- И это - еще одна нить, - вздохнул Рейн. - Займемся.
Я открыла рот, чтобы согласиться... и вместо этого ойкнула, получив душевный пинок под ребра изнутри.
- Что с тобой? - напрягся Рейн.
- Толкается...
- Позволь потрогать?
Вопрос застал меня врасплох. Настороженно уставилась на названного мужа. Рейн фыркнул и пожал плечами. А потом повторил:
- Так можно?
Теперь, фыркнув, плечами пожала я.
Он принял это за разрешение. И, аккуратно переместившись на ручку моего кресла, положил ладонь рядом с моей. Едва касаясь. Бережно. Неподвижно. Это он прав. Если бы начал гладить или щупать, я бы живо надавала по рукам. А так неприятно не было. Ага, вот сейчас! Накрыв его кисть своей, сдвинула влево - и вовремя! - меня снова брыкнули изнутри.
- Ничего себе! И часто так?
- Ну, не скучаю, - улыбнулась я. А что еще тут скажешь?
- Сита, сегодня был трудный день. Давай ты приляжешь отдохнуть?
В принципе, я была не против. И все было бы совсем отлично, если бы, выходя из моей комнаты, он не бросил через плечо:
- Ты так мило покраснела, говоря о том, что у нас было...
Я возмущенно фыркнула ему в спину.
Вообще, мне было не до странностей поведения названного мужа - я начала обратный отсчет. По моим прикидкам ходить с животом мне осталось примерно неделю. Я прислушивалась к ощущениям внутри... и боялась. Как могла, скрывала это. Но Рейн - и тут я уже смирилась - видел меня насквозь. Он даже попробовал завести разговор на тему родов и моих страхов, но я обсуждать данный предмет отказалась наотрез. Захлопнулась, как устрица. Он покачал головой и отстал.
А потом я поймала мужа на том, что тот листает медицинский справочник.
Произошло все так. С кухни раздался грохот, вопль Бетани, потом собачий лай, и Рейн кинулся туда, уронив на пол книгу, которую обычно уносил с собой. Как выяснилось, ничего страшного не случилось, просто Хват с Рвачом поучаствовали, как могли, в приготовлении отбивных. Но я, не прикасаясь к книге, взглянула на обложку. "Акушерство и родовспоможение". Удивилась. Зачем ему это? Беспокоится, что ли? Или интересуется прежде незнакомой стороной жизни, а я выступаю в качестве наглядного пособия?
Раз в неделю заглядывал доктор Ильери. Слушал сердцебиение малышки, советовал есть рыбу и фрукты. А еще, погрозив мне пальцем, заявил, что сидение в четырех стенах ньерам в тягости не на пользу. Нужно обязательно бывать на свежем воздухе, гулять хоть немного, ходить... Иначе и нервы шалить начнут, и к застою крови привести может.
Мне идея не понравилась сразу. Дома я чувствовала себя в безопасности, а вот на улице - нет. Попадись я на глаза Андреасу или тем, кто следит за делами Холта - и что будет? Мне не отбиться, не убежать... Так что я отказалась наотрез, сказав, что неделя погоды не сделает.
Рейн покачал головой.
И все же он меня выманил из дома.
В самом начале августа Тариста ежегодно отмечала национальный праздник - День Корабля. Праздновали с размахом - в порту устраивались состязания гребцов, корабли украшались флагами, в городе шли гуляния, а под вечер над морем устраивался салют. Останься я дома, и могла бы видеть из своего окна только зарево фейерверка над заливом.
Сознание, что скоро нам уезжать из Салерано, и если не посмотрю этот праздник сейчас, не увижу еще долго, а, может, и никогда, меня и подвело.
Любопытство погубило кошку. И не её одну.
Далеко решили не ходить - только до ратуши, откуда начинался зеленый бульвар с видом на залив. Договорились, что посмотрим на украшенные флагами и огнями корабли в гавани и салют - а потом тихонько пойдем домой. Собак не взяли - в праздничной толпе, где каждый третий был неадекватен и под градусом, псы сошли бы с ума. Или свели с ума нас. Или так и эдак.
Я надела купленный мне мужем легкий голубой плащ расширяющегося от плеч кроя. В таком наряде, да еще с широкой юбкой, я смотрелась просто очень-очень солидной ньерой, и не более того. Щадящий самолюбие фасон, ага.
Холт, как обычно, был в темном. Лето - не лето, праздник - не праздник - а вечно он выглядит как собственная тень. По контрасту с обожавшим выставлять себя напоказ и гордившимся своей внешностью Андреасом смотрелось забавно.
Из дома вышли, когда небо на западе только-только перекрасилось из дневного голубого в золотистый закатный. А вернуться мы собирались с началом сумерек, до темноты.
Я оперлась на руку мужа, и мы не спеша тронулись по улице в направлении к ратуше. Если честно, я была рада прогулке. Ничего, скоро рожу и кааак загуляю!
На ратушной площади толпился празднично одетый народ. У помоста, где бесплатно разливали красное вино из бочек, творилось что-то несусветное. С другого конца площади, от балаганного шатра доносились взрывы хохота. Я любила кукольный театр и не отказалась бы посмотреть, как мельникова дочка обдурила короля, приехав к нему в гости в рыбачьей сети на козле верхом. Не важно, что наяву представить себе такое было затруднительно - в сказке это смотрелось очень и очень забавно.
Пока пробирались туда, рассказала Рейну, как читала на стене ратуши объявления о приеме на работу. Со своими комментариями. Тот фыркнул, улыбнулся.
- Твоё показалось мне самым безобидным. - Покосилась на него и добавила: - А зря!
Он снова фыркнул.
Увы, на мельникову дочку поглядеть не удалось - в кукольном театре шла пьеса про трех купцов, решивших снарядить один общий корабль. И о том, какая неразбериха из этого вышло... Особенно меня позабавила бочкообразная кукла с рыжей бородой торчком, отвечавшая на абсолютно любую реплику собеседников вопросом: "А сколько это даст прибыли?" Хохочущая толпа скандировала хором вместе с жадным купцом.
- Пошли, скоро начнется салют, - Рейн потянул меня из толпы прочь, проталкиваясь вперед. - Зря мы сюда влезли...
Я двинулась следом, крутя головой. Странно, поначалу вокруг было много женщин, а сейчас вокруг стояли одни мужики. Ускорила, спеша за мужем, шаг. И не успела среагировать. Просто, продолжая смеяться, совсем-совсем не была готова к тому, что случится. Меня сильно толкнули в спину, а потом что-то ударило по голове. Чувствуя, как подгибаются ноги и темнеет в глазах, попыталась крикнуть, предупредить Холта - но не успела. Мелькнула, опускаясь на голову мужа, волосатая ручища с зажатой в кулаке свайкой, а потом все исчезло. Последним, что почувствовала, были подхватившие меня неласковые руки.
У некоторых мужчин женщины счастливые.
