Вероника Кузнецова - Забавы колдунов. Часть первая

— Пахом Капитоныч! — жалобно позвала она, подавляя рыдание.

— Это сделал Монро, — дрожащим голосом сказал подбежавший вместе со всеми Борька.

— Я не успел помешать. Убийца внезапно ударил ножом хозяина, вскочил в лодку и уплыл, — проговорил Барбос и горестно завыл.

Авдей долго ощупывал солдата и прислушивался, не бьётся ли его сердце. Он вытащил нож из раны, пытаясь определить, насколько она глубока. Убедившись, что все его усилия напрасны, он сел у тела своего друга, обхватив голову руками, и замер.

Адели казалось, что в её жизни никогда не было большего горя. Ей стала безразлична и её судьба, и судьба Франка. Разве теперь для неё возможно счастье? Пахом Капитоныч был мёртв. Она даже не могла позвать на помощь колдуна Жана, потому что не знала об опасности. Почему, ну почему они приняли Монро в свою компанию? Ведь этот человек настораживал всех, и солдат словно предчувствовал, что пришелец сыграет в его судьбе роковую роль. А теперь милый, добрый, готовый каждого взять под свою защиту Пахом Капитоныч был убит человеком, которому он оказал гостеприимство, и убийца сейчас безнаказанно плывёт в их лодке. Ему была нужна лишь лодка, и из-за такой малости он пошёл на убийство. Лучше бы он убил её, Адель. Как теперь жить?

Женские рыдания вызывают сострадание, но когда рыдает сильный жизнерадостный мужчина, становится страшно. А Авдей рыдал. Рыдал горько и безутешно.

— Для меня всё кончено, — глухим безжизненным голосом проговорил пёс. — Я не хочу больше жить. Я умру на могиле моего хозяина. Это был единственный человек, которому я был нужен.

— Ты нужен нам, — возразил Авдей, не отрывая рук от лица.

— Нет, для меня жизнь уже кончена, — говорил Барбос, и было очевидно, что он не переживёт утрату.

Борька ласково ткнулся мордой в шею собаки, но Барбос не пошевелился.

Время остановилось для осиротевших путешественников. Они были погружены в своё горе и не могли думать ни о чём другом. Лишь ближе к вечеру Авдей встал и обвёл печальным взглядом друзей.

— Наша утрата невосполнима, — сказал он прерывающимся голосом, — но мы живы и должны исполнить каждый свой долг. Только ты, Адель, можешь вызволить своего жениха из неволи, а мы поможем тебе, хоть и не будет среди нас самого мудрого и умелого нашего друга. После этого я пойду к Анне и помогу ей и её детям. Нуждаться они не будут. Потом я отыщу девятиглавого дракона, вырежу его сердце и оживлю убитый младенцев. Барбос, твоя помощь нам необходима, и твой хозяин желал бы, чтобы ты шёл с нами.

Барбос лежал, безучастный к внешней жизни, сосредоточившись лишь на своём горе. Он казался мёртвым, лишь слабое дыхание подсказывало, что он ещё жив.

— Умрёт, — печально сказал Авдей, указывая на собаку.

Адель и сама это понимала. Ей казалось, что и ей самой легче было бы умереть, чем жить с такой тяжестью на душе.

— Надо отдать последний долг нашему другу, — проговорил Авдей. — Мы похороним его утром. Я вырою могилу, а ты, Адель, не сиди, как мёртвая. Поплачь. Выплачь своё горе, а не можешь плакать — кричи.

Он резал твёрдую землю ножом, а руками выгребал комья из ямы. Могила получилась глубокая и ровная. Над ней склоняла ветви молодая берёзка, словно её нарочно здесь посадили.

Адель в оцепенении смотрела прямо перед собой. Слёзы не приходили, а сознание окутывал глубокий мрак.