Он ушел. Интересно. Понимает, значит, мой образ мыслей… Что же, это для меня лестно или как?
Я подошел к окну, распахнул его и устремил взгляд в ночное небо. Среди бегущих к горизонту туч изредка проглядывали звезды. Возможно, каждодневным дождям — конец. А может, просто временно прояснилось…
Я вернулся к работе. Текущий мой проект, «лови как можешь», был разработан на пару с Жабомордым. Мы старались вычислить, что же должно быть в книгах, пропавших из всех библиотек города. Была у меня такая мысль, что некое безымянное официальное лицо собрало их все во дворце Прабриндраха. Вопрос: как до них добраться? Применить власть военного диктатора?
— P-реку игнор-рируй.
— Что? — Я оглянулся. Что за дьявольщина?
— P-реку игнор-рируй.
В оконном проеме сидела ворона. За нею — еще одна, принесшая то же самое сообщение.
Вообще-то, вороны — птицы умные. Однако — всего лишь птицы. Я спросил, что они хотят сказать, но они снова велели мне игнорировать реку. Хоть на дыбу их вешай, большего толку не добьешься.
— Ладно. Понял. Реку — игнорировать. К-шшшш!
Бороны… Все время — эти проклятые вороны. Ясное дело, они хотят мне что-то сказать. Но что? Ведь и раньше предупреждали. Следует ли понимать, что они советуют не обращать внимания на речные плацдармы?
Я все равно так и хотел поступить, учитывая непролазную грязь на дорогах.
Я распахнул дверь:
— Одноглазый! Гоблин! Ко мне!
Они с угрюмыми физиономиями, стараясь держаться подальше друг от друга, вошли в кабинет. Недобрый знак. Вражда их, стало быть, возобновилась. Или вот-вот возобновится. Если вспомнить, как долго они ее сдерживали, взрыв назрел порядочный.
— Завтра — начинаем. Ликвидируйте остатки агентуры Хозяев Теней.
— Я считал, у нас времени побольше, — буркнул Одноглазый.
— Может, да. А может, нет. Я желаю, чтобы это было сделано сей момент. Займитесь.
— Слушаю, ваше предиктавосходительство, — пробормотал себе под нос Гоблин.
Я нехорошо взглянул на него, и он вышел. Обернувшись к окну, я посмотрел на проясняющееся небо.
— Такое ощущение, что все идет слишком уж хорошо…
Спешка порядком утомила Хозяев Теней. Встреча была назначена загодя, но по до [юге их преследовал вопль, напоминающий, что теперь слишком поздно для ленивой, комфортабельной езды.
Встретились они в том же зале с бассейном, тучами Теней и где все было неопределенных размеров.
Женщина беспокойно кивала. Спутник ее был взволнован еще более. Тот, кто говорил реже всех, на сей раз заговорил первым:
— Что за паника?
— Источники в Таглиосе уничтожены, — сказала женщина. — Все, кроме самых последних. В мгновение ока.
— Они вот-вот выступят, — добавил ее спутник.
— Таким образом, им были известны все наши источники, — продолжала она. — Посему полученные нами сведения надлежит подвергать сомнению.
Ее спутник:
— Мы должны выступить раньше, чем предполагали. Нельзя давать им ни минуты форы.
Молчаливый:
— Источников не осталось?
Женщина:
— Нет. Есть один, ближайший к сердцу, до сих пор не раскрытый, так как им почти не пользовались. В его донесениях не было ни намека на подозрительность.
— Мы должны пойти с нашими армиями. Ничего нельзя оставлять на волю случая.
— Это уже обсуждалось. Нет. Мы не станем рисковать собой. Нет никаких причин полагать, что они выстоят против наших ветеранов. Я усилила армию вторжения на пять тысяч человек. Этого достаточно.
— Есть еще одно. То, для чего ты созвала нас.
— Да. Наш товарищ в Тенелове и Вершине не так уж пристально взирает на юг, как утверждает. В прошедшем году некоторые его части вторглись на таглиосские земли и напали на вождей Черного Отряда. И потерпели ужасное поражение. Все их усилия, помимо того, что выявили его замыслы, принесли лишь одну пользу. Они дали мне возможность ввести в ряды противника вот этот самый источник. Переживший все остальные.
— Значит, при следующей встрече и у нас будет повод осмеять его.
— Возможно. Если это будет уместным. Его стараниями выяснилось одно обстоятельство. С ними — Доротея Сенджак.
Последовало продолжительное молчание. Наконец тот, кто говорил реже всех прочих, заметил:
— Одно это уже объясняет, отчего наш друг тайно посылал людей на север. Как он жаждет обладать ею!
— Есть тому и не столь очевидные причины, — отвечала женщина. — Ее связь с Капитаном Отряда. Она была бы весьма полезна, если связь сильна настолько, чтобы быть рычагом давления на Капитана.
— Ее следует убить при первой же возможности.
— Нет! Мы должны взять ее в плен. Если он мог бы ее использовать, то же можем и мы. Вспомните, что она знала и кем была. Она может хранить ключ к избавлению мира от него и к закрытию врат. Возможно, она потеряла силу, но не память.
Молчаливый расхохотался. Смех его был столь же безумен, как тот, что звучал им вослед в Вершине. Ему пришло в голову, что воспоминаниями Доротеи Сенджак может воспользоваться каждый. Каждый!
Женщина узнала смех и, понимая, что происходит в сознании молчаливого, решила: отныне ей и ее компаньону следует быть вдвойне осторожными. Однако пока что она, сделав вид, что не замечает ничего, спросила своего спутника:
— Ты связался с тем, на болотах?
— Он ничего не желает знать ни о нас, ни о наших заботах. Он доволен своей зловонной, сырой, игрушечной Империей. Однако он придет.
— Хорошо. Значит, все согласны? Мы утверждаем новый план?
Все согласно кивнули.
— Я разошлю приказы немедля.
Глава 33
Таглиос. Пьяные колдуны
День уже не был добрым, к заходу солнца лучше не сделался, потому что солнце — и то закатилось. Лучшую новость принес Жабомордый, доложивший, что Зиндаб наконец-то пришел в Веджагедхью. Но за этой новостью незамедлительно последовала и худшая: материала для фортификаций нет. Значит, кроме рва, укреплений не будет.
Но при таком мокром грунте стенки рва обрушатся…
Ох-хох-хо… Если уж боги на тебя ополчились, то добра вовсе не жди. Сколько ни трепыхайся на крючке, не поможет.
Я уже готовился рухнуть в койку, но тут в спальню мою ворвался Мурген. От усталости у меня двоилось в глазах, и два Мургена вовсе не делали вселенную краше.
— Что еще?! — зарычал я.
— Пожалуй, большая беда. Гоблин с Одноглазым — у Лебедя в пивной, оба в жопу пьяные, и кажется, вот-вот начнут. Не нравится мне это.
Я встряхнулся, предвкушая очередную бессонную ночь. Неприязнь их слишком уж застоялась и вполне могла вырваться из-под контроля.
