чёрта нужно так далеко уходить? Само по себе нежелание ночевать на разорённой полянке, я понять
могу. Кто знает эту магию? Но почему не устроиться где-нибудь поблизости?
Если я уже еле-еле передвигаю ноги, сбив их о сучья, палки, корни и прочие ‘прелести’ истинно
природного ландшафта, то как должен чувствовать себя горбун? Он-то, учитывая специфическую
походку, вообще не столько идёт, сколько перемещается, причём вверх-вниз даже больше чем вперёд
Но минута шла за минутой, сумки и седло наливались тяжестью и цеплючестью, а Алехандро
упорно брёл сквозь мрак и скрипы тёмного леса. Выносливый он всё-таки, хоть и корявый.
Спустя ещё часа два и дюжину синяков и царапин, моему долготерпению пришёл конец. Ну, сколько
можно? Доковыляв до более-менее ровного пятачка между деревьями, я коротко всхрапнула и
безапелляционно легла прямо на землю.
Горбун остановился, посмотрел на меня и, тяжело вздохнув, подошёл. Стащив с моей спины
поклажу, он сложил её в кучку у основания мощного ствола.
Честно говоря, больше всего сейчас хотелось попросту разреветься, так сильно болели ноги. Все
четыре... И ведь не помассировать, ни принять расслабляющую ванночку, ни хотя бы кремом
намазать... Боже, да о чём я?! Даже просто вытянуть их не выйдет. .
Обессиленно опустив голову, я предупреждающе заворчала, когда Алхандро, укутываясь в попону,
шагнул ко мне. Холодно там ему или нет, но я грелкой гниющих зомби не нанималась!
Проигнорировав странный взгляд кошмарика, оскалилась и зарычала громче, стоило ему, растерянно
почесав лимонно-жёлтый подбородок, предпринять ещё одну попытку сближения. И только
убедившись, что уродец, наконец-то, меня понял и улёгся на достаточном расстоянии, я закрыла
глаза и тут же провалилась в сон.
* * *
Разбудил меня туман влажными языками лижущий шкуру. Зябко поёживаясь, я открыла глаза и
встала. Затёкшие от неудобной позы, ноги кололо сотнями крохотных острых иголочек. В голове с
недосыпа шумело, а в животе ворочался голод, звучным бурчанием выдавая своё отношение к никуда
не годному режиму питания.
Было ещё совсем рано и солнце даже не собиралось подниматься. Но спасть в такой сырости?
Брррр... От одного только вида покрытой бисеринкам влаги травы бросало в дрожь.
Наверное, я просто не привычная. Вон, Алехандро дрыхнет, как ни в чём ни бывало. И не
скукожился почти под попонкой. Закалённый чувак. Покосившись на спящего вонючку, который
теперь, Слава Богу, не вонял, я принюхалась и, доверившись инстинкту, двинулась на поиски воды.
К моему удивлению, он не подвёл (инстинкт конечно, а не вонючка) и минут через двадцать я вышла
к тёмной ленте узкой речушки. Густо заросшая по берегам ивняком, она, тем не менее, порадовала
меня больше чем открытие нового бассейна в прошлом году. На первый взгляд ничего опасного
водная гладь, укутанная туманной дымкой, не таила, но помня о кусаке, ближе я подходила чуть ли не
на цыпочках.
К счастью, обошлось без происшествий. Я напилась вдоволь и, удовлетворённо хрюкнув, поплелась
обратно. Душу грела робкая надежда, что в торбочке с едой что-то, чем смогу поживиться.
В мечтах о йогурте, творожке со сметаной и изюмом, тарелке плова или (а лучше ‘и’) огромном
бутерброде с колбасой, сыром, помидорами, зелёным салатом, майонезом, кетчупе... Чё-о-орт. . Как
есть-то хочется... В общем, голодная и оттого вдвойне злая, я буквально вывалилась на полянку и
застала Алехандро за самым низким занятием на свете.
Этот гад с совершенно зверским выражением на радужном, но от того не менее отвратительном,
лице доставал из торбы верёвку.
Когда я вышла из леса, он резко обернулся, и мы оба застыли, сверля друг друга ненавидящими
взглядами.
Если только этот гад ползучий только попробует накинуть мне петлю на шею, я его убью. Вот
честное слово, порву как Тузик грелку! И убегать, как раньше, даже не подумаю, а сразу дам копытом
в лоб. Наверное, видок у меня был говорящий, потому что уродец как-то сразу сдулся и тяжело
вздохнул.
– А я уж поду... – Начал он, делая шаг ко мне и застыл, услышав мой утробный рык.
Несколько секунд кошмарик молча смотрел на меня в явном недоумении. Потом, правда, всё-таки
сообразил в чём дело, и перевёл взгляд на верёвку в своих руках. Задумчивое выражении на
располосованной красками морде лица могло бы позабавить, только не меня и не сейчас.
Сосчитав про себя до пяти и видя, что никаких попыток наброситься на меня Алехандро не
предпринимает, я немного успокоилась. Обида всё ещё клокотала в груди, подстёгивая воображение.
Как бы я хотела заставить уродца сожрать эту самую верёвку без соли и перца, но увы! Это
невозможно по целому ряду причин.
Набычившись, я подошла к горбуну и выдернув из бирюзовых ладоней камень преткновения,
отшвырнула его, в смысле её, в сторону. (Хорошо хоть ладони у Алехандро теперь чистые, а то
стошнило бы нафиг.) Пренебрежительно фыркнув и высоко вскинув голову, я направилась к уже
развязанной вонючкой торбе. Ухватив её за дно зубами, яростно встряхнула так, что содержимое
высыпалось на траву, и гордо удалилась с самым большим котелком наперевес.
Вот ну не сволочь ли, а? Не успела отвернуться, а он опять за своё. Маньяк-живодёр
разукрашенный. Настучать бы ему этим котелком по самому слабому месту – по башке бестолковой,
да только живность, что в колтуне обитает, жалко. Они ж не виноваты, что у Алехандро тараканы не В,
а НА голове? Хотя и в тоже.
Кипя от злости, я умудрилась, не переставая костерить горбуна на все лады, набрать воды и
вернуться на поляну. К этому времени моё чудовище уже развёл костерок и даже приготовил
‘держалку’ для котелка. Возможно, он не безнадёжен.
Поставив воду рядом с притихшим горбуном, косившимся на меня с какой-то странной смесью
признательности, любопытства и ужаса, я заинтересованно уставилась на торбочку с припасами.
Но лимит по сообразительности для гниющего зомбика на сегодня, похоже, был исчерпан, потому
что выводов он не сделал и попытался подсунуть мне пыльное зерно. Правда, на этот раз сразу
нацеплять мешок на морду поостерёгся и сначала, медленно подняв его, протянул мне.
Ну что за напасть? Как мне этому тугодуму объяснить, что такое я не ем? О, идея!
Не отрывая пристального взгляда от глаз Алехандро, я подошла чуть ближе и мордой толкнула руки
с мешком по направлению к уже висящему над костру котелку. Озадаченно нахмурившись, он снова
попытался подсунуть зерно мне под нос. Разочарованно фыркнув, я повторила процедуру с
подталкиванием и кивнула на костёр. Горбун, едва не булькая от усердия, снова сунул мне мешок.
– Да чего тебе надо, скотина безмозглая?!
Вот дундук, а! Ещё и обзывается! Обозлившись, я плюнула (получилось похоже, хотя и не совсем),
отчего бедный горбун чуть не подавился и, тяжело вздохнув, отошла к огню, где и улеглась. Не поем,
так хоть согреюсь...
А вонючка, беззвучно открывая и закрывая рот, непонимающе пялился то на меня, то на мешок.
Кажется, с мыслительным процессом у него туговато. Того и гляди услышу скрип шестерёнок,
приводящих в движение извилины в его голове. Да... Повезло мне с ‘хозяином’.
Минут через пять я не выдержала бестолкового и, что намного важнее, безрезультатного потрясания
провиантом и, тяжко вздохнув, решила взять дело по прокорму себя любимой в собственные руки. То
есть ноги... В смысле копыта. Хотя, точнее будет в зубы... Что-то меня совсем заморочило... Это всё
Алехандро виноват.
Тяжело вздохнув, я встала, отняла мешок у заторможенного зомбика и отложила его в сторонку.
Потом осмотрев зерно (пыльное, чёрт побери), взяла последний из котелков и опять пошла к речке. А
самой себе уже какую-то водоноску напоминаю...
Кто бы мог предположить насколько проблематично промыть крупу, имея в арсенале только зубы...
Вот уж экстрим так экстрим! Хорошо хоть горбун допетрил что я пытаюсь сделать и помог. Правда на
процесс ‘догоняния’ у него ушло минут сорок в общей сложности, но зато над костерком аппетитно
булькает будущая кашка. Вот! Не думаю, что получится вкусно, но сейчас лишь бы съедобно...
Честно говоря, получилось именно ‘съедобно’. Всё-таки варёное зерно без масла и сахара (хорошо
хоть соль нашлась) это далеко не жульен, но на пару с Алехандро мы бодро схомячили весь котелок.
Вот ведь мужчины! Готовить лень, а как пожрать так впереди всех с ложками наперевес...
Посетив кустики, пока мой кошмарик собирал манатки и отмывал оставшейся водой котелки, благо,
тот что с кашей я чуть ли не до блеска вылизала, я почувствовала, что жизнь есть и в теле лошади.
