На молоденького и растерянно озирающегося паренька, двое раскрашеных "благородных", среагировали моментально, видимо, свежачка захотелось. Они подошли к Фиццы, договорились с ним об услугах и направились в нашу сторону. Они хотели позабавиться, а получили как минимум по паре переломов каждый. Нам троим, даже делать ничего не пришлось, так как ребята Длинного Лога, набросились на них с такой яростью, что я уже думал, как бы их оттащить. Но ничего, Длинный со своей стаей сам справился. Денег у раскрашеных было не очень много, но на это можно было питаться очень плотно и сытно не один день. Кроме того, забрали у них два меча, а педофилы, ну что же, жаловаться к стражникам не побегут, не в том месте они пострадали. Как бы там ни было, но жопошников и извращенцев нигде не любят, если общество нормальное, разумеется.
Однако, нашлись заступники и для таких гаденышей как они. Прошел день, мы вновь покинули приют и вышли к месту встречи с босяками, мосту через речку. Они нас уже ожидали. Длинный Лога подошел ко мне и, сквозь зубы, бросил одно только слово:
— Беда.
— Говори, Длинный.
— Дворянчики эти, которых мы вчера избили и деньги у которых отобрали, пожаловались на нас смотрителю парка Пяти Художников, а тот, ублюдков каких-то заезжих нанял, чтоб нас найти. Говорят, что серьезные убийцы, а смотритель парка решил нас примерно наказать. Они знают, что мы там были. Что делать, Пламен?
— Кто смотритель и где он живет?
— Как фамилия не знаю, но все его зовут Гнус. Живет сразу за парком. Он нас обещался из под земли достать, ему ведь все эти твари извращенские, постоянно отстегивают за спокойствие и сводничество.
— Если этого смотрителя убить, то заказ пропадет, так?
— Да.
— Ты с нами?
— Конечно.
— Тогда, веди окольными путями к дому смотрителя.
Раз уж решили пробивать себе дорогу наверх как Кривой Руг, то и действовать надо так же как он. Момент самый тот, тянуть и бояться времени нет. Конечно, убийцы нанятые Гнусом, это жестко, но думается мне, что не тот человек смотритель, чтоб на босяков специальную охоту открывать, не по масти и чину ему это. Испуг Длинного Лога понятен, наслушался слухов уличных, а теперь ходит весь день и сам себя накручивает, но скорей всего, что все гораздо проще.
К домику смотрителя Гнуса, надо сказать, очень симпатичному двухэтажному строению, спрятаному за высоким забором, вышли быстро. Босота пробежалась по округе, ни стражи, ни нанятых Гнусом бандитов, не заметили. Спокойно все. В домике горели свечи, слышен был шум веселой гульбы, кто-то бренчал на гитаре и пытался пьяным голосом выводить какую-то песню. Тот же притон, только для специальной публики. Идти решили вчетвером: Длинный Лога с крепкой дубиной из черенка лопаты, Звенислав и я, со свинорезами, и Курбат, с плохоньким мечом одного из дворянчиков.
Через забор перелезли шумно, а Длинный еще и грохнулся, но в таких местах собак не держат, а гулянка идет знатная, нас никто не услышал. Сквозь открытое окно проникли внутрь и, судя по всему, здесь употребляли не только алкоголь, но и дурман-травы, запах стоял такой, что просто выворачивало наизнанку. Попали мы в спальню и здесь уже кто-то был. Подошел посмотреть и, за малым, чуть не блеванул. На кровати, обнявшись и прижавшись к друг другу обнаженными телами, спали два толстых обрюзгших мужика в возрасте. Фу, мать их так, противно. Недочеловеки!
Вся гулянка шла на первом этаже, в общей зале, а сам смотритель парка Пяти Художников, распологался в кабинете наверху. Вышли мы удачно, как раз из этой спальни был выход на лестницу. Спокойно выйдя из комнаты, как будто так и надо, все вчетвером поднялись наверх и уперлись в запертую дверь. Парни замялись, что делать непонятно, и я решился делать все по наитию. Постучавшись в дверь, закричал:
— Гнус, там важный клиент пришел, тебя требует?
— Ща, — раздался скрипучий голос подвыпившего человека. — А где, мой милый Пени?
— Так пьяный он уже, под столом валяется с каким-то хмырем в обнимку, — кто такой этот Пени, я не знал, но думаю, что попал в больное место Гнуса.
Было слышно как смотритель побежал к двери и при этом приговаривал:
— Он мне изменил, мой милый и нежный мальчик решил бросить меня.
Дверь отворилась, появилась голова смотрителя Гнуса и, резким ударом, как копьем, от плеча к противнику, Длинный Лога ударил его своей дубинкой. Не промахнулся, лопатный черенок ударил ублюдка прямо в лоб, и он, перекатившись через себя, рухнул где-то в комнате.
Все вместе вошли внутрь, тут же щелкнул запор на двери, и мы увидели как Гнус пытается подняться. Кровь заливала лицо сводника, он слепо шарил по испачканому ковру руками и глухо стонал. Длинный поднял свое грозное оружие и хотел его снова ударить, но я Логу остановил и, присев рядом с Гнусом, спросил:
— Говорят, что ты бандитов заезжих нанял, чтоб они тебе босяков с улицы Красильщиков привели, так?
— Нет, — захныкал он. — Надо было только поколотить их, а того смазливого, на которого благородные дворяне подловились, к ним привести, в качестве компенсации. Чего вы хотите? У меня деньги есть.
— Бандюганам заезжим, предоплату давал?
— Нет, расчет после результата.
— Сколько денег дашь, за свою жизнь никчемную?
— Десять фергонских империалов.
"Однако, — подумал я, — выгодное это дело, задницами торговать, водятся денежки у смотрителя парка."
— Давай, — решил все же взять монеты.
Гнус вытер со лба кровь и, в этот момент, он разглядел нас. Выражение лица его изменилось сразу же, и он, с каким-то самодовольством, высокомерием и облегчением, одновременно, высказался:
— А я то думал, что за мной кто-то из черной масти пришел. Пшли вон, сопляки!
Это он зря так сказал, потому что дубину в руках Длинного Лога, еще никто не отменял. Палка свистнула в воздухе и Гнус вновь рухнул на ковер, теперь уже зажимая не лоб, а сломаную руку.
— Ах вы шваль подзаборная, — хрипит эта гнида. — Да вы знаете какие у меня связи? Вас в порошок сотрут.
Вновь свистит дубинка, смотритель корчится на полу и, на этот раз, говорит то, что нам надо:
— Деньги в шкафу, там второе дно. Забирайте все.
Курбат выламывает дно шкафа и достает оттуда десять желтых монет, самую надежную валюту во всем изведанном мире — фергонские империалы. Однако, на этом мы не останавливаемся, роемся, ищем и, все-таки находим еще один тайничок, в котором не много, не мало, а полсотни империалов. Но не это привлекло мое внимание, а кожаная дорожная сумка битком набитая бумагами и расписками.
— Теперь, вам точно не жить, — раздается смешок с пола. — Вас везде найдут.
