Нет. Они — обычные ребята. Ну, можно сказать, что, будь они особенными, так, первое дело, не были б сейчас в этой армии, однако это не совсем так. Мало у кого из этих парней был выбор. Их заставил завербоваться единственно страх перед Хозяевами Теней.
Конечно, кто спорит… Они от этого не менее опасны для врага. И камень, рухнувший, черт побери, с небес, может пристукнуть.
Да, нынче, определенно, заваривается большое дело. Тенекрут бросит на нас всех своих, до единого. Может, и Тени с Вершины явятся им на подмогу.
Летучие мыши! Ха! И вороны. Кто же за кем охотится?.. Пригнись! Едва не достала тебя. Они — повсюду. Никогда их еще не бывало так много..
Что там за хай? А, пустяки. Бадья орет на одного из Мургенов, чтобы не высовывался, ему, мол, лень трупы туда-сюда по лестнице таскать.
Вот начался заградительный обстрел. Тенеземцам здорово досталось от третьей и четвертой когорт первого легиона. Хорошие полки. Они им покажут, что такое бой.
Ух ты, словно дождик с градом, верно? И где они только набрали такую уйму стрел и дротиков?
Если нам дадут передышку перед штурмом, джайкури выйдут собирать стрелы с дротиками. Пока тенеземцы не положат конец их занятию.
Нет, Могабы джайкури не любят. Как и таглиосцев с Черным Отрядом. Больше всего им хочется, чтобы все мы убрались восвояси. Только вот есть у них пакостные предчувствия насчет того, что будет, если Тенекрут снова возьмет город. Посему они нам как бы помогают, но толку от них маловато. Пока что.
Полагают, ежели малость помогут, Могаба не так яро будет гнать их из города, когда ему снова ударит в голову.
Небо, говоришь? Черно, говоришь, словно сердце жреца? О да, верно. Ночка благоприятствует. Раньше они всегда пользовались выгодами от полной луны. Тут-то и начнется самая дьявольщина: Хозяева Теней собираются спустить на нас своих любимых зверушек. Или просто хотят нагнать на всех ужас перед возможным появлением Теней.
Видишь, как забегали? Сегодня джайкури знают, за что драться. Если они окажутся втянутыми в настоящий бой, он может выйти жестче, чем ожидают Могаба или Тенекрут.
Ух-х! Что это?
Взгляни. Что за чертовщина? Вон те багровые отсветы над холмами… Идут. Идут за своей пайкой мясца Черного Отряда.
По-твоему, нет? Может, ты и прав. Может, это затем, чтобы связать Отряд, пока Тенекрут займется тем, что помягче.
Взгляни-ка вниз, сколько их. Словно муравьи! И обстрел прекратился.
Верно, теперь орудия меняют позиции, чтобы поддержать атаку на главном направлении.
Смотри за отсветами. Ярче делаются… Хотя — нет. Теперь удаляются. И не похоже, чтобы кто-либо еще заметил их. Странно, странно…
О, снова. Наверное, это сигнал для тенеземских офицеров. Шум сразу стал заметно громче.
Это-то мне и не нравится. Теперь они всем скопом двинулись на штурм.
Хо! Глянь-ка, и до нас дело дошло. Что? Ну да, свет. Не видишь? Там, за зубцами.
Да, вижу. Опять твоя правда. Этот — не такой. Этот — словно холодный свет полной луны, слепо подернутой голубоватой дымкой. Ага, и туман наблюдается… как бывает осенью… Ну вот. Теперь он так ярок, что можно разглядеть, что творится на дальней стене.
Да. Бой. Значит, они уже закрепились там. И резервов, чтобы подослать туда, у Могабы нет.
Пожалуй, пришла пора свернуться калачиком, дружище, и поцеловать на прощание собственную задницу.
Проклятье! Я только сейчас понял, что, начиная эти записки, позабыл об известной фразе, которой Ворчун всегда начинал новый том. Итак, вот она:
«В те дни Отряд служил Прабриндраху Драху Таглианскому, княжествовавшему над землями, что были обширнее многих империй, а занят был защитой и обороной недавно взятого в бою града Деджагора».
Надеюсь, князю и его преподобной сестрице Радише хотя бы икнется как следует.
Стрелы посыпались на нас дождем. Все защищавшие наш участок сбились с ног, дабы вернуть южанам хоть часть. Иллюзорные двойники тоже усердно создавали видимость деятельности. Забавно, как они среди всего этого остаются невредимыми.
— Одноглазый! Гоблин! — завопил я. — Где вы там, дятлы пустоголовые? Что там творится? — В этот момент сквозь Мургена в дюжине ярдов от меня пролетела хлипкая стрела. — Что за свет такой?
Чем бы он ни был, у меня возникло ощущение, что дела наши много хуже, чем кажутся.
Любимые мои ведуны не отвечали.
— Рыжий, подбрось-ка туда огоньку. Посмотрим, кто там, в темноте, шастает, пока мои уже не столь любимые ведуны не обеспечат освещение. Бадья! Куда Гоблина с Одноглазым унесло?
Десять минут назад возле меня отчаянно бранились целых три пары. Теперь все они куда-то подевались, а тенеземцы внизу сидели тише мыши.
Рыжий заорал, зовя Лофтуса с Клетусом. Одна из их машин ухнула, и огненный шар, описывая лугу, полетел за степу с единственной целью — высветить, чем там, во тьме, занят противник.
— Я видел, они спускались по лестнице, — прогудел Ваше Сиятельство.
— За каким?..
Не время разгуливать взад-вперед!
— А… Пошли потолковать с Пирми и кое с кем из кавалерийской бригады.
Я только головой покачал. Удавлю мерзавцев. Прямо посреди боя…
Благодаря огненному шару выяснилось, что тенеземцы отступили от стены. Значит, стрелять — только даром снаряды тратить. Южане наладили машины для забрасывания на стены связок крючьев. При восьмидесятифутовой высоте да опытных солдатах наверху — глупо, однако, коли желают, возражать не станем. Я был твердо уверен: сколько б веревок они ни забросили, мы обрежем или отцепим все.
— Гоблин!
Черт бы его побрал! Желаю знать, что это там за свет!
Тенеземцы не стали подниматься на стену. Они двинулись на штурм по земляным насыпям. Неудивительно, они ведь сооружали их с самого начала. Обычная осадная работа и, кстати, довод за то, чтоб твой шибко умный, шагающий в ногу со временем князь выстроил себе крепость на скале, мысу либо острове. Естественно, последнюю дюжину футов осаждающий перейдет по мосткам, которые в случае угрозы контратаки сможет оттащить назад.
Огненный шар врезался в землю в четырехстах футах от степы и продолжал гореть, освещая округу, пока южане на забросали его песком, заготовленным для тушения наших зажигательных снарядов.
— Одноглазый! Где же он? Клетус, продолжай в том же духе. Кто у нас за гонца? Нога? Ступай, отыщи Гоблина с Одноглазым… Нет, стой. Вот один из этих маломерков безмозглых.
— Звали, ваша милость? — осведомился Одноглазый.
