Алек с благодарностью взял оружие: ее слова прозвучали как эхо сказанного ее отцом Серегилу в Уотермиде.
Быстро пожав ей руку, он ответил:
— Я знаю, что этому клинку можно доверять. — Неожиданно он смутился: юноша чувствовал, что должен сказать еще что-то, но не мог найти слов. — Хорошенько охраняй Нисандера и Теро, — наконец проговорил он, — на случай, если им придется превращать нас во что— нибудь, чтобы выручить из трудного положения.
— Хорошо еще, что на этот раз он не превратил тебя в оленя, а Серегила в выдру. — Девушка шутливо хлопнула его по плечу.
Как только приготовления были закончены, Серегил и Алек вскочили на коней и галопом поскакали к замку.
Главные ворота теперь стояли распахнутыми. Оглядевшись, Серегил решил, что ночная охота на них с Алеком нарушила обычный порядок в замке и атака отряда Клиа застала его гарнизон врасплох.
Во дворе несколько гвардейцев охраняли захваченных в плен слуг. Среди них была и съежившаяся Стеми; она отвернулась от Алека, когда тот попытался заговорить с ней.
Остальные гвардейцы были внутри здания. Из окон второго этажа вырывались языки пламени.
— Похоже, на этот раз мы можем войти через парадный вход, — с мрачной улыбкой сказал Серегил, показывая на выбитые двери.
Внутри отовсюду раздавались звуки боя; Серегил с Алеком бросились к северо-восточной башне. Лестница была завалена телами, но гвардейцы оттеснили противника на третий этаж.
Оказавшись в знакомом коридоре, Серегил и Алек обнаружили, что остающиеся защитники замка заняли оборону на подступах к разрушенной башне. Коридоры были слишком узки, чтобы в них можно было развернуться, и сражающиеся постепенно отступали в расположенные по сторонам комнаты. Пробегая мимо, Серегил с Алеком видели тела, распростертые на перевернутой драгоценной мебели. Звон клинков, казалось, доносился отовсюду разом. Кровь запятнала изысканные фрески, мозаичный пол местами стал скользким от пролитой крови.
Когда они добрались до юго-восточного коридора, там сражалось несколько гвардейцев и среди них — Микам.
— Кассарию захватили? — прокричал Серегил, стараясь, чтобы Микам услышал его за шумом боя.
— Последнее, что до нас дошло, — это что ее все еще ищут, — рявкнул Микам в ответ.
— За гобеленом — дверь, — показал в конец коридора Серегил. — Передай ребятам — ее нужно захватить немедленно.
Прошло еще несколько минут, и замок огласил победный клич Клиа — последние из людей Кассарии бросили оружие и пали на колени, моля о пощаде.
Серегил протолкался к принцессе.
— Сюда! — крикнул он, срывая гобелен. Дверь за ним оказалась заперта.
— Рилин, Томас, взломайте ее, — приказала Клиа.
Двое здоровенных гвардейцев навалились на дверь и сорвали ее с петель. Серегил и Алек бросились к люку на башне. Клиа, Микам, Миррини и несколько солдат бежали за ними следом.
Крышка люка оказалась опущена, и даже песок в выемке кто-то разровнял. Серегил ухватился за кольцо и открыл люк. Они с Алеком повели остальных по деревянной лестнице и, благополучно миновав ловушку на лестничной площадке, проникли в подземный коридор. Дверь в конце была открыта, комната залита ярким светом.
Осторожно приблизившись, Серегил и остальные обнаружили, что Кассария ждет их. Она стояла у стола, загораживая собой тело Коррута. В руке женщина держала небольшую лампу, словно для того, чтобы осветить пришельцам дорогу, и ее свет превращал властное лицо Кассарии в величественную скульптуру.
Тревожное предчувствие охватило Серегила: Кассария была похожа на ядовитую змею, готовую напасть. В комнате чувствовался сильный запах воска и нефти. Давно ли стоит здесь эта женщина, ожидая их прихода?
— Ну вот вы и вернулись, — с горькой улыбкой произнесла она, когда Серегил и Алек перешагнули порог.
Клиа протиснулась между ними. При других обстоятельствах она могла позволить себе быть просто резвой и хорошенькой девушкой, сейчас же она командовала отрядом и вела себя со свойственной ее матери холодной уверенностью.
— Кассария-а-Мойриан, ты арестована именем Идрилейн Второй, — объявила она бесстрастно. — Против тебя выдвинуто обвинение в измене.
Кассария с достоинством поклонилась.
— В твоих руках сила. Я сдаюсь принцессе только поэтому, а не из уважения к твоим так называемым правам.
— Как угодно, — ответила Клиа, делая шаг к ней.
— Ты найдешь здесь все, что ищешь. — Кассария обвела рукой комнату. — Возможно, как и благородному Серегилу, тебе будет любопытно увидеть вашего общего предка. — Кассария сделала шаг в сторону и драматическим жестом подняла лампу. — Позволь мне представить благородного Коррута— и— Гламиена Янари Мерингила Боктерса. Твои стервятники уже ограбили тело, но, думаю, они подтвердят, что я говорю правду.
Слишком поздно Серегил вспомнил, что он ничего не сказал Клиа о том, что они с Алеком обнаружили в замке. Девушка с тихим изумленным восклицанием наклонилась вперед, чтобы лучше видеть. Микам и остальные были поражены не меньше; все вытаращили глаза на ужасное зрелище: мертвое иссохшее лицо.
Все, кроме Алека.
За последние недели он видел слишком много трупов Стараясь не смотреть на останки в кресле, он вместо этого наблюдал за Кассарией и поэтому оказался единственным, кто заметил злорадную улыбку на лице женщины, когда она подняла лампу еще выше.
Предупредить Клиа он уже не успевал. Оттолкнув Серегила в сторону, он метнулся вперед как раз в тот момент, когда Кассария швырнула лампу на пол под ноги принцессе. Все в комнате было полито нефтью — Алек почувствовал запах еще раньше, но не понял значения этого. Кругом мгновенно взвились языки пламени.
Испепеляющий жар лишил его легкие воздуха и опалил его кожу. Кинувшись к Клиа, он схватил ее за руку и изо всех сил потянул назад. Другие руки вцепились в него и грубо вытащили их обоих в благословенную прохладу коридора.
— Вниз! — рявкнул Микам.
Алека прижали к полу и почти задушили, навалив на него плащи. Чьи-то руки били его по спине. Где-то рядом отчаянно ругался Серегил.
Когда ему наконец удалось высвободиться, Алек обнаружил, что их с Клиа отнесли к подножию лестницы. Волны жара накатывались на них по короткому коридору из открытой двери комнаты. Внутри нее бушевало пламя. Кассарии нигде не было видно.
Клиа лежала на полу рядом с ним, на ее прелестном лице краснели ожоги и чернели полосы сажи; половина ее косы обуглилась.
— Ты спас мне жизнь! — хрипло прошептала она, протягивая ему руку. На гладкой коже вздулись пузыри там, куда брызнула горящая нефть.
