— Наверно стоит отобрать, — Ваган призадумался. — Но если в качестве тренировки, то пусть несёт. Того гляди и мясом обрастёт, силы поднакопит, а там недалеко и до бойца.
— Из него боец, что из меня танцовщица в портовом борделе. Эй, ты, боец, возьми один кинжал, и не позорься с грудой железа, всё равно далеко не утащишь.
Хони, раскрасневшийся и малость запыхавшийся, трепетно прижимая все свои находки, обратил внимание на то что, все ждут только его.
— Учитель, мне нужно быть готовым ко всему.
— А копьё взял? Вдруг на тебя конники нападут?
Хони озабочено осмотрелся, копья рядом не было.
— Длинномерного оружия нет, но думаю, у местного кузнеца найдётся что-нибудь подходящее.
— Положи всё туда, где взял, оставь себе кинжал, не острый, а то что-нибудь отрежешь и пошли отсюда.
— Но, Куран, — убеждённость Хони начинала вызвать если не уважение, то точно удивление.
— Без но. Положи кучу барахла, а то уронишь — ногу отобьёшь.
Ученик ещё посопротивлялся, но ему пришлось сломаться под напором доводов своих спутников. Выбрал себе небольшой меч, с довольно искусной рукоятью, и компания отправилась в общий зал, для прощальной трапезы, щедро предоставленной Бруфом.
Особо в городе решили не задерживаться, собрав кое-какой провиант и походный скарб, часть, сгрузив на лошадку, а часть на самих себя, двинулись в дорогу.
— Куран, не подскажите, а сколько нам находится в пути? — задал вопрос Хони, едва компания отошла от крыльца таверны.
— При хорошем раскладе — неделю-полторы максимум.
— А при плохом?
— А при плохом — из города не выйдем.
Первый день пути особо ничем не огорчил путников, солнце святило умерено, легкие облачка дарили тень, не грозя проливными дождями. За пределы города вышли, когда полдень поставил в зенит Солнце. Шли, молча, каждый старался на ходу как-то отвлечься. Куран начитывал ученику основы лечения с использованием заговоров. Особых надежд на то что Хони запомнит всё что он услышит, маг конечно не питал, но как говорится, чем бы не тешиться, лишь бы не вешаться. Ваган что-то напевал себе под нос, довольно приятным густым басом. Р’оук, плелась, как всегда в хвосте отряда, ведя на поводу Плюшу, нагруженную, как и все остальные, в меру подъёмной силы.
По прошествии недели пешего пути, все были одинаково невыспавшиеся, по причине ночных бдений, одинаково грязные, причиной чего было малое количество водоёмов, подходящих для более тщательного соблюдения гигиены. Но, не смотря на все неудобства настроение отряда, было довольно хорошее. Хони совершенствовал своё умение в зельеварении, порываясь приготовить очередной отвар в походных условиях, чем неоднократно навлекал на себя неблагозвучные эпитеты со стороны спутников. Что в итоге привело к тому, что до приготовления пищи его не то, что бы не допускали, просто при этом ему, было, запрещено находится около костра в радиусе десяти метров.
Куран, в основном развлекал себя тем, что обучал Хони, подкидывая ему всё новые идеи, при осуществлении которых, простодушный ученик мага получал тычки от остальных товарищей. Вложить в голову Р’оук хотя бы основы Магии Куран уже не надеялся, махнув на одарённую бестолочь рукой. Да и сама эльфийка особого рвения не проявляла. В одно, как потом оказалось не совсем прекрасное утро, после полуночного бдения, скрашенного попытками обучения контактному бою тяжёлым оружием, порядочно умаявшаяся эльфийка, решила обрадовать спящих утренней трапезой приготовленной собственноручно. Видимо, вдохновлённая усердным прыганием, имеющим мало общего с искусством боя Вагана, Р’оук после ряда бесплодных попыток разжечь потухшее пламя при помощи кремня, гордо отринув помощь Вагана, решила в какой раз испытать свои магические способности по части стихии огня. Сосредоточившись, стараясь нащупать отголосок огня в отсыревшей древесине эльфийка села около кучи топлива, она прочувствовала буквально каждой частью своего существа тёплую твёрдую древесину, пропитанную солнечным пламенем, почему-то в памяти непроизвольно всплыли недавние мучения с розжигом всё той же злосчастной древесины. Р’оук, усилием воли откинула нарастающее раздражение. Сосредоточилась на пламени. Закрыла глаза. Взмах руками в небо. Выкрик истинного Имени… и вместо довольно аккуратной кучи хвороста путешественники стали обладателями большой глыбы льда с вмёрзшими в ней кусками древесины. Примечательно было то, что глыба представляла собой практически правильный октаэдр, поставленный на одну из вершин.
— Твою, ж мать! — восхищённо присвистнул проснувшийся Хони.
Куран, неожиданно резко выскочил из палатки, практически вприпрыжку подбежал к куску льда. Резко остановился. Потрогал рукой глыбу. Обошел её кругом. Пристально посмотрел на Р’оук. Подозрительно покосился на Вагана, удивлённо смотревшего, на эльфийку, задумчиво покачал головой.
— Ну, немного не то, но всё-таки! Только понять не могу: у тебя с дикцией проблемы? Или с концентрацией не всё в порядке?
— Да всё у меня в порядке, — немного смущенно и испугано пролепетала Р’оук.
— В бою, конечно ты любого с толку собьёшь. А хороший псионик так вообще с ума сбрендит. Только по площади не долби. И подальше от своих, желательно вообще в тылу врага.
Ваган поднялся со своего места. Подошёл к Р’оук, положил ей руку на плечо, в результате чего и без того дрожащие коленки эльфа слегка подогнулись.
— Р’оук, ты не только боец, так ещё и маг.
— Я боец? — эльфийка подняла на него глаза, наполненные как два блюдца мольбой и надеждой.
Ваган смущённо кашлянул.
— Ну не совсем боец, — начал, было, гном, но заметив в разочарование и неприкрытое расстройство, поспешно добавил. — Но ты стараешься. Очень стараешься.
— Куран, ты только посмотри! — восхищённо вскрикнул Хони. — Он же как… как… ну как изумруд в кольце Императора!
— Хони не тупи, изумруд зелёный, и такая примитивная огранка только у ювелиров-дилетантов получается. Но форма довольно любопытная. А ты вообще, что сделать собиралась?
Эльфийка склонила повинную голову.
— Я, это, костёр разжечь…
— А я уж подумал, что показалось. И, как, получается?
— Вроде как нет.
— Заметно. Да, ладно тебе, не трясись как руки алкоголика. Присядь, успокойся.
Благодаря нестандартно начавшемуся утру, и некоторой суматохе, общим голосованием было решено дать длительный отдых ногам. На следующий день природа, наверно, решила прекратить щедрую раздачу погодных милостей и огорчила путников мелким моросящим дождем, повесившим в воздухе серую влажную дымку. Такие далёкие горы, как казалось вначале пути, оказались совсем рядом, лес изрядно поредел, превратившись в довольно редкий, неприхотливый кустарник.
