Теперь Весту пришлось с прежним каменным спокойствием встречать ярость Поулдера, в то время как на лицах Кроя и его офицеров появились широкие, аккуратные, хотя и безрадостные улыбки.
— Но я не думаю… — зашипел Поулдер.
— Это мое решение, — оборвал его Берр. — И последнее, что всем надлежит помнить. По некоторым сообщениям, Бетод вызвал подкрепление — каких-то дикарей из-за гор на севере. Держите глаза отрытыми, а фланги защищенными. Завтра я сообщу вам, когда выступать. Это все.
— Мы можем быть уверены, что они сделают, как приказано? — пробормотал Вест, проводив взглядом две угрюмые колонны, покинувшие шатер.
— А какой у нас выбор? — Маршал, морщась, опустился в кресло и сложил руки на животе, хмуро глядя на большую карту. — Я бы не стал беспокоиться. У Кроя нет выбора — остается только идти по долине и сражаться.
— А Поулдер? Не удивлюсь, если он придумает какой-нибудь предлог, чтобы отсидеться в лесу.
Лорд-маршал с улыбкой покачал головой.
— И допустить, чтобы вся битва досталась Крою? А если тот своими силами разобьет северян и получит всю славу? Нет. Поулдер не пойдет на такой риск. С таким планом у них нет выбора — только работать вместе.
Берр помолчал, глядя на Веста.
— Вы не хотите обращаться с этими двумя с чуть большим уважением?
— Думаете, они его заслуживают, сэр?
— Конечно, нет. Но если, например, завтра мы проиграем, скорее всего, один из них займет мое место. Что тогда будет с вами?
Вест улыбнулся.
— Тогда мне конец, сэр. Но моя вежливость сегодня ничего тут не изменит. Они ненавидят меня за то, кто я, а не за то, что я говорю. Так что я предпочитаю говорить, что пожелаю, пока могу.
— Пожалуй, это верно. От них сплошные неприятности, но их глупости предсказуемы. Меня беспокоит Бетод. Сделает он то, что нам нужно?
Берр рыгнул, сглотнул и снова рыгнул.
— Черт побери, проклятое пищеварение!
Тридуба и Ищейка развалились на лавке у полога палатки — странная парочка среди сильно накрахмаленных офицеров и охраны.
— Чую битву, — сказал Тридуба, когда Вест подошел к ним.
— Именно. — Вест показал вслед офицерам Кроу в черных мундирах. — Половина армии двинется завтра утром по долине, пытаясь выманить Бетода на бой. Вторая половина, — он показал на малиновых офицеров Поулдера, — поднимется в лес, чтобы напасть внезапно, не давая им удрать.
Тридуба медленно кивнул.
— Похоже, хороший план.
— Симпатичный и простой, — сказал Ищейка.
Вест поежился. Он все еще не мог спокойно смотреть на Ищейку.
— Никакого плана не было бы, если бы вы не принесли нам сведения, — сумел произнести он, сжав зубы. — Вы уверены, что сведения точные?
— Полностью уверены, — сказал Тридуба.
Ищейка улыбнулся.
— Лихорадка в порядке, а из того, что я сам разведал, думаю, все правда. Хотя, конечно, обещать ничего не могу.
— Конечно. Вы заслужили отдых.
— Не откажемся.
— Я нашел вам позицию в лесу слева на хребте, в хвосте дивизии Поулдера. Подальше от драки. Не удивлюсь, если завтра это будет самое безопасное место во всей армии. Окопайтесь, устройте костер. Если все пойдет нормально, поговорим уже над трупом Бетода. — И Вест протянул руку.
Тридуба пожал его руку с улыбкой.
— Вот это по-нашему, Бешеный. Береги себя.
Они с Ищейкой начали взбираться по склону к лесу.
— Полковник Вест!
Он понял, кто это, еще не повернувшись. В лагере было немного женщин, у которых было что сказать ему. Катиль стояла в грязи, завернувшись в позаимствованную куртку. У нее был наполовину лукавый, наполовину смущенный вид, но Вест, увидев ее, почувствовал новый прилив злости и стыда.
Он понимал, что несправедлив. У него нет на нее никаких прав. Это было несправедливо, но от этого становилось только хуже. Он мог думать только об одном: щека Ищейки и хрип Катиль. Ужасное потрясение. Ужасное разочарование.
— Вам лучше пойти с ними, — сказал Вест ледяным тоном, с трудом находя силы сказать хоть что-нибудь. — Самое безопасное место.
Он повернулся, но она остановила его.
— Ведь это были вы, у палатки… тогда ночью?
— Да, боюсь, что так. Я только пришел узнать — не нужно ли чего-нибудь, — соврал он. — Я, честно, не представлял, с кем вы будете.
— Я никак не ждала, что вы…
— Ищейка? — пробормотал Вест, лицо его перекосило от непонимания. — Он? То есть… почему?
Почему с ним, а не со мной, хотел он спросить, но сумел сдержать себя.
— Я знаю… Я знаю, вы думаете…
— Вы не должны ничего мне объяснять! — прошипел он, хотя только что сам ее спросил. — Кого волнует, что я думаю?
Он выкрикнул это гораздо с большей злобой, чем хотел, но, потеряв над собой контроль, еще больше разъярился и зашел еще дальше.
— Меня не волнует, с кем вы трахаетесь!
Катиль вздрогнула и опустила взгляд.
— Я не хотела… ладно. Я многим вам обязана, я знаю. Просто… вы слишком злой для меня. Вот и все.
Вест смотрел, как она поднимается на гору вслед за северянами, и не верил собственным ушам. Сама с радостью улеглась с вонючим дикарем, а Вест — слишком злой? Это было так нечестно, что он чуть не задохнулся от гнева.
Страшно спеша, полковник Глокта ворвался в собственную столовую, мужественно сражаясь с пряжкой пояса для мечей.
— Проклятье! — кипятился он. Все валилось из рук. Пряжку никак не удавалось застегнуть.
— Проклятье, проклятье!
— Вам помочь с пряжкой? — спросила Шикель, прижатая столом. На плечах чернели ожоги, раны зияли, сухие, как мясо в лавке мясника.
— Нет, не нужна мне твоя чертова помощь! — закричал Глокта, швыряя пояс на пол. — Мне нужно, чтобы кто-нибудь объяснил мне, что тут, черт побери, происходит! Позор! Я не потерплю, чтобы в полку рассиживались голые! Особенно с такими отвратительными ранами! Где твой мундир, девица?
— Я думала, тебя больше интересует пророк.
— Плевать на него! — отрезал Глокта, протискиваясь на скамейку напротив Шикель. — Что с Байязом? Что насчет первого из магов? Кто он такой? Что на самом деле нужно этому старому ублюдку?
Шикель ласково улыбнулась.
— Ах, это. Я думала, что все уже знают. Дело в том, что…
— Да! — проговорил полковник; во рту пересохло; он дрожал от нетерпения, как школьник. — Дело в том, что?..
Шикель засмеялась и похлопала по скамье рядом с собой. Хлоп, хлоп, хлоп.
— Дело в том, что…
* * *
«Дело в том, что…»
Хлоп, хлоп, хлоп. Глокта резко открыл глаза. На улице было еще почти темно. Только мутный отсвет пробивался через занавески. Кто приходит колотить в дверь в такой час? Добрые вести являются при свете дня.
