Лин был прав: пора убираться отсюда. Но одно я не мог сделать: оставить мастера Талдиана лежать на этой площади.
Я склонился над неподвижным телом. Вражья плетенка накрыла ноги и половину туловища, превратив всю левую его часть в сплошной ожог с глубокими обугленными следами основных линий. Относительно целыми остались лицо, плечи и правая рука – если не считать покраснений и волдырей от сгоревших волос и одежды. Но как раз в тот момент, когда я подумал, что человек с такими ранами просто не мог остаться в живых, обожженные ребра чуть приподнялись на вдохе. Живой. Все-таки живой. Головой я понимал: это ненадолго. Но в душе всколыхнулась бешеная, безумная надежда. Он ведь маг, и сильный. И явно умеет управляться с даром получше остальных. А дар – это не только способность влиять на магическое поле. Это то, что поддерживает тело молодым на протяжении столетий, хранит от болезней, заращивает раны с невероятной скоростью. Если у кого и есть шансы выкарабкаться после таких ожогов, то это у мастера Талдиана.
Бережно подняв раненого, я понес его к лодке. Лин, не способный пропустить такое знаменательное событие, крутился рядом, приняв на себя торжественную обязанность переноски магического жезла. То-то, чую, будет назавтра хвастовства – держал в руках самую что ни на есть чародейскую вещицу!
– А я все-все видел! – гордо сообщил парнишка по дороге. – Я сразу понял, когда стража рынок начала разгонять, что тебя чародеи ловить будут! Отогнал под мост лодку, там и прятался! Пусть этот Риш только попробует теперь мне не поверить!
Похоже, я проморгал добрую половину представления. Но расспрашивать про разгон рынка благоразумно не стал. Последнее, что я хотел сейчас, – это выслушивать очередную историю в красках.
– Куда править? – деловито осведомился малец.
Хороший вопрос, учитывая солидную толпу зевак, собравшихся на противоположном берегу.
– Ты знаешь какие-нибудь укромные места ниже по течению? – спросил я у парнишки.
– Да полно! – гордо надулся тот. – Вот то, например, где Кирта Кривого чуть сом не сожрал! Больше лодки этой зверюга была, вот не вру!
Нет, этот репей и в очереди перерождения уболтает всех настолько, что его пропустят вперед, лишь бы скорее избавиться. Но что бы я делал сейчас без этого мелкого сорвиголовы!
Надо решать, куда податься, и немедленно. Я еще раз поглядел на зевак, потом на мага, неподвижно распростертого на дне лодки. Ни о каком спешном бегстве с раненым на руках не могло быть и речи. Для него это верная смерть.
«Безухий?» – мелькнула надеждой мысль и тотчас же угасла. Нет, князь не будет ввязываться в такую сомнительную историю. Не сейчас. Будь раны чуть полегче, будь шансы чуть выше, будь неприязнь Безухого к ринской школе чуть слабее… Надо искать другие варианты. Пожалуй, я знал в Стрелке пару-тройку лекарей, что сначала окажут помощь и лишь потом побегут сдавать сомнительных пациентов. Хотя… Какой лекарь! Нужен маг. На магистра Илиро надежды мало. Даже если она способна что-то подсказать, ее придется уговорить на помощь мастеру враждебной школы. А прежде – добраться. Лиирна? По тому, что я слышал про семейство Астеш, искать ее придется даже не в кишащем боевиками Высоком городе, а в казематах Академии со всеми родственниками опального архимагистра. Остается надеяться, «Клинок» или кто-то другой из их компании разбирается в целительстве!
– Правь к тому берегу, – принял я решение.
Мы были примерно на середине реки, когда шевельнулся сначала один, потом другой из лежащих на площади боевиков. Так что же это получается – они все живые? Выходит, мастер до последнего использовал обездвиживающие и оглушающие контуры, пока по нему лупили полноценными боевыми?
Поугасшая было ненависть к Академии полыхнула с новой силой. Да, чародеи не являлись поголовно уродами, и жизнь большинства из них оказалась на поверку далеко не медом в сахаре. Но представься мне сейчас возможность раскатать по камушку звездами оставленное черное здание вместе с половиной Высокого города, не задумывался бы ни мгновения.
Даже мелкий репей сообразил, насколько я не в духе, и больше не пытался осчастливить историями про сомов-людоедов и щук размером с крокодила, просто работал веслом, молчаливо и сосредоточенно.
Лодка ткнулась носом в ил за мостом, у Козлиной горки, где в целом обрывистый ринский берег образовывал пологий песчаный пляж.
– Чего уставились? – рявкнул я на подтянувшуюся толпу и развернул широким кругом светящуюся красную нить.
Люди испуганно прянули в стороны. Никто не пытался даже воспрепятствовать ни на Мостовой улице, ни на Булыжной, до самой «Золотой жабы».
Обе руки у меня были заняты телом мастера, и потому дверь я распахнул ногой, сопроводив удар порядочной порцией магии. Дубовые доски рассыпались в мелкие щепы.
Заспанная подавальщица и несколько клиентов, уже порядком нетрезвых, явно пропустили новости о магической битве на рынке, но плывущее в воздухе алое кольцо, ужатое до размеров светильника, мигом убедило их в необходимости сидеть тихо. В полном молчании, нарушаемом лишь возбужденным сопением Лина, мы проследовали по лестнице вниз, миновали длинную череду бочек и остановились перед потайной дверью.
Пробудив дар, я попытался мысленно «нащупать» печать, но не тут-то было! Еще вчера я ощущал ящеролюдову плетенку вполне отчетливо, а сейчас не мог разобрать ничего, кроме легкого зуда.
Кометы, ну и что теперь делать? Ломать охранки и оставлять открытую дорогу боевикам? То-то в Академии спасибо скажут, им как раз не хватало визуала последние триста лет, чтобы проникнуть в катакомбы и покопаться в секретах ринской школы!
«К ящеролюдам, – зло подумал я. – Сами виноваты, нечего было бросать без присмотра целый город!» Может, по «официальным признакам» печати я и был посвященным ринской школы, но ни малейшей симпатии к этому заведению не ощущал. Более того, ненавидел почище всякой Академии.
Губы и здоровая рука чуть шевелились в такт появлению контуров вроде того, что до сих пор холодил мне спину. Они оплетали обожженные места, будто растущие на глазах побеги какого-то диковинного растения. И требовалось их много – неизмеримо больше, чем понадобилось мне.
Худощавое сложение мастера было просто подарком звезд, но мне уже начинало казаться, будто он весит поболее любого здоровяка с боевого факультета. Как ни хотелось мне поскорее уйти в глубь лабиринта, обойтись без привала не удалось.
То, чем занимался маг, пока я, едва живой от усталости, переводил дух, выглядело загадочно. По ауре видимыми потоками струилась магия. Завихрялась водоворотами, перетекала из одного участка в другой, наполняя свечением потускневшие пятна. Я крайне надеялся, что это – прием, позволяющий магам исцеляться при помощи силы.
