– Чудеса твои, матерь небесная! Это кто ж такое придумал?
– Па’атрик.
– Светлая голова у моего брата. Всегда это знала, – Вей посмотрела куда-то за горизонт. – Ох, как я по нему соскучилась...
Она думала о чем-то своем, Рад копошился у меня в перевязи, текла вода в ручье, пела чуть поодаль звонкая птица синекрылка, маленькая Шиа скакала вдоль ручья, а теплый южный ветер трепал наши волосы. Я вдыхала душистый степной воздух и думала о том, что никуда не хочу отсюда уходить. Что здесь я, как нигде, дома.
Наступая на мелкие округлые булыжники, я подошла к месту для подношений и положила свой кусок лепешки на мокрую поверхность плоского камня. Постояла немного, закрыв глаза.
«О, Небесный Повелитель, пошли мне мудрости. Пошли мне ума – понять, кто я, куда я и зачем...»
6
Когда мы вернулись, на стоянке шамана появились новые гости.
Высокий вороной жеребец стоял у коновязи, а рядом с ним – коренастый темнолицый тайкур с ребенком на руках. Ребенок был маленький, не старше трех лет, так что я даже не поняла, мальчик это или девочка.
– Здравствуй, Вей-дана, – сказал гость. – Мужа твоего не видать. Дома ли?
– Дома, – ответила Вей на степном языке. – Спит Кайза. А ты, Райгу, проходи в тэн. Орсы тебе налью. Что сын? Опять хуже стало?
Речь ее звучала особенно, как звучит речь человека, узнавшего язык диких народов много позже своей, родной с детства.
– Хуже, – кивнул тайкур. – Ничего уже не помогает.
Вей вздохнула.
– Идем, Райгу. Пусть малыш отдохнет в тэне. Шиа с ним поиграет, пока муж не проснется.
Они ушли в тэн, а мы с Вереском остались снаружи.
– Ты боишься, – сказала я мальчишке, оправляя складки платка вокруг личика сына, который задремал, пока шли обратно.
Вереск не стал отпираться, кивнул. Взгляд его снова стал сумрачным.
– Почему?
Не отвечая, он подошел к нашему фургону и осторожно опустился на нижнюю ступеньку под дверью. Положил обе руки на верхушку одного костыля, а сверху уперся в них подбородком. Второй костыль остался прислоненным к лестнице.
– Я на’арушил обещание.
– Да ну? Какое?
Вереск прикрыл глаза на мгновение, словно слушал что-то внутри себя.
– Ко’огда мы впервые встре’етились, Кайза сказал, во мне есть нечто... нечто особое. Чего быть нее должно. Чего не было, ко’огда я родился... Сказал, что я должен держаться подальше от этой магии. Не тро’огать ее никогда. Иначе она заберет меня. И уничтожит.
Я нервно сглотнула. Яркое солнце вдруг показалось слишком слепящим.
– А ты полез, да?
– Да...
– В тот день? У Щели?
Молчаливый кивок.
Проклятье! И все из-за меня. Из-за моей глупости!
– Прости... – с трудом выдавила я.
На сей раз он покачал головой, поднял ее, посмотрел на меня долго, пронзительно.
– Это случилось бы ра’ано или поздно. Я знаю... Дело не в тебе, во мне.
Я знала, что мой друг не умеет лгать, но в этот момент почему-то подумала, что он просто нашел способ, как обойти правду, чтобы не причинить мне боль.
– И что теперь? – мрачно спросила я.
– Не знаю...
– Духи из того мира будут донимать тебя?
Вереск поежился, словно от холода.
– Я пра’авда не знаю. Мы ма’ало об этом говорили. Кайза тогда сказал «не смей». Запретил даже думать о ма’агии духов, а я... я сам не’е понимаю, как это вышло... Я не хотел. Не собирался.
Высоко в небе с громким криком пролетел ястреб. Мы проводили его взглядом, а потом Вереск снова уставился в никуда.
Я села на ступеньку рядом с ним, прислонила голову к затвердевшему плечу.
– Мы справимся. Слышишь? Все будет хорошо.
Что еще я могла сказать?
Тайкур со своим сыном уехали спустя пару часов и Кайза наконец нашел время для разговора. Я как раз закончила кормить Рада, когда Шиа возникла на пороге фургона. Она сунула внутрь любопытную мордашку, понюхала воздух, точно звереныш и улыбнулась мне смешной своей щербатой улыбкой. У девчонки не доставало сразу двух передних зубов.
– Деда тебя зовет, – сказала Шиа Вереску, и тот быстро встал со своей лежанки, где в последний час отрешенно перебирал разные нитки, бусины, кусочки дерева и прочие предметы для оберегов. А девчонка перевела взгляд на меня и добавила: – Тебя тоже. Только без малыша. Давай его мне, я отнесу к ба. А дед вас в своем тэне ждет. Это который подальше, маленький.
Я сразу поняла, о каком тэне идет речь, можно было и не объяснять. Трудно не узнать жилище шамана, помеченное особыми знаками и запахами. Не могу сказать, будто мне очень хотелось идти туда... но это было честно, так что я встала со своей постели и решительно направилась к выходу. Шла и кожей спины ощущала дрожь, которая охватила Вереска. Я слышала, как неровно ступают его ноги, каким жарким стало дыхание.
Саму меня тоже потряхивало.
7
– Садитесь туда, – Кайза коротко мотнул головой в сторону низкого топчана для тех, кто пришел искать помощи шамана. В его тэне для ритуалов и колдовства было меньше света и больше странных предметов по стенам – тут висели разные бубны, маски, пучки трав и целые ветки, странные конструкции из палок и перьев... Кайза неспешно подбросил в огонь пару лепешек кизяка, а потом еще щепоть какой-то трухи. Тэн сразу наполнился сладковатым летучим дымом. Степной колдун вдохнул его полной грудью, сомкнул глаза на несколько вдохов, а когда открыл, посмотрел почему-то на меня.
– Ты первая рассказывай, что было, – и вручил мне чашу с резко пахнущим темным отваром.
Боги, как же мне захотелось самой стать дымом и улететь отсюда прочь! Вместо этого я отпила пару глотков и попыталась вспомнить тот день. Сначала показалось, будто вовсе забыла все, но потом я тоже набрала в грудь побольше воздуха, зажмурилась и словно снова упала на траву возле Рогатой Щели. Образы прошлого затопили мое сознание, вытесняя все мысли и чувства настоящего. Снова тяжелая нога главаря разбойников прижимала меня к земле, а в голове стучала кровь и бились, сталкиваясь друг о друга грубые мужицкие шутки. Я начала говорить и не узнала свой голос, таким он стал далеким и чужим. Словно это не я вовсе рассказывала о молочно-сером тумане и затопившем все страхе, а какая-то другая девчонка, руки которой тряслись, расплескивая отвар из чашки. Вереск осторожно вынул ее из моих пальцев, поставил рядом, а сам накрыл мою ладонь своей.
Неужто я выглядела такой испуганной?
– Довольно, – сказал Кайзаа и, обернувшись к Вереску указал ему на чашку. – Теперь ты. Пей.
Мальчишка смотрел на отвар так, словно видел в нем змею.
– Я и са’ам могу...
– Пей.
Он повиновался. Сделал несколько глотков и вернул чашу на пол. Я увидела, что рука его тоже дрожит. Ох, котеночек...
Я знала, что ему будет намного труднее, чем мне.
– Говори, – Кайза не дал времени на размышления.
И Вереск заговорил. Еще никогда прежде я не слышала его голос таким... Он звучал низко и твердо, как будто говорил не мальчик, которого я столь хорошо знала, а взрослый человек. Очень взрослый... И он вовсе не запинался.
– Я вызвал морок. Патрик меня научил. Это было трудно, но я не знал других способов защитить нас. Мне пришлось уйти внутрь очень глубоко, чтоб не утратить контроль над туманом, – он сжал кулаки, словно и сейчас боялся что-то потерять. – В этом тумане люди видели свои самые большие страхи... Шуна не видела, их с Радом я укрыл защитой... Но потом морок изменился. Я все же не смог уследить за ним, но не так, как боялся, иначе. Он не рассеялся прежде времени, не исчез... Он стал живым. Начал дышать, видеть, жаждать... Жаждать живой плоти.
Вереск умолк. Он смотрел куда-то в пустоту и дышал с трудом.
– Дальше.
Мальчишка обхватил голову руками. Это походило на пытку.
– Он забрал самого сильного. Чтобы насытиться наверняка.
От ужаса у меня свело горло, и я едва не поперхнулась своим собственным дыханием.
Так не бывает. Такое только в страшных сказках водится.
