Конечно, слова сейчас были совершенно другими, но за ними угадывалось не Африка, а Россия, Петербург…
Снова ветер поет песню странствий,
Ветка ивы стучит по стеклу.
За окном холода и ненастье,
Лезет сырость сквозь щели в полу…
В очаге догорают поленья,
Дом слегка наполняя теплом.
И тревожной бесформенной тенью
Клин гусей промелькнул за окном.
Не дождусь, видно, первого снега:
Зов дороги проснулся в крови.
Не считай только это побегом,
Я вернусь. А пока не зови…
Запись закончилась, экран пошел рябью, а Марина так и сидела в кресле, не в силах сдвинуться с места. Слезы невольно хлынули из глаз, а вслед за этим пришел испуг — не увидел бы этого Рэкки!
Потом она осторожно повернула голову — нет, шеф подразделения «Утгард» не видел ничего. Как он смог выйти настолько незаметно — осталось его магической тайной.
Шеф подразделения «Утгард» был занят своими мыслями. Сергей Казарский с его чудесным возвращением — это вовсе не тайна. Гораздо важнее другое. Еще чуть-чуть — и наступит новый год под номером 2006. Может быть, именно ради этого года и существует в Санкт-Петербурге с петровских времен незримая организация под названием «Третья стража».
Пророчество… Заклятое пророчество: город простоит триста лет и три года, а потом быть Петербургу пусту. Можно, конечно, ни в какие проклятия и пророчества не верить — это личное право каждого. Но тогда, что характерно, они как раз и начинают сбываться, причем делают это самым неожиданным и самым неприятнейшим образом. Так что теперь — наблюдение, осторожность и действие! Только так можно переломить это старинное проклятие — и жить дальше.
Нет, он нисколько не сомневался в том, что Пророчество не исполнится, что победа будет. Но ничто не дается просто так, задаром, бесплатно, да еще и чтобы никто не ушел обиженным. Это, знаете ли, фантастика, причем ненаучная.
Поэтому желал он на новый год только одного — переломить Пророчество с самыми минимальными потерями. Но это — как получится, как карта ляжет. В конце концов, все здесь зависит от «Стражи», от всех, кто в ней служит — от «триумвиров» до самых молодых стажеров…
— Стина, а я, кажется, придумала!.. — Морриган готова прямо тут же, у станции метро, где раз в неделю собирается тусовка, петь и плясать от счастья.
— Что придумала? — не понимает Стина.
— А давай встретим Новый год там, где ты живешь, — в параллельном измерении!
Ох, Морриган, знала бы она, о чем просит! Стина отлично изучила кромку, — по крайней мере, настолько, чтобы понять, куда соваться можно, а куда — лучше не стоит.
— Знаешь, можно еду заготовить заранее, ну, закупить, чего нам там надо будет. Давай пойдем туда вдвоем…
— А твои приятели — ну, с которыми мы тогда пошли в «Гремлин». Дженнифер, Волчонок…
— Да поругалась я с ними давно!..
Стина качает головой. Пожалуй, можно было бы пригласить еще и Алку, только в последние два месяца они не то чтобы рассорились — нет, конечно, — но из подруг превратились в приятельниц. А Морриган… Всем бы она хороша, вот только упорно хочет во всем подражать ей, ведьме Стине, жительнице параллельного мира. Даже волосы в рыжий цвет выкрасила!..
А что получилось? Да бледная тень получилась, ничего, в общем-то, хорошего.
И все-таки, не хочется отказывать Морриган — это все равно что котенка обидеть. Котенка?! «А ведь она меня старше», — думает Стина. Но почему бы и в самом деле не отпраздновать Новый год на кромке?
— Во-первых, параллельный мир имеет свое название, — терпеливо объясняет Стина. — Это — кромка.
— Ну да, я это и хотела сказать, — пожимает плечами Морриган и тут же нахохливается, предчувствуя, что сейчас ей откажут.
— А во-вторых, надо не забыть елочные игрушки. Обрядим живое дерево — будет очень здорово, готично и экологично, — говорит Кристина, и Морриган прыгает от восторга. Как сумасшедший ребенок, честное слово. А вот она, Стина — совсем не ребенок, она знает цену каждого шага по кромке.
Правда, цена ее силы так и осталась для нее неизвестной.
В романе использованы стихи Майи Астаховой, Юрия Нестеренко, Михаила Щербакова.
Санкт-Петербург,
2005–2006.
Кромка — мир-отражение, связанный с планетой Земля, точнее — с разумной жизнью на Земле. Есть предположения (но только предположения), что кромка зародилась в конце существования звероящеров, и все время от гибели последних до появления человека находилась в состоянии своеобразной «летаргии». На это указывает и многочисленная популяция хищных пресмыкающихся (впрочем, разумных рептилоидов на кромке пока что не обнаружено). Окончательное же пробуждение мира кромки наступило во время «Нулевой Мировой войны» — то есть, во время битв неандертальцев и наших с вами предков. Неандертальцы в ходе долгой войны были уничтожены, до наших дней сохранились немногочисленные реликтовые популяции (так называемые «снежные люди»). Указания на «Пулевую Мировую войну» можно найти в Скандинавских сагах, есть и глухие упоминания о том же в Ветхом Завете. В строительстве кромки приняли участие как победители, так и побежденные (у которых не существовало речи, но имелась культура, основанная на телепатии и других психических сверхспособностях — посему не следует удивляться, что «снежных людей» никому не удавалось поймать — они исчезают буквально из рук исследователей в мир кромки, куда большинству людей ход закрыт).
Существа, населяющие кромку — это обычные представители человеческого вида (хотя их продолжительность жизни куда больше, чем у людей текущей реальности), а также реликтовые народы и расы, упоминания о которых можно найти в мифах и легендах — но не в научной литературе, находящейся в открытом доступе. Любопытно, что в хрониках «Третьей Стражи» начала XXI века упомянуты несколько разновидностей вампиров (к примеру, контрабандист Ян или сотрудники «Стражи» не обладают глазами, святящимися в темноте).
Среди жителей различных регионов кромки можно встретить и тех, кому людские легенды присвоили имена дварфов, эльфов, гоблинов и прочих подобных же созданий. При ближайшем рассмотрении выясняется, что все это — различные расы людей (если, конечно, к ним подойдет такое определение).
