по крайней мере девяносто пять были повешены
за растрату и воровство.'
[Начальник штаба Второго Батальона
Гвардии Майор Демцов]
Четвертый день Белой луны. 18:30
Казарма разведроты.
Как оказалось, ленты, что я тащил на стрельбы, были всего лишь утренней нормой по отстрелу — так сказать, прелюдией. Поэтому после плотного обеда и получаса валяния на кроватях мы вновь поперлись на пункт выдачи боеприпасов, где нагрузились по самое «не могу».
Контуженный, как назло, позаботился, чтоб мы взяли побольше, и каждый в нашем отделении тащил на плече пулеметную ленту на сто патронов. Выходило, что помимо моих четырех лент и Максовой, у нас было дополнительно ещё пять соток.
А вот Михайлова пощадили. Он снайпер, ему и так приходится для его крупнокалиберной дуры таскать — какое совпадение! — крупнокалиберные патроны.
Тридцать второй калибр — это страшно. Это практически двенадцать с половиной миллиметров, в то время как штатные ружья были под восемь миллиметров. Собственно, из-за этой разницы ему и приходилось нести больше всех патронов — в отличие от него, у нас с остальными стрелками патроны были взаимозаменяемы.
Остальные бойцы вполне могли дербанить наши с Максом ленты для пополнения собственного боеприпаса. Естественно, в случае поломки пулемета… Ну, а я мог мародерить, снаряжая пустые пулеметные ленты патронами, снятыми с павших товарищей.
И если с утра мы с Сапроном, так сказать, всего лишь познакомились с вверенным нам оружием, то после обеда-то уже стреляли по полной. Конечно же, под присмотром Контуженного.
Он рвал нам ленты на куски по десять-двенадцать патронов и всё, что мы делали — это учились отсекать эти очереди. Из-за усталости у меня не получалось прокручивать десятку за секунду, так что очередь летела дольше отмерянного инструктором, но, судя по его довольной роже, он чего-то подобного от нас и ожидал.
В итоге со стрельбища мы вернулись к самому ужину. Я, видя, что Макс уже конкретно задолбался, помог ему тащить пулемет, разобранный на части. Он тащил само тело, мне же досталась тренога.
Перед комнатой хранения мы собрали его обратно и сдали. Благо хоть, магострелы не загрязняются. Всё, что от нас требовалось — это протереть его тряпочкой от песка и грязи перед возращением на стойку в оружейке.
— Фу-у-ух, — Макс плюхнулся на кровать, звякнув парой бутылок с соком.
На ужин мы решили не идти. После таких тренировок в горле стоял противный привкус дыма, и на еду смотреть было тошно.
— Сгинь Луна! Как же все ноет… — продолжал плакаться Макс.
— Ну, тогда хоть ты не скули, — усмехнулся Женька, усаживаясь на свою койку и распаковывая небольшой контейнер с бутербродами. Тут он будто вспомнил о чём-то, — Кстати, вы это… Вы пока там стреляли, ничего не почувствовали?
— Ещё как почувствовали, — Сапрон округлил глаза.
Женька чуть не подавился откушенным бутером:
— Правда⁈
— Конечно! Усталость, вибрацию от отдачи… А, и мне ещё песок в задницу забился, — тихо засмеялся Сапрон, легким движением вскрывая бутылку и усаживаясь, чтобы не захлебнуться. В один присест он осушил как минимум треть.
— Дурак ты, Макс, — обиженно хмыкнул вахмистр и таинственно добавил, — Вертун гудит, парни. Не к добру это… Рано ему гудеть.
— А ты что, в Вертунах, что ли, разбираешься? — удивился я.
Все знали, что это только Лунные могли предсказывать, хоть они и должны по стихиям совпадать. Контуженный хоть и огневик, но ничего же не сказал? Уж самую малость он почувствовал бы.
Поэтому я думал, что, если б Вертун гудел, нас и близко бы не подпустили к нему. А уж про то, чтоб стрелять в его направлении, и речи бы не шло…
— Я все детство прожил близь такого же Карлика, — Женька лишь пожал плечами, задумчиво глянув куда-то в окно, — Наслушался, как он гудит… Ну и, кстати, я в академии почти Подлунного получил…
— «Почти» не считается, господин недовахмистр, — отозвался вдруг парень, сидящий за столом и читающий книгу.
Кажется, это наш временный командир отделения. Был он примерно моего возраста, и это именно с ним я тогда бегал полосу в паре.
— Я тут ваш разговор подслушал.
— Ну а ты, я так понимаю, в Вертунах разбираешься? — ревниво буркнул Женька.
Тот усмехнулся, покачав головой:
— Нам не довелось толком познакомиться, да? Позвольте представиться — Дмитрий Таранов, старший стрелок группы, — он ткнул себе в грудь пальцем, В прошлой части я был стрелком в инженерной роте, и мы возводили укрепления вокруг свежих Вертунов.
— Свежих? — спросил кто-то с кровати.
— Свежее не бывает… — тот отмахнулся, не желая углубляться в прописные истины, и снова повернулся к Женьке, — Так вот, к вашей чести, господин полицай, в нашем отделении только один имеет чин Подлунного. И это господин Черных, даром что он из егерей. У них ведь там выслуга идет по-особому, так что и гражданство у него уже есть. Просто он, как и я, из идейных.
Обида на Подлунных являлись одной из причин, почему я оказался в рядах Гвардии, и поэтому меня его слова задели.
— Это какие ж такие идеи? Фанатизм и приверженность монархии? Или защита мирного населения от порождений стихийной магии, которая на магах и держится? — в моих словах засквозил сарказм, и меня прорвало на откровенность, — Не было бы Лунных, не было бы и Вертунов! Это из них магия в природу выходит с потом и кровью… Мне, кстати, в учебке рассказывали, что на месте гибели мага Вертун и появляется!
— Тьфу! Безлунь неграмотная, чтоб тебя в Пробоину засосало! — выругался Михайлов, оторвавшись от созерцания зрелища за окном и уставившись на меня, — Егор, ничего бредовее не придумал? Оно ж от обратного — это именно от Лун появляются Вертуны.
Народ стал поворачивать головы, потому как разговор засквозил интересной темой. Уж что-что, а каждый безлунь считал, что в лунных и подлунных делах он разбирается лучше остальных.
Михайлов продолжал:
— Когда Луна, значит, близь Пробоины проходит, от нее это самое… а, во! Излучение шпарит, короче… И на складках местности оно образует скопления, ну, если через облака пробьется. В этих скоплений магия уже растекается, где в Вертуны преобразуясь, а где в людей вселяясь и пробуждая им эти, как их… чакры.
Я хотел с ним поспорить, но он вновь посмотрел на улицу, при этом тихо усмехнулся. Смеялся он не надо мной, это я сразу понял… Поэтому я не выдержал и тоже поднялся посмотреть, что же там такого интересного.
И не зря…
Как оказалось, нашего командира все-таки настигла кара. После учебного процесса сразу же, без отдыха, он отправился заниматься классическим армейским идиотизмом.
Получив на складе белую водянистую краску и тонкую кисточку, Черных принялся обновлять разметку на плацу. Даже отсюда было видно, насколько плохо и бледно ложится краска, и что требовалось по меньшей мере с дюжину слоев, чтобы хоть как-то стало видно белые полосы.
— Жёстко, — хмыкнув, я вернулся на свою койку, — Так, на чём мы там…
Внезапно в коридоре раздался пронзительный вой, быстро нарастающий и так же быстро стихающий. Все сразу же уставились на Женьку, хотя взгляд у того не был триумфальным. Вахмистр даже чуть вжал голову в плечи: «Мол, я не хотел!»
Вой повторялся, словно сирена, и, судя по тому, что мои товарищи тут же подорвались с мест, это и вправду оказалось сигналом тревоги. Даже Макс, который вытряхивал песок из сапог, тут же обулся обратно и поспешил со всеми.
* * *
К комнате хранения оружия мы прибыли явно в самый разгар тревоги, потому что у входа стояло по меньшей мере тридцать человек. И некоторые, уже получив винтовки и ящик с патронами, отошли в сторону и снаряжались.
Мне оставалось только удивиться их собранности.
Помню, в прошлой части у нас тоже была боевая тревога из-за открытия Вертуна, и все в панике бегали, не понимая, что делать. Пока помощник дежурного по роте обзванивал кого попало, путаясь в очереди оповещения, сам дежурный дрожащими руками перебирал ключи от оружейных пирамид, не зная, кому какие винтовки выдавать.
