— Совсем зеленая? — удивляемся мы с Морком.
— Зеленее, чем у Асгара, когда он в пустыне заболел! — Мулиартех наносит стратегический удар по розе, расчленяя цветок на две аппетитные половины.
Морк присвистывает. Мы помним, как наш великий историк, влюбленный в древние пески, вернулся в море вялый, как листик замороженного салата, и того же цвета. Бабуля лечила его целый год, никакое пребывание в бездне не помогало. Земные микроорганизмы, внедрившись в тело Асгара, ели беднягу живьем. Все им было нипочем — и чудовищное давление глубин, и «контрастный душ» — перемещение из нормальной ледяной воды[16] в струи горячее расплавленного свинца, бьющие из жерла черных курильщиков.[17] Асгар обосновался возле источника. Целыми днями лежал на матах,[18] вяло разгоняя хвостом мелкую живность и явно готовился отдать Лиру душу. Пришлось Мулиартех глянуть на него вечно закрытым мертвящим глазом своим, дабы извести непрошенных гостей в Асгаровом теле.
Вся семья тогда была в сомнении, не будет ли это лекарство страшнее болезни, но бабка, вдохновленная жестокими методиками доктора Хауса, настояла на своем. И оказалась права. Как и ее любимый герой, не делающий ошибок в лечении пациентов, но ни черта не смыслящий в любви и дружбе.
Выслушав историю занедужившего Асгара, Марк оживляется:
— А сразу посмотреть нельзя было? Или еще какую-нибудь магию применить? Чтоб он столько времени не мучился…
— Магия! — усмехается Мулиартех и подцепляет второе пирожное. Или третье. Кто их там считает? Разве что я. — Вы, люди, совершенно не разбираетесь в магии. Вам кажется, что она вроде вашей техники. Нажимаешь кнопку и получаешь эффект, которого ждал. Может, чуть слабее или чуть сильнее, но не противоположный. И не перпендикулярный. Потому и в фантастике вашей достаточно произнести заветное слово, как все само собой устраивается… В реальном мире волшебство действует иначе.
— Как? — Этот Марк просто кладезь вопросов, на которые парой фраз не ответишь…
— Чтобы наколдовать желаемый результат, его надо представить в уме — во всех подробностях. Понимаешь? ВО ВСЕХ. Надо осознать, из чего он состоит, результат этот. Увидеть каждую частицу на ее законном месте, каждый механизм в работе, каждое излучение в каждый момент времени. Если я, скажем, захочу наворожить себе… — бабуля повела глазами в поисках примера, — шоколадный тортик, я должна рассмотреть этот тортик по атому. И заодно увидеть, где и как произрастали какао-бобы для шоколада, пшеница, из которой делали муку, как в коровах образовывалось молоко, в курах — яйца, использованные для крема и бисквита. Так что после создания торта я впаду в летаргию и буду спать неделю. Ну, дня три по крайней мере. А есть мое шоколадное чудо придется кому-нибудь другому. И я этому другому не завидую!
— Почему?
— Потому что он собственной магией будет поддерживать тортик в съедобном состоянии — и пока ест, и все остальное время, пока тортик у него в желудке переваривается… А если ему, обжоре, не наплевать на экологию окружающего мира, придется проследить за собственными какашками, чтобы они не превратились в биологическое оружие. Все, сотворенное магией, навек становится детищем своего создателя. Поэтому мы стараемся не пользоваться волшебством — оно ужасно обременительно.
— Выходит, вам теперь и Асгара поддерживать приходится? — переспрашивает Марк.
— Слава бездне, нет. Там надо было не создать, а убить. Тут много сил не надо. Я, конечно, почти разложила бедного мальчугана на элементы, а потом кошмарно долго собирала обратно, чтоб ничего не перепутать, но выздоровел он сам. Моя порода, змеиная кровь. А я просто удалила какую-то земную дрянь, которая аж светилась от жадности и прожорливости. Как только эта пакость оставила ребенка в покое, он пошел на поправку.
— Тогда почему все так боялись применить ваше… орудие?
— Потому что глаз Балора убивает все, на что смотрит. И надо очень хорошо понимать, кого убиваешь. Или ЧАСТЬ кого. Откровенно говоря, можно было угробить целый орган, в котором зараза гнездилась. Хорошо, что я не первый век на свете живу и умею обращаться со своим, гм, орудием.
— А когда на меня своим глазиком глянули, вы кого убить хотели? — ой, какой неловкий вопросик, какой неловкий…
— Вот это вот! — Мулиартех машет у него перед лицом перепончатой лапой. — То, что у тебя вокруг тела колышется! Подарочек твоего Аптекаря!
Тут уж мы все подобрались. Подробностей захотели.
— Ты почему такой способный? — разглагольствует бабка, очищая уже второе блюдо в вазе. — Потому что этот акулий потрох вынул у тебя глаза и повернул их другой стороной. Внутрь мозга повернул. Ты мир вокруг себя не глазами видишь, зрение у тебя в другую сторону обращено. Но ты прямо жаждал выглянуть наружу. И взамен увечных глаз у тебя возникла… э-э-э… новая сигнальная система. Она дает картину внешнего мира, хотя и глючит сильно. Поэтому ты не реагируешь на наш фоморский маскарад, зато обычные лица для тебя невидимы. И еще она делает тебя уязвимым. Если по этому приспособлению как следует вмазать, ты теряешь сознание. Что-то вроде короткого замыкания в мозгу.
— А это нельзя вылечить? — тихо, почти шепотом спрашивает Марк.
— Можно, отчего ж нельзя… — жалостливо кивает Мулиартех. — Только сначала придется узнать, кто такой Аптекарь, что он может… что УЖЕ смог проделать — с тобой и с другими. Мы вернем твои глаза, парень. Как только вылечим вселенную от чертова колдуна. Ты не думай, мы хитрецы, но не шантажисты. Если б я умела, я бы тебе мигом зрение в нужную сторону оборотила. Вот только не знаю, остался бы ты художником или нет…
— Это я понимаю, — твердо говорит Марк. Откуда у него такая вера? Лично я бы засомневалась в бабкиных словах, уж больно непростая она старуха. — Многие из нас вместе с болезнью и талант утрачивают. Мне так не надо.
— Главное, ты сам знаешь, КАК тебе надо, — убедительно произносит Мулиартех. — Вот доктор Хаус, например…
— Ой, не надо про Хауса! — Я умоляюще складываю руки. — Он, конечно, мужчина видный, но ты лучше ему это скажи, не нам!
— Знала бы, где он есть, сегодня бы и сказала! — ворчит бабка. — Заявилась бы в теле глисты Кади и утащила моего красавчика в постель.
— Хотите, я вам адрес Хью Лори найду? — воодушевляется Морк. Он, кажется, у нас хакер.
— Ну зачем мне актер? — отмахивается Мулиартех. — Я достаточно старая, опытная клюшка, чтоб разницу между актером и ролью понимать. Лори — душка, но не Хаус. Пусть живет безмятежно. Образ, дети мои, всегда лучше живого человека. В этом — вся человеческая мудрость. Умение создавать волшебство, существующее без поддержки создателя. Нам, фоморам, далеко до людского умения вселенные рождать. Мы имеем дело с тем, что есть. Потому и нуждаемся в провидцах. Иначе двери в четвертую стихию — в стихию разума — не открыть.
