Широкие входные двери распахнулись, и в помещение вошли пятеро крепких мужчин. Из одежды на них были лишь тряпки, закрывавшие детородные органы. Среди этих мускулистых и высоких амбалов выделялся, как синяя ниточка на красном платье, жилистый старик с коротким ежиком волос. Он был ниже остальных на целую голову, но казался более опасным. Его взгляд абсолютно ничего не выражал. Чем больше Мора смотрела на него, тем сильнее понимала, что глаза старика походили два стеклянных шарика с точками до предела сузившихся зрачков.
— Я хотела бы развлечь гостей боем воинов до смерти, — воскликнула Дуа. — Специально для сегодняшнего пира я отобрала четверых своих лучших бойцов. Мой дом всегда славился сильными воинами, и сейчас вы поймете почему. Сражаться с моими людьми будет воин-демортиуус.
По залу прокатился шорох голосов. Квинт сделал шаг вперед и спокойным голосом спросил:
— Дуа, вы хотите убить демортиууса? Боюсь, я буду вынужден сообщить…
— Дослушайте меня до конца, великий Квинт, — грубо перебила хозяйка дома Ноксов. — Этот воин-демортиуус с благородным именем Хаккий слишком стар, чтобы сражаться во благо Мезармоута. Поэтому старейшины собирались сделать его обычным служкой в храме дагулов. Я же предложила им отличную сделку: я выкупила демортиууса за тридцать талантов. Эти деньги пойдут на еду и одежду его собратьям.
— Демортиуусы не продаются, — ехидно заметил купец Дарий.
— Хаккий сегодня умрет. Это было главным условием священнослужителей.
В зале повисла тишина. Мора боялась пошевелиться. Внизу живота неприятно заныло. Неужели она увидит настоящий бой?
«Должно быть, это всё снится мне».
Дуа оглядела гостей, театрально выдерживая паузу, затем произнесла:
— Уверена, что сейчас вы думаете, что демортиуус победит моих воинов, даже не смотря на преклонный возраст. Именно поэтому я хочу усложнить ему задачу!
С этими словами трое слуг внесли в зал тяжелый металлический ящик, набитый раскаленными жар-камнями, и поставили его перед хозяйкой дома. Затем к Дуа подбежала рабыня в ошейнике. В руках она держала железный прут.
Мора не могла поверить в происходящее. Что собираются сделать со старым демортиуусом? И почему королевский министр не пытается вмешаться? Она посмотрела на Квинта. Тот выглядел как каменное изваяние.
Дуа взяла из рук рабыни железный прут, опустила его в горящие жар-камни и сказала:
— Я лишу демортиууса зрения, чтобы уровнять шансы.
Облизав потрескавшиеся губы, она поднесла раскаленный конец прута к лицу старика. К удивлению Моры тот даже не моргнул. Он по-прежнему смотрел куда-то вдаль. Кожа демортиууса зашипела; сгорая, взвился дымок. Прут коснулся глаза, однако ни звука не вырвалось из глотки воина. Дуа словно наслаждалась процессом. За всё время, пока она выжигала глаза несчастному, с её лица не сходила довольная улыбка.
Когда хозяйка дома отошла на несколько шагов от демортиууса, Мора вскрикнула. Почувствовав, что теряет опору, она попыталась ухватиться за стол, но промахнулась. От позора дочь семьи Марциал спас Квинт: он схватил её за талию и прижал к себе.
Мора попыталась было попросить дворцового министра проводить её домой, однако язык не слушался её. Перед мысленным взором стояло лицо демортиууса: расплавленное, словно хунфуский воск, с двумя черными подпалинами вместо глаз.
Старик-воин молчал, так ни разу и не вскрикнув от боли.
Дуа бросила железный штырь обратно в ящик и направилась к гостям. Слуги унесли металлический ящик с жар-камнями из зала, но затем вернулись с пятью гладиусами. Они отдали мечи воинам и удалились.
— Мы можем начинать бой? — спросила Квинта Дуа.
Мора посмотрела в глаза министру.
Квинт кивнул.
Четыре воина Ноксов окружили демортиууса. Схватка должна была быть короткой: тут и зрячий не справится с несколькими окружавшими воинами, а что говорить о слепом? Мора представила, как холодное лезвие сейчас вонзится в грудь старику, как хлынет теплая кровь… По телу побежали мурашки. Она хотела зажмуриться, чтобы не видеть бессмысленной резни, но веки не слушались её.
Раздался звон мечей. Один из бойцов вдруг вскрикнул, затем, держась за перерезанное горло, повалился на мраморный пол. Через мгновение демортиуус поразил второго воина Ноксов.
Старик умудрялся юлить между острыми лезвиями двух живых бойцов. Не верилось, что в таком возрасте можно так быстро двигаться: он словно летал, невероятным образом уклоняясь от ударов. Воины Дуа казались по сравнению с ним медлительными жуками.
Вот один из них сделал резкий выпад, поцарапав грудь демортиууса, однако слепой перекинул гладиус в другую руку и быстро кольнул мечом в шею противника. Кровь фонтаном брызнула из перерезанной артерии, окропляя пол алой жидкостью. Минус один противник.
Старик встал в стойку, затем пригнулся и порезал колено последнего воина. Тот вскрикнул, но успел отскочить от другого удара гладиуса. Демортиуус зловеще улыбнулся и кинул меч словно метательный нож. Лезвие вошло прямо в грудь бедняге. Тот сделал несколько шагов назад и рухнул. Все воины семьи Нокс были побеждены.
Старик поднял чужой гладиус, кивнул в сторону гостей и быстрым движением перерезал себе горло. Через несколько мгновений он умер.
Представление закончилось.
Двери зала распахнулись, и в помещение вбежал палангай. На мгновение задержавшись взглядом на мертвых телах воинов, он упал на колени перед Квинтом:
— Министр, беда!
— Что случилось? — лениво поинтересовался Квинт.
— Один из дагулов пал с небес.
Юмента, астула старейшин, здание школы
Исхак поднимался по лестнице в комнату малышей, когда услышал с улицы крики. Тяжело вздохнув, он подошел к окну и встал на цыпочки, чтобы увидеть происходящее за стеклом. С самого раннего детства он понимал, что астула старейшин — город в городе. Обнесенная решетчатым забором территория вмещала в себя храмы восьми главных богов, тюрьму, суд и жилые постройки. Астула защищала своих жителей от насилия и голода Юменты. Здесь не знали обмана, здесь люди по-настоящему любили друг друга. Ведь только в храме можно было почувствовать божественную благодать!
После известия о том, что дагул Сир рухнул на грешную землю, в Юменте как грибы появлялись псевдо-пророки, твердившие о едином боге и скорой погибели Мезармоута. Исхаку было запрещено близко подходить к астульской стене, но ему и не требовалось выходить на улицу, чтобы услышать крики этих еретиков! Хвала Безымянному Королю за то, что прислал в Юменту больше палангаев и мисмаров! Храбрые воины быстро утихомиривали лжепророков.
