— Конечно, — Дугал раздраженно склонился вперед, чтобы потрепать коня за гриву. — Я просто не хочу, чтобы ты винил себя за то, что Конал стал таким — поскольку твоей вины тут нет. И мне плевать, что ты король и мой брат, но если ты еще раз позволишь себе так думать, я тебе хорошенько врежу.
Келсон виновато кивнул.
— И я это заслужил, — сказал он. — Мне все еще тяжело. Теперь, после того, как Дункан передал тебе свои обязанности герцога, тебе будет понятнее, насколько все это трудно. У тебя появятся свои головные боли. Теперь ответственности у тебя лишь немногим меньше, чем у короля, в особенности, раз ты — Дерини.
— Я постараюсь не забыть об этом, — сухо ответил Дугал. — Слава Богу, отец по крайней мере оставил мне немало преданных помощников. И у большинства наследников нет живого предшественника, к которому они могли бы обратиться за помощью, как есть у меня. Я рад, что мне не потребовалось терять отца, чтобы получить герцогство.
— Не ты один, — ответил Келсон. — Именно я убедил его отречься в твою пользу. Это был единственный способ оставить его в Ремуте. Когда-нибудь, не сомневаюсь, он станет архиепископом, а пока он еще может на время оставаться в столице как мой помощник, а также духовник и советник. Мне требуется, чтобы рядом был, по крайней мере, один Дерини, которому я могу доверять.
— Ну, ты же знаешь, что я буду рядом столько, сколько могу.
— Да, знаю.
С притворной беззаботностью Келсон управлял лошадью. В этот прекрасный летний день он был без перчаток и держал красные кожаные поводья в голых руках.
— Росана хорошо выглядела? — спросил он, изображая веселость. — Я рад, что она решила пожить с Морганом и Ричендой, пока не родится ребенок.
— Да, она выглядела.., сияющей, — тихо сказал Дугал. — О, Келсон, как бы мне, хотелось…
— Я знаю, — вставил Келсон, вспоминая единственный разговор с Росаной с тех пор, как он прибыл в Корот несколько дней назад, отказываясь вспоминать несколько других, состоявшихся, пока она все еще находилась в Ремуте. — На самом деле, она очень хорошо все переносит. Кажется, никто не ставит ей в вину преступления Конала. Думаю, ей помогло то, что она находится здесь с Ричендой — да и положение Риченды также улучшилось. Теперь, после того, как она родила Моргану наследника, его люди, кажется, наконец приняли ее.
— Словно бы какая-то из этих двух несчастных женщин имела хоть какое-то отношение к предательству их мужей! — воскликнул Дугал, возмущенно фыркая. — Прости, я не хотел снова к этому возвращаться.
— Это не имеет значения, — вздохнул Келсон и привстал в стременах, потягиваясь. — Боже, у меня затекла спина! Я собираюсь немного пройтись пешком.
— Я составлю тебе компанию, — сказал Дугал, также спрыгивая на песок.
Несколько минут они шли молча, лошади следовали позади. Наконец Дугал снова посмотрел на Келсона.
— Послушай, ты не должен говорить об этом, если не хочешь. Но Росана хотя бы намекнула тебе, что она планирует делать после рождения ребенка?
— О, да. Конечно, это не то, что я бы предпочел, но она собирается вернуться в религию, — тихо ответил Келсон, играя красными кожаными поводьями. — Наверное, в этом есть и светлая сторона. Она связывалась со Слугами святого Камбера, и они хотят, чтобы она приехала к ним и помогла восстановить Орден в том виде, в каком он существовал во времена Камбера, а также основать женский Орден, в котором бы изучалось наследие Дерини. Она очень возбуждена по этому поводу. И это определенно будет полезно для нас.
— А ребенок? — спросил Дугал.
Келсон поморщился.
— Его будут готовить к посвящению в сан. Нигель старается подойти ко всему этому по справедливости, но он твердо заявил, что не желает проводить наследование через Конала. Поэтому, следующим герцогом будет Рори — а не наследник старшего сына. Однако у мальчика все равно останется титул принца Халдейна. Я настоял на этом, уж он-то точно никоим образом не повинен в случившемся.
Дугал кивнул.
— Может, он когда-нибудь станет князем Церкви.
Вот уж что разъярило бы Конала, если бы он узнал!
Вздохнув, Келсон покачал головой.
— Мне абсолютно все равно, разъярило бы это его или нет. Он уплатил свой долг, пусть теперь покоится в мире.
Ни один из них не произносил ни слова несколько минут. Они шли по влажному песку, время от времени останавливаясь, чтобы перевернуть носками сапог раковину или еще что-то, выброшенное морем. Первым тишину нарушил Дугал, когда они приблизились к гряде скал, частично уходящей в море.
— Ты, правда, думаешь, что в круге с тобой был святой Камбер, когда ты сражался с Коналом? — спросил он.
— Не знаю. Меня беспокоит, что его не видел никто из вас. И ведь мы провалили наше путешествие, хотя и нашли Слуг. Я так хотел отыскать хоть какую-нибудь настоящую реликвию. Восстановительные работы в святыне в Валорете идут прекрасно, а новая боковая часовня замка будет завершена к Рождеству. Но тот, кто был со мной в круге, кажется, не считал особо важным строительство святынь в честь Камбера..
— Ну, священники в Транше всегда учили меня, что Бог — в сердце, а не в здании, построенном человеческими руками, так что, может, то же самое относится и к святым, — ответил Дугал. — О, конечно, прекрасно иметь определенное место поклонения, но ведь, на самом деле, речь идет о духе. — Да, но Камбер когда-то был человеком, — упрямо сказал Келсон. — И я не убежден, что он был во плоти вознесен на небеса, несмотря на то, что так говорится в отчетах, где приводятся доказательства для канонизации. Мы ведь знаем, что от некоторых физических предметов что-то осталось — как, например, перстень Дункана.
— Ну, может, тебе удастся уговорить его пожертвовать перстень, как реликвию, — заметил Дугал. — Маловероятно, конечно, зная о его связи с нашим новым святым, но…
Внезапно Дугал замолчал, остановившись так резко, что Келсон споткнулся. Впереди, на ближайшей к воде скале, неподвижно сидел человек в серой рясе с капюшоном, опираясь на деревянный посох.
— Ты видишь то, что вижу я? — выдохнул Дугал, хотя Келсон уже уставился на человека, и его лицо побелело и застыло.
Не говоря ни слова, Келсон взял Дугала за руку, бросив поводья. Их ноги оставляли глубокие четкие отпечатки во влажном песке. Человек не шевелился и не поднимал головы, пока они не подошли достаточно близко, остановившись в нескольких ярдах от него. Когда он наконец поднял голову, на его лицо падала тень от капюшона. Его ноги, как заметил Келсон, были босы.
— Я могу вам чем-нибудь помочь? — спросил человек. Его голос оказался низким и приятным, а его Руки на посохе — гладкими и без мозолей.
