Потому что у Клода есть интуиция, захотелось крикнуть мне. И, что еще важнее, мозги. Он прекрасно понял, что мы из себя представляем, и в критический момент принял верную сторону — причем, надо заметить, ситуация тогда для нас с Феникс складывалась тяжелая.
— И венец всему — ваш побег из пиргитового мешка. Как, скажите на милость, вам это удалось? — устало закончил смотритель.
Что ж, по крайней мере, он хотя бы не спрашивает уже, как Клод сумел справиться с Древним. Неужели осознал с первого раза? Прогресс.
— Пусть это останется нашим маленьким секретом, — доверительно попросила я, толкая в бок хихикающую подругу. Феникс собралась и нацепила непробиваемо-грозную маску. — Ладно, последний вопрос. Что за договор у вас был с Эрсе?
— Если я отвечу — вы все равно сдадите меня своему… совету?
— Сдадим, сдадим, — буркнула Феникс. — Но, если боитесь, я попрошу, чтоб вас не обижали. Ну, типа того…
Лешкович пожал плечами и, видимо, решил — тайной больше, тайной меньше, какая разница?
— После прецедента в Ле Сервиоло, когда с Древними был заключен магический пакт, так называемый «Сервиольский договор», каждый демон, попадающий в наш мир через Святые врата или в результате жертвоприношений обязан подписывать стандартное соглашение с одним из членов Ордена. Эрсе был моим партнером…
Неприметная нить рядом с инквизитором дрогнула.
— Понятно. Что за пакт такой?
— Мы обязуемся открывать проход на этот слой бытия, Древние обеспечивают военную помо…
Внезапно Лешкович вытаращил глаза и забулькал. Я ойкнула от неожиданности. Феникс завопила.
— Что такое, что такое?
— Не знаю!
— Ну, ты же умная!
— А ты догадливая!
— Ой, ой, мамочки, он же сейчас задохнется!
В отчаянии я вновь перешла на другое зрение.
Нить, та самая, странная, полыхала алым. Не долго думая, я оборвала ее.
Лешкович вскрикнул и упал без сознания.
— И что это было? — задумчиво поинтересовалась Феникс, осторожно нащупывая пульс у несчастного. — Он живой, кстати?
— Живой, конечно, — успокоила подругу я. — Думаю, он был связан клятвой и сболтнул что-то лишнее. Мне удалось разорвать нить заклинания. Вряд ли он скоро придет в себя, но лучше бы подстраховаться и связать его, пока мы будем заниматься делами.
— Какими делами? — удивилась подруга.
— Детей спасать. Думаю, именно на это намекает нам Клод, который уже минут десять ломится в купол.
Феникс обернулась, полюбовалась на раздосадованную физиономию дракона и звонко расхохоталась.
— Ну, ты иди с ним, а я посторожу этого гада.
— Ну уж нет, подруга, — ухмыльнулась я, развеивая щит. Клод, потеряв опору, с невнятным воплем рухнул грудью на камни. — Там завалы придется разгребать, мне одной не справиться. Так что связываем наш «трофей», ставим «охранку» и бодро приступаем к работе. Клод, — я обратилась к дракону. — Не надо так нервничать. С детьми все в порядке, по крайней мере, с Дафной. Она находится в подземелье, так что взрыв вряд ли ей навредил… Кстати, что это было?
— Мгновенная трансформация, — сухо ответил Клод, разглядывая разбитые очки. Бедные стеклышки, пережившие сражение с демоном, разлетелись на осколки после моих неосторожных манипуляций с куполом. — Почему ты так уверена в этом?
— Я чувствую ее. Нить яркая и ведет по-прежнему вниз… Правда, придется потрудиться, расчищая завалы, но в крайнем случае можно просто проплавить ход напрямую… Да, Феникс?
Подруга наградила меня мученическим взглядом.
— С тебя шоколад, — со вздохом согласилась она.
Откат. Четыре месяца назад, Зеленый, вечер
— Интересно, могут ли люди взрослеть наоборот? — задумчиво обвожу краешек чашки, собирая крупинки кофе.
Мужчина удивленно выгибает бровь.
— Что вы имеете в виду, эстиль?
Поджимаю губы. Он все понимает, мудрый, старый шакаи-ар, но почему-то требует от меня слов.
— Я хочу сказать… — осекаюсь. Встряхиваюсь и начинаю заново. — Столько всего произошло за последние годы… И после того, как очередное приключение заканчивается, я чувствую себя все уязвимей. Будто с каждым новым этапом от души отрывается еще один клочок.
Князь устремляет взгляд в черноту за стеклами. Для моих глаз на улице слишком мало света — но не для его. Почему-то меня не покидает ощущение, что там, в тенях, ему открывается что-то, что мне не понять.
— Вы так думаете, Найта? — рассеянно улыбается. — Разве не говорил когда-то давно один человек: «То, что не убивает нас, делает нас сильнее?» Кажется, его звали Фридрих или Вильгельм… Ах, память, память…
— Сильнее? — кривлюсь. — Не знаю. Мне кажется, я похожа на свечку, готовую погаснуть от любого порыва ветра.
Мой собеседник качает головой. Невольно любуюсь переливами насыщенно синего цвета в княжьих волосах. Даже уродливый электрический свет не может разрушить, опошлить гармонию его облика.
— А если сравнить вас не со свечой, а с костром? Ветер пригибает пламя к земле, но стоит лишь порывам стихнуть, как огонь разгорается с новой силой, порою даже ярче прежнего.
— Разгорается… Если есть, чему гореть. А когда угли истлеют до пепла, тогда что?
— Найта, что за пессимистичные идеи посещают вашу голову? — шутливо укоряет. — Не теряйте уверенности в себе. Взрослея, мы лучше видим свои ошибки, и потому часто нам кажется, что их становится все больше и больше. Но это не так, поверьте, — изящные пальцы накрывают мою ладонь. Его руки холодные, но на душе становится теплее.
Мы молчим. Потихоньку меня начинает клонить в сон. И сквозь дрему мне мерещится размеренная речь шакаи-ар:
— Слабее, сильнее? Что толку судить? Время покажет, Найта… Даже из пепла может восстать прекрасный феникс.
Возврат
Вытащить детей из-под развалин сами мы не успели. Пока Феникс плавила проход, я с позволения Клода связалась с Риан, и вскоре на место прибыла целая делегация от Совета королев и шакарских кланов. Пленного Лешковича упаковали понадежнее и отправили в Замок-на-Холмах — разбираться в произошедшем. Нас с подругой быстро оттеснили от пепелища бывшей инквизиторской базы, откопали проход в темницы и вывели на свет Дафну с близнецами, к безумной радости Клода. Потом дракон каким-то образом дозвался до своих, появился Эмиль и забрал детей, пригарцевал Серго во второй своей ипостаси и началась полная неразбериха. Все куда-то бегали, чего-то спрашивали, кричали и удивлялись, единорог умудрился поссориться с Танцующей, обозвав ее каштановые локоны «рыжими», непонятный желтоглазый тип шакарской наружности по имени Ириано считал нашу память, избавляя от многочасовых расспросов. Феникс закатила истерику по поводу загубленных джинсов, а заодно вспомнила о своем боевом ранении и торжественно завалилась в обморок, но на это никто обратил внимание, потому что все были заняты разбором развалин, вытаскиванием и последующим пленением выживших смотрителей. Кое-кто умудрился, правда, сбежать, прямо из-под нашего носа, но сильного огорчения по этому поводу не было — и так возможных источников информации набралось предостаточно.
