– Ну все, с меня хватит! – Огненный маг поднялся из-за стола, его острая черная бородка гневно подергивалась, словно раздуваемое на ветру пламя. На кончиках его пальцев запрыгали желтые и красные искры – ведьма прекрасно поняла угрозу. – Полагаю, мой коллега Сердитый не удосужился объяснить вам, дорогая хозяюшка, зачем мы здесь. Ну, так я могу легко это исправить. Если сию же минуту…
– Сядь, болван, – прошипев, ткнул товарища локтем в бок Природник. – Только испортишь все, как обычно…
– Уж кто бы говорил…
– Кому-то тут не терпится о серьезных делах побеседовать? Иль я ослышалась, маги Рыцаря-в-короне?
Старуха-ведьма сменила зловещую улыбку на еще более жуткую гримасу подозрительности. Волшебникам как одному показалось, что в этот миг ее левый глаз будто бы выдвинулся немного вперед, наполнившись сомнением и недоверием. Весь ее странный напевный и рифмованный говор как рукой сняло.
– Коли даже супчика моего, на могильных червях да человечьих костях сваренного, отведать не желаете, пошто ж тогда помощи от меня ищете? Али не ведомо вам, что нет ведьмам дел до случайных путников, разве что самих их в суп и отправить?
– Матушка, можно мне вон того, кудрявенького?
Ведьмина дочка встала рядом с хозяйкой, явно заглядываясь на Прищуренного. Тот, в свою очередь, с неподдельным интересом рассматривал ее в ответ, словно увидел то, что сокрыто от излишне любопытных глаз. Впрочем, кому тайное и видеть-то, как не мастеру иллюзий?
Тем временем молодой ведьме явно льстило проявленное к ней «внимание»:
– Уж я-то его приголублю. Согрею в жаровне до хрустящей корочки!
– Тише, доча, не встревай. – Старуха нахмурилась, недобро косясь на «дорогих гостей». – Пусть уж говорят, раз слова сами изо рта лезут, что блохи из гоблиновых волос.
– Дорогие коллеги, позвольте мне, – уверенно начал Сердитый. Никто из чародеев и не подумал возражать. – Полагаю, нашей любезной хозяйке небезынтересно будет услышать, что послал нас сюда не кто иной, как Танкред Огненный Змей.
– Славное имечко, – прокряхтела старуха, усаживаясь на грубый деревянный стул напротив магов, – да только ни один из вас на него не похож. Да и ему, саламандре бесхвостой, я не слишком обязана, что бы он ни думал там о себе, волшебник из Сердечного замка. А уж к тем, кого посылают, словно псов за брошенной костью, почтения у меня нет и не будет.
– И все же, – ничуть не смутился Природник, – пославший нас полагает, что некоей ведьме, которая… прячется кое от кого в самом сердце некоего волшебного леса, может быть кое-что известно кое о ком.
– Аааа… Угрозы… как это ожидаемо и узнаваемо… – прошамкав, чуть слышно расхохоталась старая карга, – немногого они стоят, надо сказать, ваши угрозы…
– Разве мы от кого-то прячемся, матушка? – искренне удивилась стоящая позади матери молодая ведьма.
– От людишек лихих да от тварей ночных, – скривившись, словно в рот ей запихали горький крапивный лист, вымученно улыбнулась дочке старуха, после чего злобно скосилась на мага Природы: – Хорошо, что вы хотите за то, чтобы меня, как и прежде, оставили в покое? Вернее, чего он от меня хочет?
– Всего лишь указать место. Логово зверя, что взглядом обращает все живое в камень.
– Ах-ха-ха-ха! – на этот раз в голос расхохоталась ведьма – от ее рваного, каркающего смеха глиняный горшок на столе едва не расплескал по сторонам налитое в него мутное зеленоватое варево. – Коль Нору Бездонную ищете вы – знать, головы ваши не слишком умны… Не знаю я. Не в каждом знании есть польза. А о некоторых вещах так лучше и вовсе не слышать.
– Огненный Змей будет очень расстроен, – и не подумал внять совету Сердитый.
Его товарищи одобрительно закивали.
– Но я знаю того, кто знает.
Маги недоуменно переглянулись. Уж не строит ли им старая карга козни?
– Только придется немного подождать.
– Сколько? – поинтересовался Сварливый. – И кого?
– Покуда тучи не затянут ночное небо, ему не спуститься… – не слишком понятно объяснила ведьма и повернулась к дочке: – Раскрасавица моя ненаглядная, спускайся-ка поскорей в погреб да принеси тот огарок свечи, что горит лишь в Беззвездной Ночи…
Ждать не пришлось долго. Тучи затянули небо, и бледный лунный серп перестал заглядывать в окна. Старая ведьма только того и ждала – проворно зажгла необычную серебристую свечу, будто бы выкованную из металла, и поставила ее на подоконник. Фитиль вспыхнул бледным пламенем, наполняя весь дом мягким успокаивающим светом.
– И, собственно, чего мы все-таки ждем? – в полной тишине подал голос Сварливый.
– Хе-хе, я, кажется, уже понял, – с некоторым торжеством в голосе проговорил Прищуренный. – Смею заверить, дорогие коллеги, гость этот будет весьма примечателен…
Не успели остальные маги вслух усомниться в словах товарища, как раздался стук в дверь, и ведьма поспешила отворять. Прошаркав деревянными башмаками по скрипучему полу, старуха проворно отодвинула засов, открыла дверь, и перед изумленной публикой предстал странный ночной гость.
Выглядел он и в самом деле необычно. Длинный, худой, как жердь, и сутулый, он кутался в стелящийся до самой земли складчатый черный плащ с пелериной. Голову незнакомца венчал той же расцветки высокий бархатный колпак со свисающей к носу кисточкой вроде тех, что благородные вельможи надевают перед тем, как отойти ко сну. У гостя было узкое, вытянутое и даже слегка изогнутое лицо с длинным носом и острым, как пика, подбородком, а хитрый прищур раскосых глаз придавал ему сходство со старым пройдохой-шулером, давно ушедшим на покой, но не оставившим былых привычек. Верить подобному типу на слово вряд ли кому-то могло прийти в голову.
– Ой, радость-то, радость какая! – всплеснула руками ведьма. – Кто ж это к нам пожаловал! Прошу к столу, прошу… Доча, неси скорей гостю дорогому чашу звездного света да краюху полночной мглы – там, в чулане, все давно приготовлено…
Пока незнакомец усаживался за стол, а ведьмы, старая и молодая, суетились вокруг него, расставляя необычное угощение (чашу чего-то светящегося и нечто непроглядной темноты, напоминающее сожженный пирог), маги получили возможность вдоволь насмотреться на необычного посетителя. Мнения насчет его природы разделились поровну: Хмурый и Сердитый предполагали, что в дом зашел некий неизвестный доселе науке лесной дух, а Ворчливый со Сварливым в полной уверенности утверждали, будто это не кто иной, как старый, еще до элагонских времен, чародей-отступник, скрывающийся за пределами королевства от вездесущего ока мессира Архимага.
