Зеленый свет, переливающийся внутри шара, сменился несметным числом оттенков, они замелькали так быстро, что, если смотреть на них внимательно, могла закружиться голова. Маг прикрыл глаза. Кристалл оставался ледяным, холод причинял боль. Рейстлин крепко держал артефакт — если боль и ослабнет, то лишь для того, чтобы смениться еще более сильной.
Рейстлин произнес слова в третий раз и открыл глаза.
Внутри шара пылал странный, разноцветный свет. Он напоминал темную радугу. Затем там появились две руки. Рейстлин глубоко вздохнул и схватил их, крепко сжав. Теперь он был сосредоточен и не испытывал страха. В прошлый раз руки поддержали его, успокоили, как мать утешает дитя, и он поразился, как сейчас руки в ответ сжали его кисти в сокрушительном захвате.
Стол, стул, посох, таверна, улица, Башня, Палантас — все исчезло. Темнота — не живая темнота обычной ночи, но ужасная тьма небытия окружила его.
Руки из артефакта попробовали утянуть его в пустоту. Рейстлин сопротивлялся изо всех сил, собрав всю энергию. Но этого было недостаточно, чужие руки оказались более сильными — они затаскивали мага внутрь.
С ужасом посмотрев на них, Рейстлин увидел: это уже не были руки из Ока. Теперь плоть на них сгнила и отвалилась, ногти стали длинными и желтоватыми, как у трупа. Подвеска с гелиотропом, чья зеленая поверхность была забрызгана кровью многих юных магов, жизни которых украл старый чародей, болталась на худой шее.
Противостояние отнимало силы у Рейстлина. Он закашлялся, выплюнув кровь, не имея возможности освободиться от хватки призрачных рук, вытер губы о ворот своей новой черной мантии и заговорил с драконицей по имени Гадюка, сущность которой была поймана в артефакте.
— Гадюка, ты же признала меня своим повелителем! Ты уже служила мне в прошлом, почему же теперь оставила меня?
Драконица ответила:
— Потому что ты горд и слаб. Как и элъфийский король Лорак, ты попал в мою западню.
Лорак был жалким королем, но достаточно высокомерным, чтобы считать себя способным подчинить Око Дракона. Артефакт взял его под контроль и с его помощью разрушил Сильванести, древнюю эльфийскую родину.
— Он уничтожил то, что любил больше всего. А я уничтожил Карамона, — лихорадочно пробормотал Рейстлин, даже не думая, что говорит. — Драконица провела меня…
Призрачные руки неумолимо тянули его в пустоту. Рейстлин отчаянно сопротивлялся, находя в себе силы, порождаемые отчаянием. Он уже не понимал, что происходит, руки дрожали от напряжения, под черной мантией струился обильный пот. С каждой секундой Рейстлин слабел все больше.
— Ты плывешь по реке времени… — продолжал Рейстлин, борясь с удушьем. — Будущее, прошлое, настоящее — все струится вокруг тебя. Ты касаешься всех уровней мироздания…
— Это правда…
— На одном из этих уровней у меня есть враг.
— Я знаю…
Рейстлин всмотрелся в Око поверх протянутых рук. С одной стороны реки времени он видел лицо Фистандантилуса. Видел крыс на поле брани, копошащихся среди мертвецов, пожирающих плоть, оставляющих за собой лишь голые кости. Вот все, что оставалось в прошлом старика.
Но глаза Фистандантилуса горели решительным и безжалостным огнем. Его руки крепко держали Рейстлина, одна сжимала руки мага, другая — его сердце. Фистандантилус сражался с Рейстлином за контроль над Оком Дракона. И при этом использовал жизненную силу самого Рейстлина.
— Вижу, чувство юмора тебе не изменяет, — сказал Фистандантилус. Его тихий голос стал почти нежным. — Прекрати бороться со мной, юный маг. Зачем продолжать сопротивляться, терпеть боль и страдание, ставшие частью твоей жизни? Ты стоишь передо мной, голый, уязвимый и одинокий. Все, кто заботился о тебе, теперь презирают и ненавидят. У тебя даже не осталось магии. Все, что ты знал и умел, талант, сила — все это было даровано мной. И в глубине души ты знаешь об этом.
«Он прав, — в отчаянии подумал Рейстлин, — у меня нет собственного мастерства. Это он подсказывал слова заклинаний, его знание даровало мне могущество. Он присматривал и защищал меня, как в свое время это делал Карамон. А теперь Карамона нет, у меня больше никого не осталось. Никого и ничего».
— Он ошибается. У тебя есть магия…
Голос, произнесший эти слова, был его собственным голосом, шедшим из самой глубины души и сумевшим заглушить льстивый шепот Фистандантилуса.
— У меня есть магия! — выкрикнул Рейстлин, уверенный в правдивости своих слов. Теперь для него это стало единственной правдой. Когда он говорил, силы возвращались. — Может быть, слова были и твоими, но голос принадлежал мне! Мои глаза читали руны, мои руки рассыпали розовые лепестки сна и вспыхивали магическим огнем смерти! Я держу ключ. Я познал себя. Я знаю собственные слабости и достоинства! Я узнал Тьму и Свет! Именно моя сила, моя власть, моя мудрость повелевают этим Оком Дракона!
Рейстлин глубоко и судорожно вздохнул, жизнь вновь начала заполнять его легкие. Сердце забилось сильно и уверенно. На мгновение проклятие, наложенное на его глаза, развеялось — исчезли песочные часы, он больше не видел вечного увядания всех предметов.
Он видел себя.
— Всю свою жизнь я боялся. Я стал твоей жертвой лишь из-за страха.
Теперь он видел своего противника лишь как тень. Рейстлин сильно и уверенно сжал пальцы.
— Я больше не боюсь. Наша сделка недействительна, я разрываю связь!
— Только смерть может порвать ее, — прокаркал Фистандантилус.
— Схватите его! — приказал Рейстлин.
Синие и красные, белые, черные и зеленые огни в шаре завращались так яростно, что ослепили Рейстлина, бешеным водоворотом взорвавшись у него в голове. Цвета начали соединяться в преобладающий зеленый, внутри артефакта стала формироваться драконица Гадюка, постепенно проступали ее отдельные части — огненный глаз, зеленое крыло, бьющийся хвост, оскаленная пасть и острые когти. Взор Гадюки остановился на Рейстлине, потом огненным столбом уперся в Фистандантилуса.
Гадюка распахнула крылья и, не покидая артефакта, влетела в течение времени и пространства.
Фистандантилус осознал опасность, он в отчаянии огляделся в поисках пути к спасению. Его убежище стало тюрьмой, он не мог сбежать с уровня, где влачил существование.
— Чтобы применить магию против дракона, у тебя должны быть свободны руки, — сказал Рейстлин. — Отпусти меня, а я отпущу тебя.
Фистандантилус выругался, его пальцы, впившиеся в плоть Рейстлина, напряглись. Мускулы юного мага горели огнем, руки дрожали от напряжения. Он видел, как в туманной дымке шара Гадюка спикировала на Фистандантилуса.
