Жемчуг упал невдалеке. К счастью, он ничего себе не повредил. Подбежав к Лостаре, он вложил ей в руку метательный нож.
— Возьми на всякий случай! Он идет сюда!
Сжав зубы, Лостара перевернулась на другой бок.
Семкийский демон был совсем близко. Жемчуг бросился ему наперерез, держа в руках по ножу. Лостара поняла, что он уже считал себя погибшим.
Семкийский демон был страшен, но не обликом. Существо, неожиданно появившееся у него за спиной, устрашало одним своим видом: черное, не то трехрукое, не то трехногое, с длинной тонкой шеей и приплюснутой головой. Не менее жуткой была и его улыбка, обнажающая острые зубы, каждый из которых был величиной с детский палец. Во лбу блестел единственный громадный глаз.
Чудовище ударило семкийского демона, словно тяжелую повозку, съехавшую с дороги. Одной своей конечностью он пробил семкийцу живот. Оттуда фонтаном хлынула какая-то жидкость. Чудовище запустило внутрь свою уродливую руку и извлекло нечто непонятное, испускающее волны пронзительной, яростной ненависти. В воздухе сразу похолодало, как будто ударил мороз.
Жемчуг пятился назад, пока не наткнулся на Лостару. Нагнувшись, он подхватил ее за пояс.
Семкийца скрючило. Чудовище потеряло к нему интерес. Сжимая комок влажной плоти, странное существо начало отходить. Семкийский демон сделал отчаянную попытку завладеть этим комком, но чудовище зашипело и швырнуло добычу в туман.
Семкиец зашатался.
Странное существо повернуло длинную шею и одарило Лостару и «когтя» леденящей улыбкой.
— Спасибо, — прошептал Жемчуг.
Их снова затягивало в портал. Лостара и моргнуть не успела, как вместо темного ночного неба увидела пепельно-серое. Стало удивительно тихо; единственными звуками было их дыхание. Тихо и безопасно. Еще через мгновение Лостара потеряла сознание.
Особо стоит сказать о виканских сторожевых собаках, помогающих пасти скот. Нрава они злобного и непредсказуемого. Ростом невелики, зато отличаются изрядной силой. Но главной особенностью виканских собак является их неукротимая воля.
Жизнь под ярмом. Илея Трот
Оглушительные крики заставили Дюкра остановиться. Вскоре из-за просторных шатров знати выскочила виканская собака. Она бежала, низко опустив голову. Что у нее на уме — не знал даже Клобук. Дюкр насторожился: собака неслась прямо на него. Историк схватился за меч, понимая, что оружие ему не поможет. В последнее мгновение свирепый зверь отвернул в сторону и пробежал мимо. В пасти виканской псины болталась комнатная собачонка. Темные глаза собачонки были полны немого ужаса.
Виканская собака свернула в проход между двумя шатрами и исчезла.
Крики и топот становились все громче. К Дюкру приближалось несколько человек, вооруженных камнями и… зонтиками. Все были одеты так, словно собрались на аудиенцию к императрице. Впечатление портили лишь их потные, багровые от ярости лица.
— Эй ты, старый пень! — крикнул один из догоняющих. — Тут не пробегал бешеный пес?
— Я видел пастушью собаку, — невозмутимо ответил историк. — Бешеная она или нет, судить не берусь.
— Но ты должен был видеть, что эта презренная тварь несла в зубах маленькую собачку. Это очень редкая порода — «хенгесская чернявка».
— Я бы назвал эту породу «хенгесской слюнявкой», поскольку милый песик был весь обслюнявлен.
Аристократы остановились, злобно глядя на Дюкра.
— Неудачное время для шуток, старик, — прорычал один из них.
Человек этот был значительно моложе остальных. Золотистая кожа и большие глаза выдавали в нем уроженца Квон Тали.
«Дуэлянт, наверное», — подумал Дюкр глядя на его поджарую фигуру.
Словно в подтверждение своей мысли он заметил на поясе аристократа дуэльную рапиру, поблескивающую чашечкой эфеса. Забияка, это понятно. Но в облике и манере держаться было что-то еще.
«Этому человеку нравится убивать».
Аристократ подошел к историку и смерил его взглядом.
— Проси прощения, оборванец, если не хочешь валяться здесь бездыханным.
Сзади к ним приближался всадник. Глаза аристократа беспокойно забегали. Капрал Лист остановил лошадь и, не обращая внимания на кучку знати, обратился к Дюкру:
— Извините меня, господин историк. Задержался в кузнице. А где ваша лошадь?
— Отпустил ее побегать в табуне. Она давно заслужила отдых.
Лист хорошо изучил присущую офицерам манеру держаться и, когда надо, вел себя отнюдь не как скромный капрал. Равнодушно скользнув глазами по собравшимся, он сказал:
— Если мы опоздаем, Кольтен потребует объяснений.
— Полагаю, мы с вами все решили? — церемонно произнес Дюкр, обращаясь к аристократу.
— До поры до времени, — процедил тот.
Дюкр молча повернулся и пошел рядом с лошадью капрала. Через некоторое время Лист наклонился к нему и сказал:
— Алар был готов вас растерзать. За что?
— За мой язык, — усмехнулся историк. — Так ты его знаешь?
— Его многие знают. Пуллик Алар — личность известная.
— Тем хуже для него.
Капрал тоже усмехнулся.
Там, где шатры расступались, образовывая подобие площади, совершалась порка. Роль экзекутора взял на себя хорошо знакомый Дюкру и Листу коренастый плотный человечек. Он стоял, зажав в потной ладони кожаную плетку. Жертвой был слуга. Еще трое слуг стояли поодаль, стыдливо отводя глаза. Несколько аристократов окружили громко всхлипывающую женщину и пытались ее утешить.
Парчовый плащ Ленестра давно утратил прежнее великолепие. Одеяние никак не вязалось с раскрасневшимся от ярости лицом аристократа. Видом своим он сейчас больше напоминал обезьяну из ярмарочного балагана.
— Знать довольна, что ей вернули слуг, — сказал Лист.
— Думаю, эта порка напрямую связана с похищенной собачонкой, — ответил историк. — Правда, пока мы здесь, он не решится пороть слугу.
Капрал насмешливо сощурился.
— Мы уйдем, и он продолжит.
Дюкр ничего не сказал.
— Ну зачем красть плюгавую собачонку? — недоумевал Лист.
— А ты не догадываешься зачем? У нас теперь есть вода, но не хватает пищи. Просто тот виканский пес оказался сообразительнее людей. А слугу должны высечь за то, что не уберег сокровище.
Ленестр шумно дышал. Рукоятка плетки взмокла от его пота. Не обращая внимания на взбесившегося аристократа, Дюкр подошел к слуге. Тот был немолод. Он стоял на коленях и локтях, закрывая ладонями голову. Руки, плечи, шею и костлявую спину покрывали красные полосы. Между ними белели следы давних шрамов. Невдалеке от слуги в пыли валялся разорванный ошейник с поводком. Ошейник был украшен драгоценными камнями.
