Убедившись, что связной не подведет, как не подводил до сих пор ни разу, Ахим отпустил парня и вздохнул если не облегченно, то с некоторой надеждой на облегчение. Теперь эта часть задачи уже не в его власти. О ней позаботятся. Гел тоже слово должен сдержать. Но от него раньше ночи гостинцев ждать не приходится. Что ж, можно пока заняться тем, что творится под боком. Давай, старик, покажи, на что способен!
Чтобы не вызывать лишних подозрений и не поднимать тревогу, Ахим посчитал правильным оставить арбалет дома. Неизвестно, с какими известиями вчера прибыл Сима, так что хозяева могут быть на взводе. Не стоит их дразнить. Закрыв внутреннюю щеколду на двери с помощью нехитрого приспособления снаружи, Ахим, не прячась, поспешил к тому терему, в котором давеча разместили незваных гостей. Имело смысл по пути заглянуть к Рикеру, который уже мог знать какие-нибудь подробности, однако Ахим не стал сворачивать к конюшне. У него имелись и более сведущие источники.
Вся троица вышла ему навстречу, когда до терема оставалось не больше сотни шагов. При свете дня было видно, что внешнее сходство, явно предполагавшее родство богатырей, скрадывается возрастом. Старший был по виду уже стариком, с седой бородой и патлами, спадающими на плечи и спину. Второй, помоложе его, легко мог приходиться отцом третьему, вихрастому и скорее даже долговязому, чем высокому детине с неказистой бородкой, похоже, ни разу еще не стриженной. Давеча Ахиму показалось, что все они приехали по морозу в одних рубахах. Сейчас было видно, что это не совсем так. На них были типичные для фолдитов пледы, которые обычно вяжутся или шьются из теплой шерсти в форме накидки. Ровно посередине делается специальная прорезь, по которой особенно дотошные хозяйки пускают шнуровку. Если шнуровку распустить, то в прорезь можно просунуть голову, а закрывающие спину и живот половинки перехватываются ремнем, и получается удобная безрукавка. Долго по улице в такой не походишь, но если цель не гулять, а сделать дело и при этом не заболеть, то вещь прекрасная. У Ахима у самого таких было две. Одну жена подарила, другую дочка сшила. С собой на службу брать не стал — пожалел. Доведется ли когда еще надеть? А с чего вдруг сомнения? От мыслей о почти стотысячной армии вот таких же плечистых и высоких воинов с далекой прародины? Ну да, если не обуздать их гордыню и не остепенить зачинщиков, как раз хватит, чтобы вабоны дружно полегли, защищая свои избы, туны и торпы. И тут уж никакая накидка не спасет. Тем более важно не пускать в расход друг друга сейчас, когда на счету каждый достойный воин.
Раз они вышли сами, наведываться к знакомым, живущим в том же тереме, смысла не имело. Они либо сейчас заберут свою телегу и уедут, либо у них появились какие особые поручения, о которых он скоро узнает, если проявит терпение и наблюдательность.
Верховодил в троице явно старик. Двое других послушно следовали за ним, а он шел так, будто оказался тут далеко не первый раз. Не обращая внимания на царившую вокруг суету, он подошел ко входу в башню и остановился. В отличие от него, двое остальных с интересом озирались, провожая взглядами как молоденьких девушек, так и любого человека с оружием. Коих, как отметил Ахим, сегодня явно прибавилось. Сам он подошел на достаточно близкое расстояние, чтобы при возможности вступить в разговор или услышать чужую беседу. Едва ли они вспомнят его после короткой ночной встречи.
Ахим пригляделся к троице на предмет темных сущностей. К счастью, все было чисто. Правда, у старика все же присутствовал некий невнятный отсвет, но он имел явно иную, незнакомую природу.
Из башни бодрой трусцой выбежал Сима. Следом за ним — двое воинов при оружии. Все шестеро, не сговариваясь, устремились к конюшне. Скрылись под навесом. Когда воины появились вновь, они оба сидели в седлах отличных коней и нетерпеливо кружили на месте. «Неужели Сима снова сядет в эту старую телегу?» — подумал Ахим. Телега действительно оказалась старой, но Рикер, вероятно предупрежденный, заблаговременно поменял запряжную. Вместо вчерашней верховой лошади, не предназначенной для таскания за собой подобных конструкций, теперь между оглоблями стоял кряжистый мерин с туповатой мордой. Такой весь день будет бежать неторопливо, но не устанет. Жаль, что Ахим не пошел сразу к Рикеру. Сейчас бы он знал о целях этой пестрой группы гораздо больше.
Когда он быстрым шагом подходил к конюшне, воинов уже и след простыл, а телега набирала ход. Похоже, вооружение гостей всю ночь пролежало здесь: младший из великанов, стоя в телеге на коленях, вынимал его из-под бурых накидок и раздавал сородичам. Замышлялось нечто серьезное.
— Кто такие? Разобрал? — осведомился Ахим у Рикера, вышедшего из-под навеса следом за телегой. — Я их ночью встретил, когда они Симу привезли. Крупные мальчики.
— Страха на меня навели, — признался конюх, сплевывая себе под ноги. — Старый у них — жуть!
— В смысле?
— Глянет — жить не хочется. А Сима, кстати, с ними как со щенками разговаривает. Хуже, чем с нашим братом.
— Интересно… А заспешили куда, не понял?
— Да попробуй тут пойми их! Я так смекаю, что, вроде, нашелся тот, кто умыкнул что-то из замка. Помнишь, давеча я тебе рассказывал?
— Чего-то помню…
— Ну вот. Кажись, Сима его где-то видел, пока пропадал. Хозяин велел ему возвертаться и этого человека привезти.
— О как оно повернулось!
— И не говори! Я тут все утро как ошпаренный бегал, чтобы коней в дорогу собрать.
— Далеко, видать?
— Похоже, что свет неблизкий. С кухни им дневной запас провизии принесли. Сима, я слышал, шумел, мол, больше туда не поедет, все лечиться хотел остаться. Он и вправду кашляет плохо. Но ты нашего Томлина знаешь. Они в башне орали, а я отсюда их слышал. — Рикер хихикнул. — Думаю, Сима предпочел бы остаться, чтобы поближе с дочкой Скирлоха познакомиться. Говорят, речь о свадьбе идет.
В другой раз Ахим с удовольствием задержался бы в конюшне и посудачил о делах сердечных, но сейчас его неумолимо влекло обратно, на крышу сторожки, чтобы успеть отдать уточняющее распоряжение по цепочке. Он бы и сам не поленился броситься в погоню, но, если Демвера решено доставить сюда, ему предстоит стать последним рубежом спасения этого бесстрашного человека. Потому что в лапы Томлина, да еще без доспехов, он не должен попасть ни при каких обстоятельствах.
«Суматошное утро», — думал Ахим, возясь с дверной щеколдой, именно сейчас решившей застрять, забирая арбалет и возвращаясь на крышу. К счастью, стрелять не пришлось. Его заметили от дома, словно ждали, и помахали рукой. Ахим поискал глазами телегу и двух всадников. Нет нигде, уехали. Поднял арбалет над головой, показывая, что хочет снова срочно переговорить. Скатился с крыши на снег и поспешил навстречу гонцу. Им на сей раз оказался сам отец семейства.
