Войник отдал ему грамоту.
— Проезжайте.
Дарен махнул рукой зазевавшемуся Ждану и они проехали в ворота. Путнику вдруг нестерпимо захотелось потрогать эти стены, ничуть не изменившиеся за время его отсутствия. Говорят, что граница всегда притягивает: Дарен не мог согласиться, но и не отрицал, что возвращение на первое место службы всколыхнуло душу. Наверное, это одно из свойств нашего образа мыслей — тянуться туда, где тебя раньше ждали. Даже если это сейчас и не так. И все равно мы плутаем по лесным тропинкам, уходящим в бесконечность, пока свежие следы на зеленой молодой траве однажды весной не выведут тебя в то самое место, откуда ты в свое время ушел по собственной воле. Кто бы ни говорил, что это легко, не верь. Возвращаться всегда тяжело. И очень грустно…
Он шел по темным узким коридорам, таким знакомым, но уже чужим, он встречал молодых пареньков-новобранцев, спешащих куда-то мимо них. Но все здесь было уже чуждым. Не услышать уже смех товарищей из казарм, не бегать им десять миль на выносливость, не…
— Кого я вижу?! — хрипловатый голос прорезал затхлость коридора, приглушая гулкое эхо шагов, — неужто ты, Дарен?
Дар очнулся и поглядел на вставшего перед ними человека. Длинные русые волосы, уже пестревшие серебром, были собраны в хвост. Стальные глаза не утратили цепкости взгляда, а лицо не стало менее мужественным. Короткая бородка только придавала мужчине некоего шарма и важности. Осанка — мечта березы: спина прямая, могучие плечи расправлены. На поясе висит незабвенный меч, с которым мужчина предпочитал не расставаться даже ночью. Они еще шутили, то у него меч вместо бабы — по всем направлениям. Правда, после того, как кто-то донес об этих шуточках… плохо было всем.
Он ничуть не изменился внешне: что поделать, для Странников время течет иначе… Руки изрезаны кровавыми полосами, но не символичная ли это плата за столь щедрый подарок как цель жизни?
И только свежие нашивки пестрели на форме.
— Как был мечтателем, так им и остался. Смотри, замечтаешься, а тут акиремец подкрадется и хрясь! — по башке саблей!
Да сдались всем эти акиремцы, пожри их Моарта!
— Здравствуйте, наставник, — Дарен подбородком обозначил кивок, приветствие равного равному, ведь, в сущности, один чин — не такой уж и большой разрыв, — Вы ничуть не изменились.
— Отставить церемониальни, септ-велитель, — фыркнул мужчина, — мы не на полигоне, чтобы друг другу "выкать".
— Как скажешь, Богдан.
Дарен широко улыбнулся и искренне протянул руку для дружеского приветствия, которую бывший наставник с удовольствием крепко пожал.
— А силен, — заметил он, посмеиваясь в бороду, когда Дарен выдержал его "хватку", — что, не хрустят уже косточки?
— Твоими стараниями, — усмехнулся Дарен, — давно не виделись.
— Могли бы и чаще. Если бы кое-кто вспоминал о бывших наставниках.
— Прости, Богдан. Не было возможности.
— Так и быть, поверю, — он бросил взгляд за спину бывшего ученика и полюбопытствовал: — а это что за диковинная зверушка?
— Да, — Дарен только рукой махнул, — навязался тут… на мою голову.
— Что, Родине угождать не терпится?
— А то! Служить хочет — аж хвост трясется! — Дарен выталкнул мальчишку вперед. — Натаскаешь его? Пока я буду разбираться с этим кварт-велителем…
Богдан помрачнел и задумчиво почесал бороду, одновременно глядя в глаза мерцернарию. Эта его привычка: чесать бороду и смотреть в упор, всегда поначалу заставляла хихикать полсороковника. До первых учебных боев.
— Не завидую, — наконец, проговорил он.
Дарен вздохнул:
— Все так плохо?
— Да как тебе сказать… Леший бы с ним, с этим кварт-велителем. Разберемся.
Войник выгнул одну бровь в знак вопроса.
— Дело ясное, что дело темное, — пожал плечами мужчина, — убивец тут один завелся. И, сдается мне, что покойный с этим как-то связан.
Шаги гулко отдавались в длинном коридоре.
— Среди ваших? — помедлив, спросил Дарен.
— Вполне возможно, — Богдан почесал подбородок, — нет, даже скорее всего. Мы ж вяток назад чаровника из столицы вызывали, он нам охранные контуры поставил — звон в ушах стоял с седьмицу. Клялся-божился магий хмырь, что и мышь не проскочит.
— Чаровник, говоришь… — Дар нахмурился и потрогал камешек на шее, — а если кто шибко-умный амулетик достал?
Мужчина махнул рукой:
— Да хрен один его знает! Топчемся на одном месте, как ослы, и ни шагу из этой каши… Я и сам буду рад этого гада к стенке припереть. Да только вот юркий больно… Можешь рассчитывать на мою помощь.
— Спасибо, — искренне поблагодарил наставника Дарен и снова покосился на молчавшего Ждана, старающегося неслышно ступать за ними, — определишь мальчика в свой сороковник?
Богдан осмотрел парня с ног до головы, и тому вмиг захотелось испариться; по спине, между лопатками, проложила путь холодная капля пота. Бывают такие люди, взгляд которых говорит о большем, чем следовало бы знать. И этот взгляд не сулил ему, Ждану, ничего хорошего. Он задницей чувствовал — потому как зудела она! Будь-будь. Только успевай почесывать.
— Можно, — отозвался, наконец, кварт-велитель, — но учти, поблажек я никому не делаю и делать не собираюсь. Как и скидок на возраст.
— Я помню, наставник.
Богдан хмыкнул, видимо, что-то вспомнив, и жестом пригласил обоих путников следовать за ним, свернув налево.
— Как у вас здесь все?.. — коряво поинтересовался Дарен, снова стараясь подстроиться под шаг бывшего наставника: тот всегда двигался как-то непонятно — то ли бежит, то ли идет.
— Да все то же. Как были в самой заднице, так в ней и остались, разве что чуть поглубже залезли и чуть больше хм… наскребли, в общем, — Богдан никогда не скупился на крепкие словечки, но краснеющих, кроме Ждана, здесь не находилось уже лет двадцать. — Придется рыть носом землю, Дар. Иначе никак. Сроки.
— Какие сроки? — мерцернарий нахмурился.
— Дерьмовые. Времени мало, тут воздух звенит от напряжения. Троица-то святая ручки потирает, а Корин сидит тише воды ниже травы. Война назревает, Дар.
Дарен замолчал, обдумывая сказанное, а потом изрек:
— Если это случится, страну мы потеряем.
— Ясен пень! Поэтому, друг мой, придется нам вылезть из портов, но выход найти.
Дарен замолчал, осознавая правоту секст-велителя.
— А кто стрелял? — чуть помедлив, спросил он
— Куда?
— Да в этого акиремца…
— Понятия не имею, — хмыкнул Богдан и пожал плечами, — веришь?
— Верю. Что-то это дельце дурно попахивает… Откровенно выражаясь, хорошо спланированным заговором.
