Стражник сверху вниз смотрел на нее, прищурившись. Замира была в толстом бесформенном желтом платье, почти рабочей одежде. Шляпу она оставила в каюте и убрала браслеты с рук и ленты из волос.
— Что вам угодно?
— Хозяйка велела мне присматривать за работами на корабле, пока сама развлекается на берегу, — сказала Замира. — Мне нужно передвинуть кое-что тяжелое, и я подумала, не пособите ли вы мне.
— Хотите, чтобы я спустился и поработал для вас мулом?
— Было бы очень любезно с вашей стороны.
— Несколько минут наедине с вами и вашим ротиком, и я готов убирать любое ваше дерьмо.
— Как… неприлично. Моя хозяйка…
— А кто же ваша хозяйка?
— Будущая леди Эзриана де ла Мастрон из Никоры…
— Никора? Ха! Тоже мне благородные господа. Пошла вон!
Стражник отвернулся, посмеиваясь.
— Ага, — сказала Замира. — Пусть так. Я знаю, когда меня не хотят.
Она наклонилась и сдвинула тусклый брезент на дне шлюпки у своих ног. Под ним лежал самый тяжелый самострел из арсенала «Орхидеи», со стрелой длиной с руку.
— Но мне все равно.
Две секунды спустя стражник, несомненно, удивился, увидев наконечник стрелы, вышедший у него из груди. Замира подумала, было ли у стражника время поискать и древко, прежде чем он рухнул: верхняя и нижняя части его позвоночника больше не соединялись.
Замира через голову стащила желтое платье и бросила на корму шлюпки. Под ним она была в своем нагруднике с Древним стеклом, рубашке и брюках, в сапогах и легких кожаных поножах. Оружейный пояс на талии пуст; Замира протянула руку под банку, достала свои сабли и сунула в ножны. Подвела шлюпку к самому борту яхты и махнула Нарсин, стоявшей на носу «Орхидеи». Два моряка перелезли через борт брига и прыгнули в воду.
Минуту спустя пловцы оказались у шлюпки. Замира помогла им подняться из воды и посадила на весла. Потом начала извлекать шплинты, высвобождая якорную цепь яхты — ни к чему тратить время на подъем якоря. Два гребца повели шлюпку, Замира сидела на руле, и в несколько минут они поставили яхту за «Орхидеей».
На яхте, вооруженный и в доспехах, начал собираться экипаж, смотревшийся категорически неуместно на крохотном, украшенном орнаментом из завитков суденышке. Замира отсчитала сорок два человека и решила, что больше яхта не выдержит. Моряки сидели на палубе, на веслах и заполнили каюту. Правильно: две трети экипажа наносят главный удар на берегу, оставшаяся на «Орхидее» треть занимается кораблями в гавани.
Она махнула Утгару: тот до ее возвращения будет старшим. Утгар улыбнулся и отошел от борта, чтобы заняться приготовлениями.
Гребцы Замиры обогнули «Орхидею» и сразу за ее кормой повернули направо и устремились к берегу. Впереди виднелись нарядные здания и уступчатые сады, разложенные словно яства на банкете.
— Кто прихватил «последний штрих»? — спросила Замира.
Один из моряков достал красный шелковый флаг и прикрепил его к фалу для вымпелов.
— Ну хорошо. — Замира села на носу яхты и привычно поправила сабли на поясе. — Весла, быстрей! Доставьте нас на берег.
Яхта устремилась вперед по спокойным водам залива, и Замира увидела, как несколько человек на утесах наконец-то подняли тревогу. Одни или два побежали к городу. Кажется, они прибегут одновременно с тем, как Замира выйдет на прибрежный песок.
— Поднять красный флаг, — крикнула она, — и давайте повеселимся!
Когда на фале развернулся по ветру красный флаг, все моряки на «Орхидее» испустили дикий невнятный вопль. Крик эхом разнесся по всей гавани, и замаскированные моряки на пристани выхватили оружие. Теперь все с утесов бежали в город; сабли Замиры блеснули на солнце.
Вот что такое «прекрасное утро».
— Неужели было необходимо так обчищать Салон Корбо? — спросил Страгос.
Локки и Жеан сидели в кабинете архонта, окруженные слабыми теневыми движениями тысяч механических насекомых. Возможно, вследствие слабого освещения, но Локки показалось, что за прошедшие с последней встречи дни морщины на лице Страгоса углубились.
— Было очень весело. Вам чем-то дорого это место?
— Нет, Ламора… но я считал, что вы сосредоточите свою деятельность в окрестностях Тал-Веррара.
— Салон Корбо принято считать окрестностями…
— Разве это корабль, Ламора?
— В гавани были корабли.
— Вот данные от моих агентов, — сказал Страгос. Двумя пальцами, он поднял листок пергамента. — Потоплены две фелуки. Сожжены или потоплены сорок шесть яхт, прогулочных барж и более мелких судов. Украдено сто восемнадцать рабов. Девятнадцать стражников из частной охраны графини Салжески убиты, шестнадцать ранены. Большинство помещений Салона Корбо и гостиниц сожжено, сады почти уничтожены. Стадион разрушен. Разнообразный ущерб и потери по первой, приблизительной, оценке превышают девяносто пять тысяч солари. Вы не тронули только магазины и дом самой леди Салжески.
Локки усмехнулся. Это было сделано сознательно: после того как самые важные гости бежали в имение, подобное крепости, и забаррикадировались внутри с оставшимися солдатами, штурмовать поместье не имело смысла. Моряки погибли бы под его стенами. Но когда единственный противник оказался запертым в верхней части долины, экипаж Дракасты получил возможность свободно грабить и жечь всю долину. В этом набеге погибло только четыре моряка.
Что касается магазинов — Локки специально попросил, чтобы район, окружающий семейную мастерскую Баумондейнов, не тронули.
— У нас не было времени захватить все, — сказал он. — Кстати, сейчас, когда Салон Корбо почти уничтожен, кое-кто из тамошних ремесленников захочет переселиться в Тал-Веррар. Здесь, под вашей охраной, они будут в большей безопасности.
— Как вы можете тратить время на столь успешные набеги, — сказал Страгос, — когда ваши усилия, направленные на главную цель, так незначительны?
— Позвольте не согласиться…
— Одно нападение Оррина Ревелла — кстати, спасибо за него — в ночь праздника на ириданский кеч, нанятый чудаковатым ученым. Еще два нападения, оба в районе Салона Корбо, одно капитана Ревелла, второе — неизвестного капитана де ла Мастрона. Дракаста боится брать вину на себя?
— Мы пытаемся создать впечатление, что действует много пиратов…
— Вы испытываете мое терпение. Никаких крупных грузов вы не захватили, никаких кораблей в море не сожгли, даже не убили никого из экипажей. Вы довольствуетесь деньгами и тем, что легко утащить, вы унижаете и пугаете пленников, но их кораблям причиняете всего лишь легкий вред и исчезаете.
