фантазии, что отразилось в одной из историй „Богов Пеганы“, только я превратил лебедей во фламинго, а теперь они украшают эту удивительную иллюстрацию[19]. Насколько мои фантазии далеки от реальных путешествий, когда-либо совершенных мной, можно судить по следующему фрагменту, взятому со страницы рядом с этой иллюстрацией, украсившей мою книгу: „Они продолжали лететь на Юг мимо всех миров, оставляя их за собою, пока впереди не оказались лишь Араксес, Задрес и Хираглион. Отсюда огромная Ингази казалась лишь светлой точкой, а Йо и Миндо больше не были видны“»[20].
Время и боги (Time and the Gods)
Вторая книга Лорда Дансейни. Впервые была издана в сентябре 1906 года Уильямом Хейнеманном и впоследствии неоднократно перепечатывалась.
Дансейни предварил ее коротким предисловием. Книга представляет собой сборник рассказов, связанных с вымышленным Дансейни миром божеств, населяющих Пегану.
Книгу иллюстрировал любимый художник Дансейни, Сидни Сайм.
Вот что пишет о сборнике сам автор:
«В течение этой зимы и следующим за ней летом рассказы, которые я теперь — и в дальнейшем — диктовал своей жене, сложились в книгу, которую я назвал „Время и боги“. Эта книга и последовавший за ней сборник „Меч Веллерана“ были названы, как большинство сборников коротких рассказов, по, я бы сказал, неправильному принципу, то есть по одному из рассказов сборника. Я просто следовал существующей традиции, но сейчас мне кажется, что у книги должно быть отдельное, собственное название. Хотя я считаю, что все фантазии получают толчок от мира, в котором мы живем, оказалось, мне трудно проследить, с чем именно связаны фантазии, породившие „Время и боги“, потому что я придумывал по мере надобности небеса и земли, и королей, и народы, и обычаи; но нисколько не ощущал, что выдумываю, казалось, я записываю историю земель, которые видел в позабытых теперь странствиях. Название рассказа, по которому я озаглавил книгу, возникло, подобно большинству названий, как единственно возможное для этого рассказа, словно он уже где-то был записан и назван, а оригинал этого названия я сумел проследить, потому что через несколько лет натолкнулся на строчку Суинберна, начинавшуюся словами: „Время и боги враждуют“[21], и подумал, что когда-то давно услышал эту строку, возможно от мистера Хоуп-Джонстона, но забыл ее, и она погрузилась в глубины сознания, туда, где возникают фантазии. Это всего три слова, и легко предположить, что употребление двумя разными людьми одних и тех же трех слов — не больше чем совпадение, но я верю, что память умирает не так легко, как нам кажется, и чувствую себя в долгу перед Суинберном за эти три слова. Первая часть книги представляет собой мир, где правят боги Пеганы, но по мере того, как книга продвигалась вперед, я сделался еретиком по отношению к собственной ереси и написал рассказы о людях, поклонявшихся другим богам»[22].
