Услышав это имя, Кир изумлённо воскликнул:
– Ты Осейн Канорфенум, друг Итилгаила? Чёрт меня побери!
Тот, о ком владыка Итилгаил рассказывал ему, как о лучшем из всех орков Адамминена, тот кто когда-то научил эльфов не только дрессировать малышей, но и приманивать молодых и даже взрослых драконов и кого он, считая погибшим, мечтал разыскать в Золотых мирах, сидел на бревне напротив Кира. Теперь ему стало ясно, почему Хромой Уруг так свободно чувствовал себя в эльфийской одежде, хотя и не относился к ней с должным уважением и мог запросто вытереть о неё свои руки. Осейн Канорфенум всегда любил подчеркнуть, что он по-прежнему орк и даже прекрасная Лайрениэль так и не смогла избавить своего возлюбленного от этой привычки. Тетюр, когда ему понадобилось назвать орочье имя, машинально назвался Осейном, так как именно это имя эльфы называли чаще других. Орк между тем скромно потупил взор и тихим голосом сказал:
– Да, владыка Итилгаил мой друг и моё сердце болит непереносимой болью о нём, человек. Жив ли он? Ведь на эльфов в первую очередь должна была обрушиться ненависть тех чёрных тварей, которые я породил благодаря своей злой судьбе.
Козмо вскочил от возбуждения на ноги и заорал:
– Осейн, старина, жив твой друг, жив! Ничего с ним не сделалось, как и со всеми остальными эльфами, а вот всю эту чёрную сволочь мы перебили. Более того, старый чертяка, жива живёхонька и твоя жена Лайриниэль, как живы и все трое твоих сыновей и они ждут тебя. Лайриниэль даже не ушла из-за тебя в Золотые миры и уже очень скоро ты её увидишь, но лично я считаю, что с этим не стоит торопиться, парень. Прежде, чем мы доставим тебя в её замок, ты нам обо всём расскажешь. Нам очень хочется узнать всё первыми. А то потом к тебе не пробьёшься через толпы эльфов, которые тебя окружат.
Глаза Осейна загорелись огнём надежды и он спросил:
– Неужели Лайриниэль действительно ждёт меня? Ведь наверное прошло немало лет с того времени, как я пропал.
– Да, уж, порядочно. – Сказала Иоланта, которая знала эту грустную эльфийку, как свой ученицу – С тех пор, когда ей принесли твой лук Валандил, минуло тысяча двадцать один год и за это время не было дня, чтобы она не вспоминала тебя, самый отважный и благородный орк из всех орков, который так и не научился есть хлеба, предпочитая ему зелёный лук. Чучело ты чумазое – При этих словах Осейн вздрогнул, ведь так его называла его возлюбленная за то, что он не менял своих привычек – Разве же тебя можно забыть? Но, чёрт тебя подери, что же с тобой случилось дальше? Как ты подался в Ородагарваон? Об этом Лайриниэль мне ничего не рассказывала, как и о том, как она вообще познакомилась в Орраесе с таким диким орком, как ты, и, главное, не сказала ни слова, почему тебя полюбила. Впрочем, послушав тебя я это и сама давно уже поняла. Клянусь бородой Аструала, то бишь Творца Ардфеора, я не отпущу тебя с берега этой чёртовой речки, пока ты нам всего не расскажешь!
Осейн широко улыбнулся и, всплеснув руками, сказал:
– Хала Творцу Ардфеору, что я беседую с друзьями своих лучших друзей и подругой своей возлюбленной. Вы сняли камень с моей души, друзья мои. Ну, что же, о грустном начале своей жизни я вам рассказал, теперь расскажу о самых светлых днях своей молодости и о том, как я стал пленником древнего зла. Поэтому я вернусь в тот ненастный, зимний день. – Осейн вздохнул, умолк на минуту и продолжил свой рассказ уже куда более бодрым голосом – Поняв, что никто из моих соплеменников не выйдет проститься со мной даже в память о всём том добром, что я для них сделал, мне уже ничего не оставалось делать, как уйти. Видно слишком много яда было в словах моей мачехи, раз даже после того, как всё раскрылось, они боялись меня. Поэтому сердце моё разрывалось от боли, а разум кипел от обиды. От родных пещер я пошел знакомой тропой в горы и удалившись от дома тотчас стал призывать дракона. Вскоре ко мне прилетел молодой могучий самец и послушно спустился с неба на пригорок. Я подошел к дракону и стал пристально смотреть ему в глаза, проникая своим разумом в его сознание. Дракон был голоден и хотел слопать меня, но боялся, что я окажусь сильнее и убью его. Я стал мысленно внушать ему, что я ему друг и если он станет служить мне, то навсегда забудет о том, что такое голод и холод, ведь я великий охотник и смогу прокормить не то что его, а даже целую стаю таких же молодых и сильных горных драконов. Ещё я рассказал ему о том, что со мной он облетит весь Срединный континент и увидит, как живут люди, гномы и даже эльфы в своих непроходимых лесах. Ему только нужно для этого склонить передо мной голову и позволить надеть на свою шею красивое, белое, лёгкое эльфийское седло. Тогда мы полетим в степь и я подстрелю для него сколько угодно больших, вкусных валгатров. Дракон знал о валгатрах, но ни разу не ел их нежного мяса и потому медленно склонил передо мной голову. Принято считать, что горные драконы всего лишь хищные звери, но это не так. Они так же умны, как и все прочие разумные существа Адамминена, но уж очень они необузданны в своих страстях и не способны говорить к тому же. Поэтому их и считают здоровенными хищными зверюгами. Когда я почти подружился с драконом, то попросил его назвать мне своё имя и в моём сознании прозвучало – Эхенор. Я стал повторять это имя сначала тихо, а потом всё громче и громче, пока Эхенор не привык к звуку своего имени и только после этого нацепил седло на его шею сразу позади головы. Оно было пошито эльфами и в отличие от орочьих драконьих сёдел ничем не мешало дракону. После этого я погладил Эхенора по лбу и вставил ногу в петлю, чтобы взобраться на него. Дракон от этого вздрогнул, но я его быстро успокоил. Если бы он захотел меня сожрать, то ему не пришлось бы особенно трудиться, ведь его голова в длину была больше моего роста, а я, как вы видите, не отношусь к числу маленьких орков. Как только я взобрался в седло, то не стал сразу же заставлять Эхенора взлетать, а предложил ему легонько помотать головой, чтобы почувствовать на себе всадника. Это не принесло ему никаких неприятных ощущений и он приободрился. Вот тогда я и предложил ему взлететь в небо и лететь в сторону степи. Через несколько минут мы уже летели над степью и как только я увидел пасущихся валгатров, то велел Эхенору затаить дыхание и начать плавно спускаться в планирующем полёте. Я часто наблюдал за тем, как летают горные драконы и много раз представлял себя в драконьем седле. Когда мы подлетели поближе, я достал лук и вскоре три громадных, старых быка бились на земле, а остальные бросились врассыпную. Объяснив Эхенору, что с ним будет, если он проглотит острую стрелу, я заставил его опуститься на землю и сначала прикончил валгатров, перерезав им горло и только после того, как стекла кровь и они перестали биться, выдернул стрелы и разрешил Эхенору их съесть. Дракон так проголодался, что слопал валгатров за какие-то пять минут, чуть ли не проглотив их целиком. Правда, последнего он всё-таки хорошенько разжевал и вкус мяса валгатра ему понравился. Ну, а я добился главного, научил дракона есть мясо уже убитого животного, а не терзать ещё живого валгатра своими острыми клыками. Хотя Ахорн никогда не летал на драконах, он знал о них достаточно много и придерживался не самого популярного мнения среди орков, что горных драконов нужно приучать быть более сдержанными. Горные Волки никогда не были кровожадными орками и потому не стремились причинять кому-либо боль и страдания. Может быть мы именно поэтому и смогли закрепиться в Сиреневых Горах по соседству с гномами. Не была кровожадность свойственна и мне, а потому в дальнейшем и Эхенор прослыл самым миролюбивым горным драконом. В тот день мы никуда не полетели. Дракон насытился, в степи было довольно тепло и потому он тотчас завалился спать, а я походил окрест, собрал немного веток и сухой травы и развёл метрах в ста от него небольшой костерок. Впоследствии я разжигал его всё ближе и ближе от дракона и в конечном итоге приучил его мирно спать чуть ли не уткнувшись носом в огонь. На следующий день мы поднялись в небо и я стал высматривать сверху, не покажется ли где караван под сине-красным флагом барона де-Парре. Мне нужно было срочно встретиться с ним и Робертом, ведь в карманах у меня было пусто, а я начинал новую жизнь. К тому же я должен был объяснить им, что теперь благополучие Горных Волков зависит только от них. Вскоре мне повезло и я увидел хорошо знакомый мне флаг. Роберт знал о моей мечте завести себе дракона и сразу узнал меня. Я велел Эхенору спускаться и видел сверху, как в степь бегут два моих хороших друга, с которыми меня связывало так много хорошего. Пять лет подряд с началом каждой зимы и до весны, а порой и до самого лета я сопровождал вместе с ними большие караваны и даже заслужил у людей прозвище Дружелюбного Горного Дракона, что само по себе было для многих нонсенсом, но гораздо чаще меня называли просто Проводником. Орки же наоборот прозвали меня Свирепым Колдуном и любили рассказывать том, скольких их товарищей сожрали мои кровожадные драконы, но это было сплошное враньё, гонять их по степи за то, что они пытались грабить караваны заплатившие пошлину это одно, такими делами я часто занимался, но вот тем, чтобы напускать на них драконов всерьёз, никогда не грешил.
