Люди добрые, я так не играю! Когда смотрела исторические художественные фильмы про благородных дам в таких вот костюмчиках с кринолинами, те дамы почему-то очень споро рысачили в своих юбках. За милую душу! Не знаю, кто как — лично я могла только стоять, и то — с помощью Лары… Наверно, тем барышням эту гадость из пластмассы делали, на заказ. Или из тех облегченных сплавов, что в космической отрасли применяют.
Горничная, радостно поскакав вокруг резвым зайчиком, попросила поднять руки и, взобравшись на кровать, обрушила на меня сверху водопад из бархата и кружев. Я покачнулась, но устояла, уныло сознавая: сидеть, лежать и дышать мне противопоказано до самого вечера. Попробуй присядь, когда тебе в мягкое место впиваются железные дуги, а на желудок давит корсет! Про «лежать» я вообще молчу. Мне из положения лежа никогда не встать самостоятельно. А! Я знаю: это все вражеские происки мужиков. Чтобы дама не сбежала раньше времени. Личный капкан для баб!
— Теперь я понимаю, почему аристократки не работают! — выпалила, задыхаясь, жертва средневекового произвола, пока горничная расправляла кружева на моей груди, подпертой рвущимися на волю легкими. Я уже с трудом мысленно уговаривала их посидеть дома.
— Почему, ваше высочество? — спросила Лара, бережно одергивая подол.
— А они в этом, — руки ниже талии не опускались, а просто лежали параллельно полу, — работать не смогут! В этом даже дышать трудно! И жить!
— Ваше высочество, это вы просто в монастыре поотвыкли, — искренне сопереживала дева, разглаживая мой платочек, кокетливо повязанный на шее, и рукава-«фонарики». — Пара недель — и будете чувствовать себя нормально, как и все благородные дамы. Красиво же!
— И для здоровья опасно! — закивала я, но тут же прекратила это занятие. Голова странно кренилась и назад возвращалась с трудом.
Следом пришла очередь туфель. Обувь мне предложили весьма удобную и симпатичную, из мягкой кожи, на среднем каблучке. Но возникала одна загвоздка: как эти туфли надеть? У меня голова пошла кругом. Присесть я побоялась. Да что там! Я даже ногу опасалась от пола отрывать, чтобы не украсить пол килограммами бархата и мною в качестве начинки.
Но я напрасно волновалась: технология была продумана заранее. Заставив меня обхватить тот самый угловой столбик, уже основательно залапанный моими руками, и поднимать ноги по одной, опытная (от слова «пытка») горничная старательно запихивала будущую благородную даму в туфельки. Вот это эквилибристика!
Наконец последние оборки и кружева были расправлены, подол одернут, прическа поправлена, и я оказалась полностью готова к выходу в свет. Легко сказать! На меня навертели как минимум два пуда тряпок и металла, а во мне всего весу три пуда. И как теперь быть?..
Судорожно вцепившись в руку горничной, я сделала первый неустойчивый шаг по наборному паркету. Пирамида со мной внутри заколыхалась и пришла в движение. Ей-богу, карандаш в стакане!
Смотрите и запоминайте, первый и последний раз проездом через ваш город: цирк шапито! Начинающий канатоходец под куполом цирка!
Мы ползли по коридору со скоростью беременной улитки, отягощенной ревматизмом и остеохондрозом. Розовая мечта незамужней девицы побыть настоящей принцессой горестно таяла в туманной дымке, жестоко расплющенная корсетом и задавленная фижмами.
Когда мы доползли до кабинета графа, Лара вежливо постучала в дверь, присела в почтительном книксене и, с трудом высвободив свою руку, на которой отчетливо проступали лиловеющие следы моих пальцев, испарилась в неизвестном направлении. Предательница!
Я обессиленно прислонилась к косяку, чтобы немножко отдышаться. Через минуту дверь распахнулась, и передо мной предстал господин граф во всей своей незатейливой мужской красе. Кожа лица была бледно-зеленой. Ввалившиеся глаза красноречиво изобличали его непристойные ночные похождения. Мне даже померещился легкий тремор графских пальцев. Так ему и надо! Будет знать, как по ночам порядочных девушек пугать!
Мужчина окинул меня одобрительным взглядом с головы до ног, удовлетворенно крякнул и протянул руку со словами:
— Прекрасно выглядишь. Цвет лица просто восхитительный!
— Красный небось! — злорадно пропыхтела я, принимая руку и вваливаясь в кабинет.
— «Небось» — слово малоподходящее для уст принцессы, — не удержался и сделал замечание граф.
Я стояла на ходулях в чудесном платье и неуверенно покачивалась. Аристократ фигов! Вот один раз промолчать не мог!
Барин подтащил меня к креслу:
— Садись!
— Я лучше постою! — со всей возможной скоростью отказалась от новой пытки. Скорости, к глубочайшему сожалению, не хватило. Меня никто не слушал и, применив дурную мужскую силу, Алфонсус затолкал мое высочество в кресло.
Упс! Подлянка не замедлила последовать. Юбка встала «колоколом», закрыв обзор. В задницу вонзились обручи, а корсет впился острым мыском в место… гм, необходимое для брака.
— Вина? — не заметил моего плачевного состояния граф.
— Яду! — прошипела я, барахтаясь перевернутой черепахой.
— Уверена? — насмешливо удивился «дядюшка», отодвигая подол и заглядывая мне в лицо.
— Уверена! — рявкнула я. — И себя не забудь!
— Я не люблю вино с пряностями, — категорически заявил этот нахал и налил два бокала красного сухого.
За действиями «дядюшки» я опасливо наблюдала через амбразуру из-за бруствера подола.
Подойдя ко мне, граф (чтоб его черти в аду заставляли вместо меня в таком прикиде ходить!) галантно протянул мне один из бокалов:
— Прошу, ваше высочество, — издевательским тоном.
Выпростав руку из пены кружев, сграбастала фужер и утащила себе в «норку». Снова возник насущный вопрос: желудок категорически отказывался принимать предложенное угощение. Жидкость застряла где-то на полдороге в пищеводе и нежно побулькивала, гуляя туда-сюда. Класс! И куда мне худеть? Хотя… есть еще и отрицательные числа.
— Итак, — начал Алфонсус, присаживаясь в кресло напротив и элегантным жестом закидывая ногу на ногу, — твое преображение началось. Ты выглядишь вполне аристократично…
— А чувствую себя вполне дерьмово! — высунулась я из окопа, злобно сверкая глазами и с трудом удерживая винный поток в горле.
«Дядюшка» брезгливо поморщился:
— Хм… Необходимо привить тебе подобающие манеры…
— Я отказываюсь от подобной чести! — пробулькала, из последних сил состязаясь с винным фонтаном.
— Кто тебя особенно спрашивает! — сдвинул брови граф и даже притопнул ногой. — Смерти захотела?!
Вот уж чего и даром не надо! Но вредная натура просто перла изнутри. И корсет не помогал:
