Клео содрогнулась от отвращения.
— Как ты можешь так хладнокровно об этом говорить?
Он смотрел на нее совершенно спокойно.
— А ты бы предпочла, чтобы я соврал, будто у меня тоже кошмары? Это помогло бы тебе избавиться от чувства вины?
Клео поняла, что получила ровно то, чего и хотела. Она так и сказала ему:
— Мне нужна правда.
— Я и сказал тебе правду. Поблагодари меня за нее, Клео. Очень немногие здесь говорят истину, даже когда их просят об этом.
Эрон был красив. Он происходил из благородной семьи. Был остроумен и вообще семи пядей во лбу.
И она испытывала к нему ни с чем не сравнимое неприятие.
Она просто не могла пойти за него замуж. Ни под каким видом!
Клео исполнилась той решимости, которую называют стальной. А ведь до поездки в Пелсию готова была уступить воле отца и позволить ему принять решение о помолвке вместо нее. Он ведь как-никак был королем…
Она спросила Эрона:
— Ты слышал что-нибудь о планах моего отца?
Эрон наклонил голову, не спуская глаз с ее лица:
— Быстро же ты тему меняешь…
— Быть может.
— Мне жаль, что ты так расстраиваешься из-за того случая в Пелсии.
Он выговорил это без всякого чувства, что называется, глазом не моргнув. Вероятно, ему было слегка не по себе из-за ее расстройства, но сам он не ощущал никакого раскаяния. И его не преследовало эхо угрозы, которую выкрикнул брат погибшего парня.
— Спасибо, — сказала она.
— А теперь насчет того, слышал ли я о планах твоего отца, — сказал Эрон, сложил руки на груди и неторопливо обошел Клео кругом, отчего она вдруг почувствовала себя ланью, попавшейся на глаза голодному волку. — Твой отец — король. У него множество планов…
— Я имею в виду те, которые касаются тебя и меня, — просто ответила Клео, поворачиваясь, чтобы видеть его глаза.
— Насчет нашей помолвки?
Она напряглась.
— Именно.
— Как по-твоему, когда он объявит о ней?
У Клео сбежала по спине капелька холодного пота.
— Не знаю.
Эрон кивнул:
— Вижу, это стало для тебя потрясением.
Она снова судорожно вздохнула:
— Мне всего шестнадцать…
— Согласен, ты слишком молода для такой перемены.
— Ты нравишься моему отцу.
— Причем взаимно, — ответил Эрон и склонил голову к другому плечу. — И кстати, Клео, если вдруг забыла, позволь напомнить: ты тоже нравишься мне. Можешь не сомневаться, если именно это тебя волнует.
— Дело не в этом.
— А чему ты, собственно, удивляешься? Все кругом давно уже говорят, что нас с тобой рано или поздно поженят.
— Стало быть, тебя все устраивает?
Он пожал плечами и смерил ее довольно-таки хищным взглядом.
— Очень даже.
«Скажи это, Клео! Хватит уже тянуть!»
Она прокашлялась.
— А я вот не уверена, хорошая ли это идея.
Он перестал кружить.
— Не понял?
— Я про нашу женитьбу. Мне кажется, это как-то неправильно. По крайней мере, сейчас. Да, мы друзья, тут никакого сомнения. Но мы не…
В горле у нее пересохло. На мгновение отчаянно захотелось вина. Любого — только чтобы мир снова сделался солнечным и полным чудес.
— Не влюблены? — подсказал Эрон.
Она заморгала и кивнула, опустив глаза к плиткам мозаичного пола.
— Даже и не знаю, что сказать.
Она подождала, желая, чтобы Эрон что-то ответил и тем помог ей избавиться от внутреннего напряжения, но он стоял молча, и в конце концов Клео отважилась на него посмотреть.
Он задумчиво морщил лоб.
— Значит, ты хочешь просить отца не объявлять ни о чем, так?
Клео трудно сглотнула:
— Если мы оба согласны, что не надо, его проще будет убедить, что… что сейчас не время.
— Это из-за происшествия в Пелсии, я правильно понимаю?
Она посмотрела ему в глаза:
— Даже не знаю.
— Клео, ты сама не своя из-за гибели человека, не имеющего к твоей жизни ни малейшего отношения. Ты, может, и оленей, убитых на охоте, оплакиваешь? Рыдаешь над тарелкой за ужином, когда тебе подают добытую дичь?
Ее щеки вспыхнули.
— Это несопоставимые вещи, Эрон.
— А я не уверен. Убить что оленя, что того парня — для меня это имело примерно одинаковое значение. Я думаю, ты просто еще не научилась правильному взгляду на вещи. Слишком юна.
Клео ощетинилась:
— Ты сам всего на год старше меня.
— Этого достаточно для более ясного видения мира. — Он вдруг подошел к ней вплотную и взял за подбородок. От его руки пахло дымом. — Я не согласен затевать разговор с королем. Меня все устраивает.
— Ты хочешь жениться на мне?
— Конечно.
— Ты любишь меня?
Эрон скривился:
— Оставь, Клео. Тебе повезло, ты красива. И это извиняет многие твои недостатки.
Она ответила яростным взглядом и отшатнулась, но его пальцы лишь сжались крепче — не то чтобы до боли, но почти. Его намерения были ясны: он не хотел ее отпускать.
— Я хорошо помню ту ночь, Клео. Прямо-таки с хрустальной ясностью помню…
Она ахнула:
— Не смей говорить об этом!
— Почему? Мы одни, нас никто не услышит. — Эрон смотрел на ее губы. — Ты же хотела, чтобы это произошло между нами. Не отпирайся!
Ее щеки горели огнем.
— Я тогда слишком много выпила и не соображала, что творю. Я сожалею о том, что было!
— Да, так ты говоришь. Но это случилось. Ты и я, Клео. Мы предназначены друг для друга, и то был лишь пробный глоток. — Он поднял бровь. — Если бы твой отец подобрал тебе в женихи кого-то другого, я, пожалуй, нашел бы, что сказать по этому поводу. Хотя тебе, наверное, не понравилось бы. Ты бы не захотела, чтобы король узнал, что его непорочная принцесса запятнала себя, улегшись в постель с кем-то, кто не был предназначен ей в мужья…
На самом деле Клео едва помнила ту ночь полгода назад. Только то, что она пила вино. Слишком много хмельного напитка. И еще губы, пахнувшие дымом. Шарящие руки… одежда… лживый шепот в темноте…
Честная девушка, тем более принцесса, до браной ночи должна блюсти себя в чистоте, чтобы ее девство стало мужу подарком. Клео совершила ошибку. И то, что она сотворила ее именно с Эроном, которого в трезвом состоянии едва выносила, казалось ей самым постыдным.
И никто, никогда не должен был об этом узнать.
Она оттолкнула его руку, щеки пылали.
— Мне пора!
— Еще нет. — Эрон снова приблизился и притянул ее к себе, прижимая к груди. Запустил руки в прическу девушки и распотрошил неплотный узел, так что волосы рассыпались по спине. — Я скучал по тебе, Клео. И я рад, что тебе вздумалось меня навестить. Я часто думаю о тебе…
— Пусти, — прошептала она. — И ничего об этом не говори.
Он погладил ее шею, его глаза потемнели.
— Как только мы будем помолвлены, уж я постараюсь, чтобы нам почаще выпадали такие вот мгновения наедине. Жду не дождусь!
Клео попыталась отпихнуть его, но он был слишком силен. Куда сильнее, чем казался с виду. Итак, она добилась лишь одного: напомнила ему о той ночи, когда опозорила себя и свою семью. И он, как выяснилось, наслаждался их общим секретом, который она, будь ее воля, выжгла бы из памяти каленым железом.
И, богиня свидетельница, пахло от него так, словно он с самого рассвета только и делал, что пил и курил…
В неплотно закрытую дверь резко постучали снаружи.
Пальцы Эрона впились Клео в бока, он зло оглянулся на дверь.
Та начала открываться.
— Вот вы где, принцесса, — ровным голосом проговорил Теон.
Эрон так резко выпустил ее, что она едва не растянулась на полу.
Теон посмотрел на нее, потом на Эрона, и его глаза сузились.
— С вами все хорошо?
— Да, — ответила она. В горле стоял ком. — Лучше не бывает. Спасибо тебе.
Взгляд у телохранителя был свирепый. Теон не находил ничего смешного в том, что она куда-то ускользнула у него за спиной. Его глаза попросту обжигали, но как же обрадовалась ему Клео!
Уж лучше уйти с рассерженным телохранителем, чем еще хоть на мгновение остаться в обществе Эрона.
— Я хочу вернуться во дворец, — твердо проговорила она.
— Когда будете готовы, принцесса.
— Прямо сейчас.
Клео расправила плечи и бросила взгляд на Эрона.
Тот стоял со скучающим видом. Успел натянуть маску. Только в глубине его глаз таился неприятный огонек. Невысказанное напоминание, что хмельная ночь, которую она была бы рада забыть, обещала стать лишь первой из множества… Клео содрогнулась.
Любой ценой нужно убедить отца прекратить эту бессмыслицу. Он ведь не стал принуждать Эмилию выходить за немилого жениха. А она чем хуже?
А если Эрон после этого выдаст ее тайну… Клео просто будет все отрицать. Она сможет. У нее получится. Она — принцесса. Король поверит ее слову против слова Эрона, даже если дочь по необходимости произнесет ложь. Клео не допустит, чтобы та ночь разрушила всю ее жизнь. Этого не должно быть и не будет. Эрон и так слишком долго наслаждался властью над ней. Больше подобному не бывать!
