Дуа подозвала рабыню, вытащила из сумки закупоренный глиняный кувшин с водой, но пить не спешила.
— Долгих двадцать хакима мы пытались завести ребенка, — продолжала она. — И лишь на сороковом хакима дагулы смилостивились надо мной и послали мальчика — Зайна. Но ведь боги ничего не дают просто так. Подарив сына, они лишили меня мужа. И я не виню твоего отца, Мора. Он сделал всё по предписанию тхатха. Я лишь пытаюсь тебе сказать, чтобы ты слушала свое сердце. Если приглянется Квинт, то не думай обо мне или Зайне. Однако я предупреждаю тебя: если ты выберешь моего сына, то будешь обязана ждать десять хакима.
Дуа откупорила кувшин и принялась маленькими глоточками пить.
Мора не ответила. Она смотрела по сторонам, однако взгляд ни за что не цеплялся. Она уже жалела, что согласилась пойти на пир. Прокол был прав: Ноксы всегда останутся их врагами. А может прислушаться к словам Дуа? И выбрать королевского министра Квинта? Мора видела его лишь однажды, да и то мельком — он приходил к ним в дом за какими-то бумагами. Сильный, красивый, статный. И неженатый. Среди аристократов в Юменте ходили слухи, что Квинт предпочитал заниматься любовью с мальчиками. Но Мора не верила сплетням. Слабые всегда хают сильных.
Все-таки интересно будет с ним сегодня поговорить…
Эскорт Дуа свернул направо. За домами ремесленников уже виднелись крыши прокураторов. Мора мысленно ухмыльнулась. Она никогда не понимала Безымянного Короля. Ведь три больших знатных семьи спасли город во время восстания! И что сделал богоподобный правитель? Выделил им жалкий кусок земли на троих и запретил строиться на территории Юменты без его разрешения.
— Что-то ты выглядишь усталой, — заметила Дуа. — Как только придем домой, я прикажу слугам наполнить ванну. После того как ты отмоешься от городской пыли, мы можем выбрать тебе платье из моей коллекции.
— Вы так щедры!
Дуа зевнула, прикрыв рот ладонью, и сказала:
— Возможно, нам удастся до прихода гостей даже поспать немного.
Особняк Ноксов казался добротным, но несколько тяжеловатым. Шесть мощных колонн подпирали высокую циркульную арку, украшенную барельефами. Эта арка вела к поистине гигантским, сделанным из костей филя воротам. По правую сторону от центрального входа к особняку прижимался малюсенький флигель, в котором жили рабы и слуги. Стены родового имения Ноксов были украшены мозаикой и драгоценными камнями, ярко переливавшимися в свете жар-камней. Как рассказала Дуа, если взобраться на последнюю ступеньку лестницы, ведущей в Венерандум, и взглянуть в окошко, то с такой высоты особняк Ноксов будет казаться гигантской лапой дагена.
Родовое имение Дуа понравилось Море. Внешне оно казалось крошечным по сравнению с постройками Марциалов, но внутри здание поражало воображение размером комнат. Никогда еще Мора не чувствовала такой свободы и легкости как в гостиной Дуа. По всем углам стояли доходившие до пояса колонны, на некоторых из них красовались пузатые глиняные кувшины, украшенные легкой позолотой, на других — жар-камни. Ноги приятно холодила белая мраморная плитка, настолько сейчас дорогая в Юменте, что за один её пондус можно было купить пятьдесят эмиолиусов отличной ткани.
Но больше всего в особняке Ноксов Море понравилось то, что каждая дверь выводила к прекраснейшему перистилю. Она не привыкла к такому изяществу: лазуритовые колонны с изображениями мятежников-витамов подпирали металлическую крышу, по черепичным проемам тянулась змейка золотой трубы, по которой весело журчала вода. Внутри двора раскидывался пышный сад. Мора поразилась тому, как хозяйке дома удалось сделать так, чтобы цветы и трава росли. Во всей Юменте не было красивее места! Здесь колосились фоенум и лён, здесь по колоннам раскинул корни подземный орех нуци, здесь торчал из влажной земли редчайший гриб реджем. Центр же двора занимал небольшой имплювий, из которого струилась холодная и вкусная вода.
Вдоволь насладившись запахом травы и цветов, Мора отправилась в комнату для гостей, где слуги смыли с неё грязь, натерли ароматными маслами и одели в ярко-красную тогу. Девушка крутилась перед зеркалом, пытаясь обнаружить хоть какой-нибудь изъян в своем внешнем виде. Что подумает дворцовый министр, если заметит жирное пятнышко на наряде? Вдруг кто-нибудь заметит грязь на её сандалиях? Мора покраснела. Какой ужас! Ведь если она не будет безупречной, то по всему городу расползутся сплетни об её неаккуратности. Аристократка должна выглядеть идеально! Пусть сама богиня Кулда будет завидовать её совершенству!
С этими мыслями Мора направилась обратно в перистиль. Дуа обещала прийти к ней, как только разберется с едой для пира. Гости же должны были прийти через несколько потестатемов. Поэтому возле имплювия Мору ждали прежняя хозяйка дома Ноксов с внуком.
Януария Нокс в свои восемьдесят пять хакима выглядела гораздо старше: худая, иссохшая, с запавшими щеками и глазами, которые ввалились так глубоко, что от одного её взгляда становилось не по себе. Но в своем возрасте старуха могла похвастаться густыми черными, как провал рта гиганта Универса, волосами. Про седину, видимо, в семье Ноксов не знали.
Сын Дуа, Зайн, несмотря на юные хакима, вел себя как старик: он не бегал с детской непосредственностью вокруг фонтанчика и не носил с собой костяной меч. Он был спокоен и безмятежен. Мора поймала себя на мысли, что мальчик очень похож на мать. Те же карие глаза, тот же овал лица и томные губы. Внешне он казался старше пяти хакима.
«Возможно, Дуа и не врала насчет Зайна. Из него вырастет мудрый и сильный хозяин дома Ноксов. Или же тиран».
От взгляда Моры не ускользнуло, что бабушка и внук были одеты в тоги одинакового синего цвета.
— Король бессмертен, — сказала Януария. Её голос оказался очень тихим, пришлось напрягать слух, чтобы понять смысл слов.
— Король бессмертен, — спокойно ответила Мора.
— Веришь ли ты в богов, дитя?
Мора посмотрела в глаза старухе:
— Простите, я не очень вас поняла.
— Не прикидывайся дурочкой, дитя, — прошептала Януария и улыбнулась, обнажив ровные белые зубы.
Мора не знала, что ответить. Ей и в голову не могло прийти то, что мать Дуа станет задавать бессмысленные вопросы. Ладно, она потерпит выходки старухи ради королевского министра Квинта.
— Я спрашиваю в сотый раз тебя: веришь ли ты в богов? — не унималась Януария.
— Верю.
Старуха взглянула на Зайна. Глаза её ярко блестели, как у сумасшедшей.
— А кого ты почитаешь больше всех? — спросила она.
Мора пожала плечами и ответила:
