Пора было перекусить. Сергей сошел с дорожки и медленно побрел мимо ряда баров и кафе. Пластиковые столики, меню на трех языках… Он забрел было на территорию «Макдональдса», но только покачал головой: сейчас этот роскошный ресторан ему не по карману. Технология приготовления пищи, ни капли не изменившаяся за сотню лет, еда далеких предков… Хард еще раз втянул носом вкусные запахи и пообещал себе, что в случае удачи обязательно отпразднует ее в одном из «Макдональдсов». Съест настоящий гамбургер и запьет молочным коктейлем. Один раз можно себе такое позволить.
Стайка стюардесс-канареечек, — черные волосы, юбочки, галстуки, ярко-желтые пиджаки, оливковая кожа, тонкие ножки. Щебечут вокруг столика, уставленного подносами. А по соседству еще три — темные глаза с тяжелыми веками, округлые фигуры, сливочные костюмчики, красные шапочки, из-под которых спускаются белые шарфы и обвиваются вокруг шей, — компромисс между вольницей международного аэропорта и мусульманской строгостью. Вот здесь Сергей Ли и поест: стюардессы всегда кормятся там, где недорого и вкусно…
Хард незаметно вскрыл новую ампулу и, проходя мимо столиков, оставил на каждом по капле. С неудовольствием покосился на официанта, орудующего тряпкой. Впрочем, как бы тот не старался, несколько молекул все равно останется. Этого достаточно: они просочатся в кровь через кожу, через стенки желудка, как угодно. Безобидным фаннигемам позволено быть легкопроникающими, — не все поклонники моды согласны на уколы, процедура должна быть простой. А в ампулах Сергея — всего-навсего фаннигемы…
Всего-навсего фаннигемы. Классические рыбки и плюшевые мишки, щенки, виляющие хвостами, ящерки. Герои мультфильмов и модели поп-звезд — эти стоили дешевле за счет рекламы. Ставшие в последнее время модными лозунги, сердечки и цветочки Харда не волновали, — бездушные, они не требовали программирования и могли кружиться в крови, как хотели. Но глаза мышей и кошечек тревожили Сергея. Зверьки были обречены шевелить усами и гоняться за клубком, вместо того, чтобы отдаться потоку и просто быть. А потом бездушная модница принимает небольшую таблетку, час легкого насморка — и тысячи рыбок и драконов оказываются в смятых, изгаженных салфетках, мертвые, изломанные, — только для того, чтобы уступить место внезапно полюбившемуся актеру или какому-нибудь дурацкому имени очередного бой-френда.
Обучая топать ногами слона или скалить зубы львенка, Сергей испытывал мучительное чувство вины. «Они имеют право знать», — шептал он. У них есть права, такие же, как у женщин, детей и животных, и Хард должен помочь им. Он должен, и он придумает, как. Закончит вот эту работу и придумает.
Одна задача сменялась другой, а в глазах фаннигемов появлялось все больше укора.
Поев, Сергей Ли почти успокоился. Зашел в парфюмерный магазин. Еще одно место, где можно оставить след, — множество пробных флаконов, проходящих через тысячи рук. «Гемофэшн» давно уже выпускала молекулярные ароматизаторы для тела, однако духи не уступали. В этом женщины оказались консервативны. Перетрогав и перенюхав кучу баночек и бутылочек, поговорив с продавщицей о вкусах своей несуществующей девушки и слегка от всего этого одурев, Сергей нашел курительную и с наслаждением достал сигареты. Теперь он сделал почти все, что мог. Приятный женский голос объявлял посадку на самолеты, летящие в Глазго, Оттаву и Москву. Да, сделал почти все. Остальное завершат международные авиакомпании.
Сергей Ли давно готов был сделать все, что можно, для фаннигемов. Только бы развязаться с работой. Только бы выкроить немного времени. Рыбьи и мышачьи глаза становились все пронзительней, Хард начал видеть их по ночам. «Скоро мода на нас пройдет, — говорили ему фаннигемы, огромные во сне, — мода пройдет, и мы превратимся в комки слизи. Сделай для нас что-нибудь. Помоги. Только ты можешь спасти нас». Гигантская золотая рыбка с губами красавицы-негритянки выплывала из багровой тьмы и, кокетливо стряхивая кровь с плавников, шептала Сергею: «Мы имеем право на жизнь. У нас есть и другие права. Чем мы хуже женщин?». Рыбка распадалась на клубок червей, и они говорили: «Ты заставил нас копошиться и извиваться, и ползать вдоль гемоскана. А мы не хотим. Мы имеем право на частную жизнь». Сергей просыпался в холодном поту. Он должен был сделать что-нибудь для несчастных созданий, но что?
«Напиши Декларацию, — сказала однажды рыбка и томно вильнула хвостом. — Напиши Декларацию о правах фаннигемов. И вообще нанороботов». — «Стань героем, напиши декларацию», — пискнула мышь. «Вроде Декларации о правах человека». — «Но главное — распространи ее среди нас, — добавил с печальной улыбкой плюшевый мишка, — ты ведь знаешь, не все наши сознательны. Стань просветителем и борцом. Хватит прозябать в офисе и дергаться по указанию шефа».
И Хард написал Декларацию прав нанороботов. Там была куча параграфов и куча свобод; первым пунктом шло право на знание своих прав. Воззвание отняло много времени и сил, но еще больше Сергея мучила проблема: как распространить его среди фаннигемов? Ведь, держа этот важнейший документ при себе, Хард тем самым нарушает его первый и главный пункт. Днем он продолжал сновать по офису серой мышью, а ночами ломал голову. Глаза фаннигемов все еще обвиняли, но в них уже появилась надежда, и она сводила Сергея с ума. Он болванчиком раскланивался с начальством, мыслями оставаясь далеко, пока однажды шеф не сказал:
— Ты совсем заработался. Лети-ка отдыхать. Куда-нибудь на море, а? Отправляйся ближайшим же рейсом, не тяни. Что? Пересадка? Ничего, подождешь в аэропорту, там довольно забавно, тоже помогает развеяться.
Никаких нарушений. Все пункты Международной декларации о нанороботах выполнены. Он только добавил цепочку из нескольких атомов к обыкновенному фаннигему-тексту. Теперь любой фаннигем может считать Декларацию и сохранить ее в своей памяти. Теперь все мишки с грустными глазами и ласковые молчаливые рыбки будут знать свои права, а значит, смогут за них бороться. А люди, эти грубые, подавляющие всё и вся создания, осознают наконец свою вину и помогут им в этой борьбе.
Еще он распечатал Декларацию прав нанороботов на красной бумаге. Цвет крови. И просто очень яркий цвет, бросается в глаза. Это хорошо. Листовки будут замечены и прочитаны, и кое-кто из прочитавших переведет немножко денег в Фонд Харда (номер счета в конце текста, крупным шрифтом), купит дозу сыворотки с «Декларацией Харда» и введет ее себе в кровь, оповестив своих фаннигемов об их правах. И расскажет о них своим друзьям. И эти друзья переведут деньги в Фонд и получат свою дозу сыворотки… Чуть позже активисты Движения за права фаннигемов станут раздавать сыворотку бесплатно — к тому времени в Фонде накопятся добровольные пожертвования, которых хватит на массовое производство фаннигемов. И на жизнь, не связанную с офисом и не зависящую от чужих указаний. Ему никогда больше не придется кланяться шефу и летать неудобными рейсами — он сам себе будет шеф.
