Она склоняется над ним, касается губами его сухих потрескавшихся губ... и вдруг видение начинает таять. Комната тонет во тьме, контуры предметов расплываются... она не желает уходить, она не может оставить его одного в этой тьме! Но сила, с которой бесполезно бороться, швыряет ее вниз, назад, во тьму, в ее разрушенную реальность...
И новые голоса манят ее за собой, необратимо изменяя пространство...
* * *
...- Кто ты... где же ты? - ее падение замедлилось, но вокруг по-прежнему было темно. - Ответь мне... ответь... - разум отказывался верить в его смерть, но перед глазами все еще стояло его лицо... лицо мертвеца, черты которого неуловимы... она видела того, чей образ хранила ее память, но это не было его истинным лицом...
- Дэйна?.. - его голос прозвучал так тихо, что только в этой звенящей ледяной пустоте она могла его расслышать.
- Рангольд... - у нее перехватило дыхание. - Где ты?
- Это не мое имя... но помоги мне, прошу тебя... помоги мне...
- Ран?..
- Не отпускай меня... нет... нет, не надо... не отпускай...
Боль, пронзившая ее, была невыносима, но, при всем желании, она не могла бы определить ее источник. Она чувствовала, что он боролся с чем-то, что превышало ее понимание - и поняла, что он проиграл. Она и сама уже готова была сдаться, готова была раствориться в окружающем ее непроглядном мраке, когда прямо перед ней вдруг вспыхнули лишенные зрачков золотые глаза, и ужас более древний, чем можно себе представить, сковал ее душу холодом. Так уже было, она знала это, все это уже случалось с ней, и эти глаза, глаза Охотника, принесли с собой смерть... десятки смертей... но не ту последнюю, положившую начало череде бесконечных бессмысленных перерождений на Иллиарне. В ее сознании внезапно зазвучали сотни голосов, в глаза ударил слепящий свет, тысячи лиц и имен заполнили пустоту в ее душе, и откуда-то из глубины ее существа вырвался безумный крик...
23. Озамена, Цитадель Проклятого.
Миг возвращения был для него всего лишь мигом. Не часы постепенного возрождения к жизни, не медленное пробуждение в теплых объятьях полудремы - беспощадное ослепительное мгновение. Чья-то рука на лбу, холод металла на обнаженной груди и запястьях, странный синеватый свет и низкое гудение... глаза его широко распахнулись, он резко сел, сбросив чужую руку. Полубезумный невидящий взгляд облетел комнату, задержавшись на доли мгновения на незнакомце с коротко стриженными волосами, на бесформенной лужице черно-зеленого металла, растекшейся по груди, на тонких нитях того же металла, уходящих под кожу... Он ощутил смутное беспокойство, глядя на эти шевелящиеся нити, обвившие его грудь, руки и ноги... и голову - как минимум две из них проросли в виски, он чувствовал прикосновения на лице... Они, кажется, стали частью его тела, но когда? И почему? Нормально это или нет? Кто этот человек рядом с ним, и кто он сам? Он с ужасом понял, что не знает, задрожал всем телом, и, потеряв сознание, рухнул обратно на кровать.
Следующее его пробуждение было чуть более информативным - он понял, что холодная черно-зеленая пакость на его теле есть часть переносного реанимационного комплекса, но мысль о том, что подобной аппаратуры в данном пространстве-времени существовать просто не может, заставила его вновь отключиться.
В третий раз ему удалось продержаться около трех минут. Этого оказалось достаточно, чтобы вспомнить имя. Лицо его озарила счастливая улыбка, и он погрузился в сон. Все вернется - надо лишь подождать.
Так он дрейфовал между беспамятством, снами и реальностью. Он не знал, насколько долго это продолжалось. Время не имело значения. Ему постепенно становилось лучше - он понимал это и оставался спокоен в своем странном ожидании. И вот однажды он обнаружил, что свободен. Весь металл исчез с его тела, и на этот раз он был укрыт мягким одеялом. Серебристо-зеленые глаза обежали комнату и закрылись. Это его дом - он теперь знал это точно. Он сделал его своим. А вот человек, что временами появлялся в комнате, был ему незнаком. Но сейчас он был один и наслаждался этим.
В камине пылал огонь, а в сумерках за окном мягко падал снег, и окно постепенно зарастало причудливым ледяным узором. Крошечные кристаллики льда выстраивались в замысловатые фигуры. Ему не нужно было открывать глаз, чтобы видеть это. Чтобы чувствовать это. Он - его мысленный взор - неторопливо обследовал замок, комнату за комнатой, башню за башней, он узнавал мрачные залы и резные арки, несмотря на явственный налет запустения; он видел, как незнакомец готовит что-то - один в огромной кухне-оранжерее, где уютно светился очаг и, похоже, росло что-то незнакомое. Он пока не знал, как ему относиться к этому человеку, а потому предпочел не задерживаться на мысли о нем, и, покинув кухню, выбрался на заснеженную стену замка... нет, не замка, - Цитадели. Он называл свой дом Цитаделью... тут он внезапно ощутил легкий укол тревоги. Понятие "дом" было связано в его памяти с чем-то еще, что до сих пор оставалось надежно укрытым от него. Он беспокойно заворочался под одеялом и открыл глаза. Взгляд его вновь обследовал комнату, и на этот раз он обнаружил в ней гораздо больше предметов. И в том числе одежду. Черный шелк и кожа с серебром. Это о чем-то напоминало ему, но он пока не мог понять, о чем именно.
Он сел и осмотрел себя. Он был раздет, волосы заплетены в косы, и, кажется, они стали намного длинней, чем ему помнилось... Он рассеянно вытащил из-за спины шелковую подушку, подтянул колени к подбородку, обхватил их руками и зажмурился. Посидел немного и, подумав, закутался в одеяло. А невидимые потоки магии расплетали его косы, перебирали волосы, массируя уставшую кожу, но не позволяя тяжелым темным прядям запутаться. В эти мгновения он не думал ни о чем, кроме того, что когда-то давным-давно, в его странном сне, кто-то умел делать это лучше, чем он сам... расчесывать его волосы без помощи силы... но ведь это был всего лишь сон, разве нет? Он высвободил из-под одеяла одну руку, запустил ее в волосы и нахмурился. Ощущение ему не понравилось. Он не мог бы сказать, в чем тут дело - он просто почувствовал, что что-то не так. Он открыл глаза и пропустил прядь волос меж пальцев. Волосы были тусклыми и безжизненными... а пальцы слишком тонкими - кости, обтянутые черно-серой кожей. И желтоватые ломкие когти вместо ногтей, слоящиеся пластины вместо привычного гибкого перламутра...
Вздрогнув от отвращения, он закрыл глаза, не желая этого видеть, слез с кровати и направился в угол комнаты. Рука сама нашла привычную часть каменного узора - а как давно он этого не делал - вот вопрос? Он вошел в открывшийся проход, и стена позади него восстановила свою целостность. Он не слишком задумывался над тем, как подобное возможно, - техника иных миров была вне его понимания и вне желания понять - слишком сильно она напоминала об Этравене. Он мог бы совершить все то же самое простым усилием воли - открыть стену, спуститься вниз - но здесь в этом не было необходимости.
