— А… — успокоилась Лена и начала устраиваться на скамейке, обещая ему, но больше самой себе: — Через полчасика я проснусь. Понял?
— Нет, — покачав головой, честно ответил белобрысый.
— Я проснусь и… ни тебя… ни этого… Шкуры… не будет. Это был сон… Вот увидишь… Я проснусь… — и махнув рукой, она повалилась на качающуюся, словно плот на неспокойной воде реки, скамейку.
Что-то уж очень болела шея и, в квартире так холодно, что она замерзла даже под одеялом. Наверное, с вечера забыла закрыть окно и к утру всю квартиру выстудило. И все равно, это не объясняло ее странного состояния. Что-то было не так. Лена теснее прижала к себе сложенные руки и сообразила, что спит без одеяла, на жестком полу. А когда открыла глаза, обнаружила себя, лежащей даже не на полу своей квартиры, а в парке на скамейке под открытым небом. Все тело занемело от холода и неудобного положения.
С трудом вытянув руку, она, старательно тараща глаза, посмотрела на часы. Шесть утра. И тут же припомнила все. Не поднимаясь со скамейки, она, в паршивом состоянии: голова кружилась, тошнило, хотелось пить, посмотрела в безоблачно чистое, утреннее небо.
Солнце только встало, но уже начало заметно пригревать. Дома разбрызгивали солнечные зайчики распахнутых окон, в новый день лета. В листве тополей расчирикались задиристые воробьи. От скамьи по гравиевой дорожке тянулись утренние тени.
Лена глубоко вдохнула еще не загазованный, чистый, пахнущей утренней свежестью и росой, воздух и морщась, преодолевая головокружение, зыбкость своего состояния и тошноту, поднялась. А когда с трудом приняла сидячее положение, то обнаружила, что в этот ранний час, она в сквере не одна, если не считать, сидящего рядом с отсутствующим видом, Крузенштерна. Скамейка напротив оказалась занята двумя молодыми особами, которые, склонив друг к дружке головы, тихо переговаривались. Точнее, одна что-то шептала другой на ухо, а та внимательно слушала, откровенно разглядывая Крузенштерна. Эта девушка, явно копировала роковых киношных красавиц: двумя пальчиками с длиннющими ногтями держала на отлете, тонкую сигару и, закинув ногу на ногу, покачивала точеной ножкой в остроносой изящной туфельке, с тонким каблуком-шпилькой.
Затянувшись сигаретой, она, округлив ярко-красные губы, выпустила дым в сторону Крузенштерна. Юные лица девушек были подпорчены не столько обилием макияжа, скольку вульгарным выранием. Та, что молчала, не обращая внимания на продолжавшую, что-то шептать ей подружку, вдруг поднялась и, бросив недокуренную сигарету мимо урны, пошла к Крузенштерну. Ей надоело ждать и она решила сама подтолкнуть события. Пристроив локти на спинку скамьи, вольготно сидящий на ней Крузенштерн, наблюдал за девицей. Она же подойдя к нему вплотную, достала, из болтающейся у нее на плече сумочки, пачку «Salem» и вытащила из нее новую сигарету, подцепив ее длинными ногтями.
— Огоньку не найдется? — прокуренным голосом спросила она, нависнув над парнем так, что он просто не мог не заметить ее роскошной груди и ложбинку в низком вырезе блузки.
Крузенштерн не шевельнулся, лишь неприязненно глянул на девицу и отвернулся. Нисколько не смутившись его холодным приемом, она уселась рядом с ним так, чтобы оказаться между предметом своего вожделения и Леной. Обдав последнюю терпким ароматом духов и сигарет, она повернулась к ней.
— Куришь?
Преодолевая тошноту, Лена отрицательно покачала головой. Сунув сигарету в рот, девица усмехнулась:
— Так же как и не пьешь? — выразительно показав глазами на ополовиненную бутылку Перцовки, стоящую у скамьи. Незажженная сигарета подрагивала в ее, цветом похожих на перезрелую черешню, губах.
— Педик? — кивнула она на Крузенштерна.
— Не знаю, — пожала плечами Лена, чувствуя подкатывающийся к горлу ком тошноты. — Вообще первый раз вижу. Проснулась, а тут вы сидите.
— Угу, — щелкнув зажигалкой, девица прикурила и пустив в сторону клуб дыма, прищурилась. — Можешь вкручивать кому-нибудь другому, а не мне. Любому недоумку ясно, что он тебя сторожит. А шикарный парень! — восхитилась она, одновременно придирчиво оглядев Лену. — Может он извращенец?
— Я пошла, — Лена, хоть и с трудом, но решительно поднялась. — Сама с ним разбирайся.
— Эй, пузырь не забудь прихватить! — вдогонку напомнила девица, коснувшись носком туфли початой бутылки Перцовки.
Равнодушно махнув на нее рукой, Лена побрела от скамейки прочь, мимоходом отметив, что Крузенштерн вскочил вслед за ней. Девицы тут же повскакивали со своих мест, преграждая ему дорогу. Последнее, что видела Лена, поспешно завернув за угол, это то, как Крузенштерн безуспешно пытался обойти их, провожая ее отчаянным взглядом. Она добралась до остановки и ввалилась в первый же подошедший трамвай.
Все! Сейчас она доедет до библиотеки и разберется с книгой и не будет в ее жизни жестокого Шакера и этого ненормального, искренне считающего себя эльфом. К ней, мотаясь по ходу трамвая, подошла не выспавшаяся, хмурая, хоть сейчас готовая сорваться на скандал, кондукторша. Но вглядевшись в помятое лицо Лены и принюхавшись, отошла к двум другим пассажирам: что с бомжихи возьмешь и так жизнью обижена. А Лену одолевало нетерпение побыстрее добраться до библиотеки.
От остановки она буквально бежала. Ей повезло — библиотека была уже открыта. Не очень хорошо было то, что тетя Женя успела вымыть полы и теперь сидела за гардеробной стойкой, а Лене не очень хотелось объясняться с, любопытной до всего, тетей Женей.
— Доброе утро, — бросила Лена, торопливо проходя мимо нее.
— Ой! — вскинулась женщина, прижав ладони к груди. — Ух, напугала-то как! Чего опять рано-то. Еще никого нету! — крикнула она ей вслед, поправляя сползший с головы платок. — Ну и иди, коли надо, — добавила она философски, махнув рукой.
А Лена, прихватив ключ в кабинете Ангелины Ивановны, заскочила в туалет, жадно напилась воды из-под крана и умылась.
Отключив сигнализацию и сняв с дужек тяжелый замок, она отворила стальную дверь и вошла в свой подвал с чувством, что прошла целая вечность с тех пор как она была здесь в последний раз. А ведь этот «последний раз» случился только вчера. Но нужно было поспешить — до прихода остальных сотрудников библиотеки, оставалось совсем немного времени.
Рывком выдвинув ящик стола, она достала книгу, выволокла из-за стеллажа ведро с облезлым веником и проржавевшим совком и, вытряхнув все это на пол, принялась набивать его старыми газетами и оберточной бумагой, соображая, чем бы поджечь все это. На книгу, брошенную на пол между совком и веником, она старалась не смотреть, боясь «услышать» ее зов. Припомнив, что в кабинете у Ангелины Ивановны видела спичечный коробок, Лена поднялась с колен. Но уверенности в том, что там будут именно спички, а не скрепки или кнопки, у нее не было. Вот у Светы в столе, которая жить не может без сигарет, наверняка найдется зажигалка.
— Тебе так не терпится уничтожит книгу эльфийских мудрецов? — раздался за ее спиной до омерзения, до зубовного скрежета ненавистный голос Чернобородого.
Не веря самой себе — ведь его точно здесь не было, когда она спустилась в подвал, — Лена медленно, замирая от нехорошего предчувствия, обернулась. Шакер по-хозяйски развалился на стуле за ее рабочим столом, с усмешкой превосходства наблюдая за ней. Лена ненавидяще смотрела на него. Как она могла не услышать его шагов? Как он прошел мимо бдительной тети Жени. И ведь рядом с ним, на столе, опять стоит компьютер, который мог послужить ему для истязания тех, кем Лена дорожила. Прижав ладонь ко лбу и часто задышав, она попыталась справиться с навалившейся на нее дурнотой.
— Это лучшее, что ты могла придумать? — насмешливо говорил Чернобородый, забавляясь ее паническим состоянием. — Меня, скажем, не совсем устраивает такой поворот, но ведь и эльфам Кора не достанется, а это принесет мне хоть какое-то удовлетворение от столь невосполнимой потери. Но… все же подумай. За Кору ты сможешь получить все, что ни пожелаешь. Для меня нет ничего невозможного.
— Что еще, кроме головной боли, я смогу получить от тебя, — произнесла Лена, избегая смотреть ему в лицо.
Растянув губы в улыбке, Чернобородый, постукивая пальцем по набалдашнику трости, довольно заметил:
— Хорошо, что ты помнишь об этом. Уверен, хвастливый эльф не преминул тебе рассказать о том, сколь мощная сила сокрыта в этой книге. Она дарит могущество и безмерную власть и я готов платить за это. За нее ты можешь просить у меня все, чего ни пожелаешь. Я знаю, человек ненасытен в своих желаниях, — говоря это, он не сводил жесткого взгляда с Лены, медленно подобравшей книгу и прижавшей ее к себе. — Чего ты хочешь? Любви? Богатства? Славы? Красоты? Дать все это по силам мне. Можешь не беспокоиться, наша сделка будет честной, ведь ты взяла вверх надо мной. Итак, чего ты желаешь?
