— Совершенно верно, — согласился Каллихэн. — И с точки зрения Правильности — тоже. Но если соединить Почтенность и Правильность — мы получим оправдание — единственно возможное. Сыновья и племянник Барти и их братья — живы.
— Живы? — Рун выкатил глаза. — Как такое возможно? Вы их не убили? Они не покончили с собой? Старший из них достаточно взрослый, чтобы понимать…
— Мы (триада) не позволили им совершить самоубийство, — перебил Калли, понимая, что это уже оскорбление, но сделав ставку на то, что в критический момент все условности подвергаются сомнению.
— Не позволили… — глубоко запавшие глаза Руна уставились на Калли. — Это почти самое глубокое оскорбление! Зачем же было их похищать?
— Дабы продемонстрировать, как возможно сосуществование Почтенности и Правильности, — ответил О’Рурк. — Не погрешив против Правильности, люди совершили немыслимое для молдогов — похитили Наследников Трона в период, когда среди вас не происходило настоящей Перемены Аспекта Достоинства. Но Правильность не позволила нам совершить то, что молдоги совершили бы с легкостью. Правильность запрещает нам отбирать жизнь у детей — даже детей врагов — или позволять детям отобрать жизнь у себя самих. — Калли замолчал. Но прежде, чем Рун успел что-либо ответить, заговорил опять: — Наоборот, Правильность требует от людей заботы о детях. Мы берем на себя ответственность за их здоровье и жизнь. Это аналогично тому, что подразумевает Достоинство, хотя и не одно и то же. Ты (личность) и я (личность) хорошо видим тонкости и различия в смыслах, но детям они не важны. И именно это люди надеялись продемонстрировать молдогам, пока принцы находятся в наших руках. Я (личность) полагаю, что замысел удался — ваши дети смогли понять людей, как я — молдогов, что было уже доказано.
Сначала всем показалось, будто адмирал Рун не собирается отвечать. Но он заговорил, очень медленно и отрешенно:
— Я (личность) не верю услышанному. Но даже если бы все было именно так, я не вижу со стороны молдогов стремления понять вашу странную Правильность и ее требования.
— Взгляни вокруг, кузен Рун! — твердо и убежденно сказал Каллихэн. — Сама вселенная тому доказательство. Я (личность) с самого начала всеми силами стремился к тому, чтобы две великие галактические цивилизации могли сосуществовать мирно, не поглощая или уничтожая друг друга, а сотрудничая. И ключ к сотрудничеству — ответственность, которую люди и молдоги должны принять на взаимно выработанных условиях, оценивая поступки каждой стороны ее собственными мерками…
Рун молчал, словно каменный. Калли подался вперед.
— Конечно, — сказал он, — многого мы не сможем понять до конца. Люди никогда не прочувствуют вашего братства, троичного единства сестер и братьев. Но и молдоги, соответственно, в полной мере не ощутят нашей уверенности в силах одиночки, бросающего вызов вселенной — лицом к лицу, один на один. Вы не поймете до конца, что такое наше «я». Но так ли это важно? Нам не нужны взаимные объятия, нам нужно научиться правильно воспринимать друг друга, чтобы выжить, быть друзьями и добрыми соседями по Галактике. Выбор один: взаимное уважение, приятие — или взаимное уничтожение.
Калли замолчал, и Рун снова ничего не ответил. Взгляды младших Братьев адмирала были устремлены на высокую фигуру, сидевшую в центре триады; Братья тоже хранили молчание. Калли быстро нащупал на столе коммуникатор, нажал кнопку; послышался гудок вызова.
— Найдите мне Пита Хайда, — тихо сказал О’Рурк по-английски, — он где-то рядом с залом Совета…
— Калли? — голос Пита был слышен только О’Рурку; в коммуникаторе использовался направленный сонический луч. — Я в холле. Возле поворота в коридор.
— Пит! — Каллихэн заговорил быстро, сливая слова, чтобы адмирал и его братья не уловили смысла — вся триада пристально смотрела на лидера землян, словно пыталась прочесть его мысли. — Где принцы? Ты их потерял?
— Черта с два! — пропел голос Пита. — Я с ним здесь уже полчаса торчу.
О’Рурк медленно, с облегчением вздохнул.
— Пора, Пит! Приведи их сюда, сейчас же!
— Хорошо… Я только и ждал твоего…
— Скорее, Пит!
— Понял.
Секунду спустя Каллихэн увидел в дверном проеме — двери были приоткрыты, — как по ковровой дорожке коридора к залу приближаются Пит, Листром и трое Наследников молдогского Трона. Они вошли — и принцы увидели Руна и его Братьев.
Наследники тут же вознамерились со всех ног броситься к адмиралу, но Пит и Листром удержали их за руки.
— Дядя Рун! — тоненьким голоском крикнул Хиркер, пытаясь выкрутиться из мощной лапы Листрома. — Это я (личность), Хиркер! Мягколицые не разрешали мне к тебе (личности) прийти!
Рун стремительно обернулся, его Братья тоже. Через мгновенье все трое были уже на ногах. Калли, Алия и Вил тоже поднялись.
— Отпусти их! — приказал О’Рурк Листрому по-английски, и трое Наследников помчались к возвышению, где стоял стол переговоров. У края они остановились, Хиркер — в центре, как и положено. Он направил обвиняющий палец на Калли.
— Дядя Рун! Вот эти мягколицые, которых ты (личность) видишь сейчас, похитили нас (триаду)… И вот этот не разрешил нам совершить Достойное действо! Поэтому мы (триада) до сих пор живы!
Рун шевельнулся — как-то неловко, однако, не успел и рта раскрыть, как самый младший из принцев, Отга, пропищал:
— Дядя Рун! Отведи меня (личность) на корабль мягколицых, чтобы мне разрешили посмотреть рубку управления! Даже Самым Достойным Правильность не позволяет входить в рубку мягколицых без Ответственного Компетентного лица из его семьи!
Рун взглянул на малыша — Отга тут же застыдился, сделал шаг назад и занял положенное ему место в шеренге триады. Потом Рун медленно перевел взгляд на Хиркера, который все еще указывал пальцем на Калли. Рука Хиркера медленно опустилась.
— Мой Крайне Достойный Племянник, — веско сказал Рун, — к указанному лицу Недостойно обращаться таким образом. Ибо теперь он (личность) зовется Кал’хэн Орак У’н, вместе со своими Братьями он возглавляет семью, септ и клан, предводительствующие мягколицыми людьми. И в грядущие годы тебе (личности) предстоит вести с ним (личностью) переговоры, касающиеся отношений двух народов — молдогов и людей — когда ты (личность) сядешь на место дяди Барти и его Братьев. Высокое положение означает высокую ответственность, и ты (личность) был не совсем Достоин в отношении кузена У’на!
Юный принц посмотрел на адмирала Руна, потом — виновато — на Калли.
— Я (личность) очень сожалею, — пробормотал он. — Простит ли меня (личность) мой Крайне Достойный кузен — в надежде, что я (личность) отныне буду более Достоин в отношениях с ним? Я еще очень мал, — добавил Хиркер, и в голосе его послышалась неожиданная уверенность, — но я (личность) расту и учусь. Очень, очень быстро!
