— Обряд весь нарушен, — ворчит Божественный Воин, угасая, в который раз покоряясь этой женщине.
— Ничего, — веселясь, отвечает Белый, и его глаза смотрят сквозь пространство, — сейчас его выполнят до конца.
— Посмотрим, или…? — спрашивает Богиня, улыбаясь мерцающим красными огнями глазам супруга. Тот рычит, хватает ее за волосы, поднимает рывком, а она смеется, льнет к нему в поцелуе, оборачивается вокруг него водяным вихрем, и они изчезают под печальным взглядом Зеленого.
— За мной будет долг, брат, — доносится до него рев Красного, а Белый обнимает его, отвлекая от скрывшихся любовников, и обещает, что сейчас будет весело.
Василина
Приходящие в себя на трибунах люди с недоумением наблюдали, как поднимается в воздух, словно паря, молодая женщина с очень светлыми волосами и в заметно большом для нее платье. Ее руки были разведены, и она медленно крутилась вокруг своей оси, а затем опустилась на землю. И тут же прыгнула, приземлившись у статуи застывшего в угрожающей позе Бога, оказавшись лицом к растерянным, испуганным людям.
С небес тянуло сухим жаром, сверкали молнии, и стеной надвигался дождь, а раскаты грома напоминали вибрирующие стоны и рокочущий смех. Женщина тоже смеялась, поднимая лицо к небу, и ее тонкая фигурка словно светилась изнутри. Далеко за ее спиной пришел в себя ее муж, завертел головой, ища взглядом супругу, поднялся и побежал к ней. Рядом с очнувшимся бароном виконт Кембритч придерживал на руках принцессу Марину, обтирая ей лицо, тряся и зовя ее.
Королева Василина, с улыбой оглядывая притихших подданных, вдруг протянула к ним руки и прошептала:
— Идите ко мне.
И этот сладкий, манящий шепот отдался безумным желанием в телах ближайших мужчин. Вот Алмаз Григорьевич Старов делает два шага вперед и застывает, словно пытаясь совладать с собой. Вот Его Свящество падает и корчится, борясь с невыносимым для просветленного плотским желанием. Жрецы опускаются на колени, ползут к ней, останавливаются, снова ползут, и молятся, молятся хриплыми голосами, пытаясь найти защиту у божественных господ. Двинувшиеся было вперед маги под резкие окрики справившегося с собой Старова ставят ментальные щиты и зажимают уши.
— Идите, — снова ласково прошептала она, но теперь ее было слышно даже на дальних трибунах. Там начали подниматься неженатые мужчины, стремясь вперед, к своей королеве. Матери и сестры хватали их за руки, висли на шеях, пытаясь не пускать, но они упорно шли вперед, ведомые одним желанием — быть с этой женщиной.
— Гюнтер! — отчаянно и пронзительно прокричала царица Иппоталия, становясь перед пребывающей в трансе Рудлог и выставляя щиты. Сколько она сможет удержать, непонятно. — Нам нужны все! Сейчас будет бойня! Я не удержу щит против всех!
Старов попытался помочь ей, но все, на что его хватило — это накрыть щитами ползущих священников, которые, почувствовав, что наваждение спало, начали приводить в чувство Его Священство.
— Идем, Тали, — проревел в ответ блакорийский король из ложи. Но королевские ложи высоко и далеко, а приближающиеся очарованные мужчины близко. Огибая щит серенитской царицы, мимо зовущей других жены пронесся барон Байдек, встал у щита, снимая мешающий камзол и рубашку. К нему уже бежали с намерением снести препятствие на пути к желанной женщине
— Не подходить! Моя! — прорычал он в лица близайших, но его не услышали, напали, и он с размаху впечатал кулак в лицо первому бросившемуся на него. В толпе мужчин тоже тут и там вспыхивали драки, все пытались обойти или отшвырнуть соперников. Но первая волна отбивших свое место уже накатывалась на занявшего оборону барона.
— Уходи за щит! Продержимся чуть-чуть! — прокричала ему царица, но он завертел головой и ударил следующего, потом еще и еще, вертясь и рыча. Мужчины падали, как подкошенные, но на него все нападали, мешая друг другу, дерясь и друг с другом тоже, толкаясь у щита. Их было слишком много, и не все они были слабаками, но он, словно обезумев, бился за свою женщину, не желая, чтобы хоть кто-то коснулся ее.
— Идите, — опять прошептала она из-за его спины, и заливисто расхохоталась, и он пропустил удар, от которого на мгновение в глазах потемнело, сплюнул кровь.
Краем глаза он с удивлением увидел вставшего плечом к плечу рядом с ним Кембритча, который почему-то избежал общего безумия. Виконт, неловко припадая на сломанную ногу, тоже орудовал кулаками, сломанная трость валялась под ногами, но ему было куда тяжелее, и удары он пропускал чаще.
— Гюнтер! — снова закричала царица. — Нейтрализатор! Она же сейчас весь город с ума сведет!!
Сверкали молнии, хохотала королева, маня к себе мужчин, сквозь ряды которых, как волнорез, двигался блакорийский король, на ходу бормоча заклинания. За ним клином шли Демьян Бермонт и Луциус Инландер, но все они были еще далеко. Император Хань Ши неподвижно смотрел на творящееся безобразие из своей ложи, положив одну руку на колено, а другой держа за загривок своего старшего сына. Гремел гром, Кембритч качался, пропуская удары, по лицу его текла кровь, смешанная с дождевой водой, а сзади опять раздалось зовущее:
— Идите!
Барон заревел, в ярости и отчаянии выворачиваясь из-под нападающих, задрал голову к небу и обернулся гигантским медведем, расшвыривая тех, кто оказался поблизости. Глаза его были залиты кровью, и он был готов убивать за нее.
— Не убивай, — тревожно закричала сзади царица, а окровавленный мужчина рядом изумленно прохрипел что-то нецензурное. Но он едва слышал их, взбудораженный запахом крови и агрессии, но все-таки не бил когтями, отшвыривая посягнувших на его самку тыльными сторонами лап, угрожающе ревел, обнажая клыки. Инстинктивный страх сильнее вожделения, и кто-то уже пятился назад, кто-то просто останавливался, приходя на мгновение в себя, но сзади все еще напирали и дрались люди. Рядом с ним вдруг, тяжело дыша, упал на землю его неожиданный помощник, и запах его крови неприятно резал ноздри.
Протолкнулись, наконец, вперед Их Величества, и он снова предупреждающе зарычал, качнулся к новой угрозе. Но перед ним встал Демьян Бермонт, показывая пустые ладони, поднятые вверх.
— Мы не тронем твою женщину, брат. Мы хотим помочь. Пропусти, — и в его голосе тоже слышен рык большого зверя. — Тихо, брат, тихо. Я свой. Я такой же, как ты.
Медведь опустился на четыре лапы, наклонил голову, словно прислушиваясь и косясь налитыми кровью глазами, несколько раз рыкнул, раздувая ноздри, но пропустил тройку королей к держащей щит царице. Снова поднялся на задние лапы, скаля зубы на застывших перед ним мужчин. Раненые у его ног стонали и пытались отползти.
