- А ведь Саньо предстоит иметь с ним дело, если они только окончательно не расстались, - Инрих представил себе эту возможность и посочувствовал актеру. - А на это совсем не похоже. Там такой огонь бушует, что железо плавить можно.
- Не хотела бы я присутствовать при их встрече. К тому же этот муж сильно загадил девочке голову. Такие вещи творят от глупости или неуверенности.
- А ты сама? - полюбопытствовал директор.
- Я всегда была не настолько глупой, а уверенности в себе хоть отбавляй, - отмахнулась Илиста.
- Муж то маг, и может повредить Саньо, - директор вернулся к гипотетической опасности в будущем актера и охранницы.
- Может, но я бы посоветовала кому-то, кому не безразлична судьба его ведущего актера, слегка опередить этого мужа-мага, - невинно предложила Илиста.
- Хмм, - директор уже обдумывал план действий. - Кто бы это мог быть? А муж, говоришь, маг? Нельзя полагаться на случай, правильно? С магом лучше разбираться немагическими способами. Тогда он не знает, как правильно действовать, да и велика вероятность, что вообще до самого конца не разберет, что против него что-то затевается.
Актриса была удивлена столь нетрадиционным подходом к обузданию магов.
- Ты где этого нахватался?
- Я то, - Инрих подмигнул ей, - в своей длинной жизни с магами уже сталкивался.
- О, Инрих, и как? - актриса хотела знать все подробности, старый друг приоткрылся ей с новой стороны.
- Хм, не начинай скандал, ничего тебе я не скажу. Сама знаешь, о таких вещах не говорят, даже не думают, чтобы никто даже случайно не узнал. Но не так давно мне уже приходилось кое-что для кое-кого делать. Если соберешься мне помогать, то естественно будешь в курсе. А так, извини, - Инрих старался говорить не обидно, но Илиста все равно надулась.
- А если я..?
- Я уже сказал, - директор вспоминал, как ему дорого обошлась прошлая операция, но дело того стоило. - Лучше расскажи мне про твоего сумасшедшего друга.
- Какого?
- Я имел в виду, Хэсса, - директору хотелось узнать мнение Илисты по одному щекотливому вопросу.
Хэсс Незваный трудился в поте лица, упаковывая и складывая, распаковывая и опять упаковывая. В помощниках у него были Эльнинь, Боцман, Мореход, Железяка и Плинт. Казимир тоже, правда неясно почему, вызвался помогать. Толку от него было немного, но он стал развлекать всех работающих интересными историями в жанре страшного ужаса. Вунь тоже занимался командованием, и постоянно мельтешил у Хэсса под ногами.
- Эту, эту коробку бери!
- Ту, ту неси сюда!
- Надпись где? Мы как это потом делить будем? Надпишете, кто писать умеет!
- Не умеете? Рисуйте!
- Хэсс!
- Эльнинь!
Утихомирить метавшегося командира Вуня смогла супруга, которая отозвала его в сторонку и принялась что-то толковать.
- Хэсс! - оглушительно завопил Вунь.
- Сейчас! - не менее громко ответил личный дух. - Сам иди!
Хэсс старался аккуратно передвигаться по поляне, чтобы не покалечить ни одного маленького человечка, ни раздавить ни одной коробки.
Вунь ловко лавируя между людьми, маленькими человечками и коробками добежал до Хэсса.
- Нагнись, - велел он личному духу.
Хэсс подумал и уселся на землю. Вунь дернул его, чтобы и голову он наклонил, и стал шептать на ухо.
- Надо поговорить с отшельниками, - попросил Вунь.
- С кем?
- Тиха! - Вунь опять зашептал в ухо. - С отшельниками, Хэсс.
Не желая получить в ухо еще один крик "Тиха!", Хэсс зашептал:
- Кто такие отшельники? Что мне надо сказать?
Вунь оглянулся, не подслушивает ли кто, но всем было не до них. Конечно, кое-кто видел, что эти двое шепчутся, но не слышал о чем.
- Отшельники это отшельники, их надо уговорить поехать с нами. Мы не можем же их бросить здесь, Хэсс.
- Угу, пойдем?
Вунь довольный, что все так быстро разрешилось, побежал впереди, показывая дорогу. Идти пришлось долго, не меньше получаса.
- Вунь, еще долго идти?
- Нет, в ту нору, - Вунь показал рукой.
То, что Вунь именовал норой, было больше похоже на берлогу. Хэсс же не отличил бы одно от другого и поэтому спорить не стал. Вползать в берлогу пришлось на коленках, пригнув голову, и опасаясь, как бы все это не осыпалось за спиной.
- За мной, - Вуню же идти было вольготно.
Хэсс терпеливо полз. Через две минуты они добрались до тех самых отшельников. Их было трое. Три маленьких человечка в белом болтались между полом и потолком норы. У всех были закрытые глаза, сложенные на груди руки.
- Мы пришли! - Вунь слегка бесцеремонно дернул одного из висящих за одежду.
- Вижу, - открыл тот глаза. Голос отшельника был похож на скрипучую дверь.
У личного духа опять встал вопрос с чего начинать разговор.
- Приветствую, вас! - Хэсс стоял на карачках, поклониться не получалось, но головой он мотнул.
Три тела синхронно наклонились. Те в свою очередь вернули приветствие.
- Позвольте спросить вы поедете с нами? - Хэссу интуитивно казалось, что этими человечками надо общаться очень уважительно, ни в коем случае не давить на них.
Тот, которого Вунь дергал за одежду, опять открыл глаза.
- Нет, - сухо ответил он за всех.
- А почему, скажите, пожалуйста?
Вунь не вмешивался в разговор. По его мнению, надо было всех трех отшельников упаковать в коробки, с чем личный дух вполне бы справился. Но если он хочет, то пусть поведет разговоры.
На этот раз ответил другой, зависший посредине.
- Нам там нечего делать.
- А что вы делаете здесь? - Хэсс старался найти решение проблемы.
- Мы ищем свет, - соизволил сообщить ранее молчавший отшельник.
Хэсс совсем не понимал, как можно искать свет в такой норе. Переговоры зашли в тупик. Хэсс сам не понял, что случилось, но вокруг все засветилось. Он закрыл глаза, так ярок был свет. Еще больше бы он удивился, если бы узнал, что это светился он сам. Пары колодца решили выпендриться. Свет ушел, оставив в норе больше вопросов, чем ответов.
- Э, куда мы все переезжаем? - уточнил один из отшельников, который именно Хэсс не понял. Он запутался в них. Теперь они рядком сидели на земле.
- В Эвари, - коротко информировал личный дух. Стоять на карачках и вести беседы ему надоело.
- Давай двигай назад, - велел отшельник. Хэссу пришлось ползти назад задом, что не добавило ему хорошего настроения. Отшельники выбрались из норы, постояли с минуту, затем растворились в воздухе, быстро выпалив Вуню что-то неразборчивое на прощание.
- Я ничего не понимаю, - отряхиваясь от комьев земли, заявил Хэсс.
Вунь сложил руки на груди, и в упоении невнятно пел.
- Ты молодец! Я молодец! - соизволил он оторваться от сладостного пения.
