Алексей Пехов - Шанс (Сборник)

Ознакомительная версия.

Он не попал, но в следующее мгновение на грубияна налетел страшный в своей ярости снежный буран. Возле горла Орвара грозно щелкнули клыки, и тот с удивленно-рассерженным воплем упал на спину. Зубы клацнули еще раз, однако через секунду пес отпрыгнул в сторону, избегая удара грубого каменного молота, появившегося в руках брата Дагни.

Толстяк, рыча и страшно сквернословя, вскочил на ноги. Брызжа слюной, он двинулся на зверя, однако рядом с зеленоглазым встали Юрвьюдер с Фирном, и Орвар в нерешительности остановился. Троица заставила задуматься даже его.

— Пока гладишь — мил да хорош, не поладишь — костей не соберешь, — рассмеялся Охотник.

Повелитель кладбищ в ответ свирепо сплюнул, в раздражении швырнул топор на землю и, резко развернувшись, ушел в темноту. Было слышно, как с грохотом разлетелись несколько памятников.

Дагни разочарованно покачала головой. Расмус кратковременную стычку проигнорировал. Лённарт допил остывающий глег. Собаки вновь расположились у ног хозяина.

— Где такие водятся? — неожиданно для себя спросил Изгой, и Охотник впервые посмотрел на него.

Серые бесстрастные глаза напугали Лённарта. А ведь он никогда не считал себя трусом и не поверил бы, что не сможет выдержать взгляд человека. Впрочем, Охотник человеком не был. Сейчас на гостя смотрела сама смерть, и ее узкие, не больше игольного ушка, зрачки парализовали его. Заставили почувствовать запах сырой земли, услышать неспешное копошение червей, понять, что еще несколько мгновений, и он больше никогда не увидит солнце.

Наваждение накатило и исчезло. Лённарт осторожно перевел дух. Охотник отвел взгляд, улыбнулся, а затем нараспев продекламировал:

Посчитав, что вполне ответил на вопрос, Охотник замолчал. Дагни, не гнушаясь ролью хозяйки очага, принесла Изгою третью кружку. Он взял, но решил больше не пить. В голове начинало шуметь. Напиток оказался гораздо крепче, чем можно было предположить.

— Эти звери — духи зимы, — решил пояснить Расмус. — Во всяком случае, прими такой ответ. Он самый простой и понятный из всего, что я могу тебе предложить. Наелся? Согрелся?

— Да. Благодарю.

Ему действительно стало лучше. Мышцы больше не наливались свинцовой тяжестью, его укутало приятное тепло, в голове хоть и шумело, но лишь от выпитого.

— Вижу, у тебя есть еще вопросы. Не стесняйся. Я отвечу на них, прежде чем задать свои, раз уж Юрвьюдер оказалась столь любезна, что тебя привела.

Желтоглазая собака протяжно зевнула. Из мрака выступила туша Орвара. Поостывший толстяк, ни с кем не разговаривая, тяжело отдуваясь, уселся обратно, на кипу шкур, злобно зыркнул из-под насупленных бровей и, выудив из воздуха целую бычью ногу, начал неторопливо ее объедать. Мясо он запивал какой-то дрянью, после каждого глотка показательно морщась, словно ел кислые яблоки.

— Тот… человек, — Лённарт покосился на задумчивого мечника, который все так же, не отрываясь, смотрел в пламя, и по его неподвижной фигуре можно было подумать, что он задремал. — Кто он?

— А… — понимающе усмехнулся Расмус, — Он такой же чужак, как и ты.

— Приблудный гость! — выразил свое мнение Орвар, разговаривая с набитым ртом.

— Понимаешь ли… — Чернобородый нагнулся поближе к уху Изгоя и заговорщицки зашептал: — Он, в отличие от нас, из плоти и крови. Но у него большая проблема, парень. Гораздо более серьезная, чем та, что заставила тебя заглянуть на наши поздние посиделки. Он бессмертный.

— Разве это плохо? — удивился Лённарт.

— Для людей — да. Мы… хм… сущности, спокойно переносим вечную жизнь. А вот вы уже на третьем — четвертом веку теряете голову. То вам становится скучно, то начинаете страдать по любому пустяку, из-за любой смерти.

— Хлюпики, — безжалостно прокомментировал Орвар.

— Бессмертие, которое тебе кажется даром богов, на самом деле кара. Все зависит оттого, сколько ты с ним прожил.

Чем дальше, тем тошнее. Ингольф! — Он повысил голос, — Сколько лет ты приходишь к костру?

— Не помню, господин, — глухо ответил человек, — Долго.

— Веков семь. Или восемь, — сказал Орвар, — Каждый Отиг он здесь. Еще ни одного не пропустил. Когда тебе надоест его терпеть, Расмус?

— Ингольф не может умереть, — продолжил чернобородый, проигнорировав вопрос Большого Брюха, — И ты даже представить не можешь, человече, как ему надоело жить. О! Что он только не делал. Но самоубийством тут не поможешь. История, которая с ним произошла, на мой взгляд, очень поучительна. Он нарушил контракт. Вроде того, как ты сейчас нарушил свой. Поэтому какая-то добрая душа прокляла Ингольфа за его обман.

— Теперь он может найти смерть лишь в поединке, — Дагни накрыла Сив шерстяным пледом и вернулась на прежнее место.

— Не вижу с этим особых проблем, — недоуменно сказал Лённарт, — За восемьсот лет можно ввязаться в драку, из которой тебя вынесут вперед ногами.

— Это достаточно трудно сделать, особенно если Охотник стоит у тебя за спиной, — усмехнулся Расмус.

— То есть вы не даете ему умереть?

— Совершенно верно, — кивнула Дагни, — Его время еще не пришло. За все приходится отдать свою цену. Он пока не готов платить. А готов ли ты?

— Не понимаю.

— Какую цену ты готов заплатить, чтобы завершить дело, мальчик? — Ее темно-зеленые глаза смотрели серьезно.

— Вы и об этом знаете, — невесело улыбнулся Лённарт, — Видели его?

— Его? — состроил задумчивое лицо Расмус, — Да. Пожалуй, что видели. Он ушел за полчаса до того, как появился ты.

Изгой не ответил. Ждал продолжения.

— Ты человек не робкого десятка, Лённарт. Не испугался связаться с магом.

— Волшебники-нигири редко выходят из своей страны. Я не рассчитывал на такую встречу.

— Да какой волшебник?! — Орвар с презрением выбросил кость в костер. — Недоучка. Делов-то! На одну ладонь положить, другой прихлопнуть. Ничего он не умеет! Единственный фокус использовал, и то неудачно.

— До Мышиных гор недалеко, но ты еще можешь успеть, — сказала Дагни, — Догнать беглеца возможно.

— И вы хотите мне помочь?

Охотник потянулся, лег, положив голову на спину Фирну, произнес:

— Если ты желаешь завершить дело, за которое взялся, я могу предоставить тебе такую возможность.

Ознакомительная версия.