разнообразные, и все они хранились в его огромной, с высоченными потолками комнате. Эта комната была самой большой в общежитии Школы, потому что больше никому из учеников не удавалось так расширить помещение. Да, в общем-то, никому было и не надо. Лишь Расс был способен расположить в месте, отведённом ему для временного проживания, не только кровать, шкаф и прочие обязательные предметы мебели, а ещё и миниатюрный замок, в котором, он верил, будут жить настоящие создания, которых он, когда вырастет, обязательно придумает и оживит. А также озеро с зелёной водой и каменным островом, огромную статую золотистого жука, на концах усиков которого светились две искры, большой, около четырёх измов в диаметре, раскрытый зонт, над которым периодически начинался дождь, и чёрные тучки, парящие где-то под высоким потолком. Изливались дождём они лишь над зонтиком, в свободное время медленно перемещаясь от одной стены к другой и даже опускаясь вниз, почти под самый пол. Если Рассу было необходимо подняться к какой-нибудь из полок, занимавших все стены от пола до потолка, он подзывал тучку и на ней ехал вверх.
Были здесь и окна, одно напротив другого. Одно меняло цвета в зависимости от желания хозяина: было жёлтым, голубым или зелёным, и через него была видна улица. А второе — не настоящее, а впаянное в стену самим Рассом, — выводило в комнату его родного дома. Правда, он не мог попасть туда, всего лишь распахнув створки — но зато мог посмотреть или пообщаться с отцом или матерью, если они заходили в ту, далёкую комнату.
Впрочем, для учившихся с Рассом бетавров его комната не была чудом. Да, его уважали за умения, шутливо называли его жилище музеем, но у каждого было своё чудо, в их собственных обиталищах, или же просто в них самих. Например, лучший друг Риделя Расса — Гэннаэр Кавей — иногда исчезал из поля зрения, становясь полностью прозрачным, и мог проходить сквозь стены. Никто из его ровесников так не умел. А ещё парень мог нырнуть на дно Чёрного Бассейна и достать со дна песок. На вид — совершенно обычный, но являющийся прекрасным накопителем энергии.
Расс, как всегда, лепил. Самозабвенно, высунув кончик языка, зачёрпывая воздух и запихивая его в будущее создание. Он опять пытался сделать модель летающего острова, уже в который раз. Сегодня выпросил у товарища особые магнитные элементы и решил попробовать с ними.
— А я уверен, что тебе просто нужно пересмотреть соотношение элементов, — заметил Гэн, опираясь спиной о закрученный ствол стального дерева, которое регулярно выращивало на голых, безлиственных ветвях чудесные шарообразные плоды из какого-то металлического сплава. Их можно было грызть на уроках, а потом доставать косточку и швырять её кому-нибудь в голову. После попадания косточка сразу же исчезала, и улик не оставалось.
— Принеси ещё горсть, — попросил Расс, не обратив внимания на совет.
— Песка надо?
— Нет.
— Я бы всё-таки рекомендовал… — вздохнул Гэн и поднялся, чтобы отправиться к фонтану. Меч, с которым он никогда не расставался, мальчик воткнул в землю. Теперь никто не мог выдернуть оружие, кроме него самого.
Возле бассейна были в основном ученики первых лет обучения — у них как раз закончились занятия. И все они уважали Гэна как Лидера. Они чуть раздвинулись в стороны, позволив угрюмому пареньку в чёрном плаще присесть на край и зачерпнуть воды.
— Ну как, получается? — спросил худенький бетавр с тёмно-красными волосами, ровесник Гэна. Он знал, что Расс изобретает что-то грандиозное, о чём никому не скажет, потому что "потом увидите сами".
— Ничего у него не получается, — отозвался Гэн. — Потому что меня не хочет слушать. Вот скажи сам…
Раздался довольно громкий плеск. Гэн и его собеседник повернули головы на звук и увидели, что через бортик бассейна перегнулось чьё-то тело. Оно по пояс уходило в воду, а ноги стояли на земле по другую сторону.
Наконец бетавр выпрямился. Откинул со лба топорщащиеся чёрные волосы, торжествующе оглядел присутствующих. И разжал ладонь, в которой лежала ракушка. Двустворчатая, каких много водится на берегах. Эта была белой, с едва заметным розовым оттенком. Причём — не живой.
Ракушка в руках бетавра раскрылась, в ней обнаружился тот самый заветный песок со дна Чёрного Бассейна.
— И что? — сказал кто-то.
— Да ты эту ракушку заранее песком набил, а потом окунулся — и что, будто сам со дна поднял, да? — ещё один голос.
— Гэну за этим песком нырять приходится, полностью — а ты так достал? — согласился со вторым голосом ещё один.
— А я нашёл более лёгкий способ, — ответил мальчик. Гэн помнил его лицо, знал, что черноволосый учится на его курсе. Но не был с ним знаком. Говорил этот бетавр уверенно, и было ясно, что он вовсе не радуется своему открытию и не хочет поделиться со всеми, а просто хвастается. И вряд ли поделится находкой. Гэн вон постоянно нырял за песком по просьбе. Правда, лишь по просьбе, которая казалась ему достаточно учтивой.
— Ты на кого тут голос повысил? — парнишка со светлыми волосами поднялся и подошёл к обладателю ракушки. Тот был невысоким, смотрел чуть вверх, но всё равно с превосходством. — Думаешь, из столицы приехал, так тебе теперь всё можно, да?
— Да мой дядя правитель острова Дарамат! — гордо заявил мальчик. Гэн хмыкнул. Даже он никогда не вёл себя так напыщенно.
— Тоже мне! — фыркнул светловолосый. — Новость! Ну и что? Ты-то сам — кто?
— А вы ещё узнаете, кто, когда я вам всем носы утру, — заявил тот.
— А песок-то тебе всё равно не нужен, — заметил ещё один бетавр, с длинной, почти до земли, белой косицей. Этой косицей он хлестнул, как плетью, и выбил из рук паренька артефакт.
— Эй! — воскликнул тот, но ракушку уже подняла девушка. Она лежала на некоем подобии ковра, парящего над землёй на небольшой высоте. — Я его сам придумал! Чтобы песок достать!
— Ну-ну, — сказала она и сморщила свой пуговичный носик с веснушками. Глаза из синих стали зелёными и тотчас же вернули прежний цвет.
— Знаем мы! — включился ещё кто-то. — Тебе папочка каждый день привозит всякие ценные игрушки, а ты их выдаёшь за свои!
— Я сам это сделал! — громче и твёрже повторил паренёк, сжимая кулаки, но не трогаясь с места. — И какие-то деревенщины не смеют касаться изделия. Отдай сейчас же!
— Ага… — с наигранной печалью ответила девушка. Её ковёр поднялся изма на полтора вверх. Все заметили, что створки ракушки по отдельности валятся вниз из её рук. — Видно, и правда сам, отец бы такой брак постеснялся творить…
— Да
