— Отдай, отдай ее! — завыли десятки голос в ее голове. — Отдай ее мне!
Десятки теней материализовались из предрассветной дымки, сотни рук потянулись к самоцвету, алчных, дрожащих от нетерпения рук. На нее выжидающе смотрели демонические лица, перекошенные, с горящими глазами, с выступающими клыками и без, истекающие слюной. Они подбирались ближе, тянули к ней свои руки; здесь были все: и бестелесные духи, и обросшие мехом зверолюди, и облеченные в человеческие одежды демоны, нечто среднее между земными и небесными существами, и беспокойные грифоны, и полуистлевшие, поднятые из могилы, ведьмы с выцветшими космами волос на уцелевших участках кожи на голове. И все они вопили: "Отдай, отдай её!".
Стараясь не поддаваться обуревавшему ее страху, Стелла очертила вокруг себя круг, сначала по земле, затем по воздуху.
— Именем Ильгрессы! — Она выставила вперед руку с Лучезарной звездой. — Ильгр алек!
Вид искрящегося самоцвета, испускающего тонкие иглы света, заставил демонов завизжать и отступить, но ненадолго. Чувствуя поддержку своего покровителя, они вернулись и, собравшись в группки, образовали вокруг принцессы подобие восьмигранника, в центре которого оказалась девушка.
— Ты не успеешь! — Вильэнара возникла всего в нескольких шагах от нее; на лице по-прежнему бархатная маска. — Ты одна против Тьмы.
— Нет, успею, — покачала головой Стелла.
Колдунья визгливо рассмеялась и обернулась к демонам:
— Взять её!
Вся эта разношерстная масса пришла в движение, заголосила; до прыжка о зверя оставались считанные мгновения.
— Великая звезда, сделай так, чтобы на этом острове не было никого, кроме меня, — сжав самоцвет в ладонях, прошептала принцесса. — Именем твоей госпожи, заклинаю, помоги мне! Ильгр алек! Адана ймени тэрра, иссиди элу.
Не сводя взгляда с бурлящей враждебной толпы, с торжествующей ухмыляющейся Вильэнары, мысленно приготовившись распрощаться с этим миром, и не надеясь вступить в другой, девушка, поглаживая пальцем переливающиеся грани, продолжала перечислять, во имя кого и чего звезда должна была помочь ей. Но самоцвет молчал, оставаясь глух к ее мольбам.
— Что, не помогает? — рассмеялась колдунья.
Уши девушки заложило от боевого клича, с которым на нее набросились слуги Тьмы, но ни их когти, ни их зубы не успели достигнуть цели: от рук принцессы, судорожно сжимавших Лучезарную звезду, растекся теплый молочный свет, окутавший порождения темных сил. Он стирал их, обращал в прах так легко, будто ветер замки из песка.
Стелла улыбнулась и, поцеловав самоцвет, повернулась лицом к восходящему солнцу. Вильэнара бросилась к ней, попыталась ухватить за руки, но не успела — первые лучи нового дня разлились над островом Арльз. Оттолкнув колдунью, уворачиваясь от длинных ногтей, девушка медленно, стараясь следовать за поднимавшимся из-за горизонта светом, подняла Лучезарную звезду на скрещенных ладонях, ловя ее гранями скупое солнечное сияние, и громко, четко, как зачарованная, глядя на самоцвет, произнесла:
— Звезда радости, любви и счастья, займи свое место на небосклоне жизни. Пусть день всегда будет днем, а ночь — ночью. Ошутан нерру эммирра эда, несер цале. Велен комидару ассара, нешу. Ильгр алек!
Звезда сияла, будто раскаленный металл, превращаясь в огромный слепящий огненный шар. Оторвавшись от ладоней своей хранительницы, он подплыл к в испуге застывшей на земле Вильэнаре, обрушив на нее поток солнечных стрел.
— Отец, отец, я не знаю, что мне делать. Что мне делать?! — скорчившись, запричитала колдунья. — Ты говорил, что все будет просто, что она не сумеет…
Еще миг — и от Вильэнары оказалось и следа.
Боясь упустить драгоценное время, Стелла шептала парящей рядом с ней звезде:
— Медир аллес ильгр, велану атке нер эвве, велен самаир. Алек натх одиру. Адана ймени тэрра, иссиди элу. Нетхе мор, царе вита. Эссемир! Пусть все вернется на свое место, пусть Лиэну минует голод, пусть все, кто лишились крова, вновь обретут его, а погубленные Злом — воскреснут. Пусть будут живы Беарис, Мериад и другие боги, а моя сестра — выздоровеет.
— Да уйдет Тьма! — выкрикнула она вслед исчезающему в вышине светящемуся пятну.
Оно ширилось, раскалилось добела, а потом, на миг исчезнув из виду, засияло звездой на небе. Миллиарды ослепительных лучей пронзили земное и небесное пространство, разрушив дымку, застилавшую солнце, и выпустив на волю скупой осенний, но животворящий свет.
И мир будто преобразился: на Уэрлине появились парусные суда, на берегу возникло стадо пригнанных на водопой тучных коров, а нос уловил запах дыма, принесенный ветром с другой оконечности острова.
Стелла глубоко вдохнула; по щекам заструились слезы. Не в силах стоять, она опустилась на землю, улыбаясь, сквозь радужную пелену на глазах смотря на игравших среди аллей в салки детей.
— Ты молодец, хорошая храбрая девочка. Спасибо! — Кто-то обнял ее за плечи, поднял на ноги и несколько раз поцеловал. Даже если бы он не сказал ни слова, по этим поцелуям в краешки губ девушка догадалась, что позади нее стоял Мериад.
Принцесса покраснела и отстранилась.
— Ты не меняешь! — усмехнулся бог. — Поверь, это было абсолютно искренне. Не стоит быть такой недотрогой.
— Там дети… — пыталась оправдаться Стелла.
— И что? Во-первых, ничего предосудительного я не сделал, более того, даже и в мыслях не держал, а, во-вторых, они нас не видят.
— И меня? — удивилась она.
— Разумеется. Тебе же не захочется объяснять, что ты здесь делаешь. Стелла, ну не порти ты такую минуту своими дурацкими мыслями! — Вопреки ее мысленным протестам, он привлек ее к себе и еще раз поцеловал, на этот раз в щеку. — Ну, ничего же с тобой не случилось, не умерла же ты, в конце концов! — рассмеялся Мериад и отпустил ее. — Но раз уж тебе так не нравятся излияния моей благодарности, не буду настаивать. Тебе пора в Лиэрну, к сестре.
Принцесса летела домой, как на крылья. Сразу же по приезду, отмахиваясь от назойливых придворных, даже не переодевшись, она влетела в спальню Старлы.
Оттолкнув Маркуса, пытавшегося о чем-то ее спросить, Стелла бросилась к постели больной. Королева, бледная, иссушенная болезнью, полулежала на высоких подушках. При виде сестры она слабо улыбнулась.
— Ты вернулась, — прошептала Старла и протянула принцессе руку. Девушка крепко сжала ее, прижала к груди и, наклонившись, поцеловала старшую сестру.
— Как ты? — дрожащим голосом спросила она. — Я так за тебя боялась!
— Мне уже лучше, все прошло, я иду на поправку. Мне рассказали, что ты спасла нас от Тьмы, — шепотом добавила она.
