— Из Аннуина.
Кажется, этих крепостей — великое множество, и каждая находится всё глубже и глубже в лесу. Эту он называет вторым каэром. Стеклянным Замком.
В ней светлее, чем в прошлой. Стены его — всего лишь зеленоватая мерцающая пелена, прозрачная, через нее видны склоны, которые еще вчера были покрыты травой, а сегодня на них то тут, то там пробиваются молодые ростки деревьев.
Прошлой ночью (хотя здесь всегда ночь) он поднялся на крышу и долго стоял, глядя на восток. Я подошла сзади и спросила:
— Что случилось?
Он редко отвечал на мои вопросы, однако на этот раз снизошел:
— В мире открывается скважина. Через нее уходят птицы и летучие мыши. Вытекает сила.
— Когда ты меня отпустишь? — сердито спросила я.
Его глаза озадаченно взглянули на меня. Сегодня на нем была новая маска — из дубовых листьев.
— Куда? — спросил он.
Летал я в обличье ворона,
Прыгал, как лягушка.
Оленем в густых лесах
Сбежал я из тяжких оков.
Книга Талиесина
Но ведь кто-то же это проделал! — Кларисса Каванах в ярости сложила руки на груди. — Может, лисица?
— Откуда я знаю! — Маркус вжал голову в плечи. — Кстати, лисы умеют рыть землю?
— Еще как умеют, — буркнул Джимми.
Светловолосая археолог огляделась.
— Если это искатели сокровищ с металлодетекторами, они зря потратили время.
— Босс, за забор никто не заходил. И Макс за всю ночь ни разу не залаял.
— Но он все-таки подходил к калитке, — тихо заметил Маркус. — Помнишь? Зарычал на кого-то.
У них за спинами Роберт приколол к чертежной доске новый лист бумаги. Он сидел, опустив голову; на него никто не обращал внимания. Да заметили ли они вообще, что он пришел? Он передвинулся так, чтобы видеть подкоп.
— Больше похоже, что кто-то не забрался внутрь, и, наоборот, вылез отсюда наружу.
Кларисса метнула на него презрительный взгляд. Потом сказала:
— Пора за дело. Выключите водораспылители. Мы и так уже потеряли слишком много времени.
Стояла суббота, но они трудились не покладая рук. Зарисовав всё, что было найдено, Роберт вошел внутрь кромлеха и вместе с остальными стал аккуратно выкапывать столбы остроносым совком. Он проработал несколько часов, не замечая времени, с головой углубившись в дело, аккуратно разбивал совком мелкие крупинки почвы, наслаждался игрой бесчисленных оттенков коричневого, золотого, охры — все краски мира перекрывали друг друга тончайшими слоями, и каждый слой, исчезавший под его совком, уносил с собой целые столетия, наполненные воспоминаниями о людях, которые жили и умирали, вели войны, строили империи. Вязель сказал, время — это всего лишь круг в людском сознании, но здесь оно ощущалось воочию, дремало, притаившись, в вонючей, пересохшей, гудящей мухами торфяной яме. Роберт то ложился, то вставал, то приседал на корточки, то опускался на колени — и чувствовал, как на кожу ложатся отпечатки былых времен. Он извлекал из земли и распутывал слипшиеся комки волокнистой массы, находил в ней обрывки давно умерших листьев, насекомых, не потерявших своего облика в лишенной кислорода водянистой жиже. Работа увлекла его — так бывало, когда он зарисовывал что-нибудь очень тонкой кисточкой. Он почти прижимался лицом к земле, расчищал иззубренные края обугленных столбов, и древние стволы были гладкими и твердыми, как камень.
Рядом с ним трудились остальные — Джимми с наушниками на голове, Кларисса и Маркус время от времени переговаривались вполголоса. На краю поля лежал Макс, немецкая овчарка; заслышав на дороге машину, он настораживался и поднимал голову.
Когда пришло время обеда и Роберт с трудом разогнул натруженную спину, стало ясно, что деревянные столбы не отделены друг от друга. Одна сторона у них была гладко обтесана, они соединялись друг с другом, образуя стену, непроницаемую черную изгородь. Только в одном месте — там, где копал Маркус, — была прогалина, видимо, служившая воротами. Находок больше не было. Ничего — ни обломков рога, ни золота, ни угольков от костра.
— В центре должно что-то быть.
Роберт оглянулся. Рядом с ним стояла Кларисса Каванах. Сегодня ее светлые волосы были заплетены в растрепавшуюся косу, плохо сидящий синий комбинезон протерся на коленях. Поймав ее задумчивый взгляд, устремленный вдаль, Роберт подумал, что она, пожалуй, старше, чем ему казалось. На коже уже залегли мелкие морщинки. Она обернулась; Роберт поспешно отвел взгляд. Но сказала она только:
— Ты очень внимателен, правда?
Он пожал плечами.
— Я тоже. — Она отвернулась. — Самое главное тут — центральное захоронение. Вокруг него и были построены ров и деревянная изгородь, плотная, бревно к бревну, чтобы никто не мог заглянуть туда, а уж тем более забраться. Только знать. Священники, короли, военачальники.
— Колдуны, — вполголоса добавил Роберт.
Она пожала плечами, углубившись в свои мысли.
— Может быть. — Потом, будто вдруг вспомнив, неожиданно спросила: — Кто были те люди, с которыми я тебя видела вчера в Эйвбери?
Он замер.
— Вчера?
— Да. Мне показалось, ты собирался пойти в какую-то больницу.
— Я там и был. — Он уловил в собственном голосе панику и постарался взять себя в руки. — А это мои друзья. Они меня подвезли. — «А тебе какое дело?» — вертелось у него на языке, но она устремила на него задумчивый взгляд, будто внимательно изучала.
— Я подумала… Там, на переднем сиденье, был человек. Темноволосый. Кажется, я его узнала.
— Вязель, — напрямик заявил Роберт.
Она сдвинула брови.
— Нет, его звали не так. Он живет здесь?
— Наверно, да.
— Если это он… — проговорила она скорее про себя. Потом оглянулась. — Послушай, Роберт, не мое дело советовать тебе, с кем встречаться, а с кем нет, но хочу предупредить: если о наших раскопках пойдут разговоры, я буду считать, что виноват в этом ты.
— Это несправедливо, — процедил он.
— Может быть, но уж меня-то с Маркусом ни в чем нельзя заподозрить, а за Джимми он ручается.
— Знают и другие! Та девушка в пабе!
— Это мои студенты. Они не станут мне мешать. — Она приблизилась к нему. — И тебе не советую. Эти раскопки для меня очень важны. Многим археологам за всю их карьеру не удается найти ничего подобного. И я никому не позволю встать у меня на пути.
Она окинула его суровым взглядом и вернулась в центральную часть кромлеха.
