Порыскав в недрах сумочки, Вера нашла таблетки и, зажав их в ладони, медленно прошла на кухню. Выпив таблетку, она вышла во дворик, села в тени дерева и, закрыв глаза, закурила.
Постепенно головная боль становилась слабее. Вера сидела под длинной утренней тенью деревьев до тех пор, пока боль не стала терпимой настолько, что она могла встать и идти.
Даже не пытаясь посмотреть на себя в зеркало, Вера быстро умылась ледяной водой, быстро оделась и, так же быстро, надев темные очки, чтобы защитить глаза от солнечного света несущего нестерпимую боль, поплелась к “старушке”. Приветственным жестом Вера похлопала по капоту «старушку-развалюшку», села за руль и медленно выехала на дорогу.
Как обычно, поставив “старушку» возле сельского кладбища, Вера медленным и спокойным шагом пошла к остановке, вокруг которой Ал уже выписывал круги на своем «Харлее».
— Хэви мэталл! — Увидев Веру заорал во всё горло Ал ещё одно из их детских приветствий, которое они услышав от кого-то из подростков считали невероятно “крутым”.
— Мэталл хэви! — По инерции тихо ответила Вера и зажмурилась от вновь нахлынувшей боли.
— Что с тобой? — С явным беспокойством спросил Ал, слезая с велосипеда
— Да так, фигня, — попыталась отшутиться Вера, — мигрень замучила…
— Что это такое и где оно живет? — Ал тоже в ответ попытался поддержать шутливый тон, хотя глаза выдавали, что он действительно обеспокоен состоянием Лины.
— В голове оно живет и болит… — Вера упорно не хотела показывать насколько ей плохо.
— Болит — это хреново… — В свою очередь Ал хоть и видел, что Вере плохо, сам не стремился лезть с излишними вопросами. Он считал, что когда Вера захочет, когда она будет готова, то расскажет ему то, что посчитает нужным. С другой стороны, Ал очень хотел помочь, — Что будем делать?
— Не знаю, Ал, — Боль поглощала настолько, что уже даже не было сил притворяться.
— Ладно, начнем вопросы с другой стороны — ты домой хочешь?
Вера отрицательно покачала головой.
— Людей видеть хочешь? — Продолжил расспрашивать Ал, лихорадочно соображая чем он может помочь.
— Ни в коем случае!
— Тогда предлагаю отправиться в нелюдимое место подальше отсюда… лечить тебя будем на природе.
В какой-то момент мигрень стала настолько нестерпимой, что она со всей силы сжала виски руками, пытаясь унять дикую, рвущуюся изнутри боль.
— Сагачка, тебе хуже всех? — Спросил Ал с одесским акцентом, вспомнив старый анекдот.
Вера понимала, что своими шутками Ал изо всех сил пытается отвлечь её от боли. И Вера даже была благодарна за попытки шутить. К сожалению, Вере от шутливого тона легче не становилось
— Не хуже всех, конечно, — Вера натянуто улыбнулась, — но состояние явно не фонтан. Такое чувство, что всю ночь под окнами выл какой-то зверь. Наверное просто кошмар или глюк, но меня не покидало чувство, что этот вой звал меня куда-то… Странно, да?
— Очень странно… — от рассказа Веры Ала прошиб холодный пот, — “опять сон на двоих?” — промелькнул мысленный вопрос. Ал внимательно посмотрел на Веру, как будто узнавая заново. Сейчас она выглядела, действительно, нехорошо, даже жалко… и совсем не походила на ту самоуверенную девушку, которая стояла на краю обрыва… — ладно, подумаем позже», — снова мысленно подумал Ал и уже вслух спросил, — Ну что, едем?
— Да, — чуть слышно проговорила Вера, на всякий случай, продублировала свой ответ утвердительным кивком.
Ал помог Вере встать и сесть на велосипед.
Пока они ехали через поля и лесополосы Вера молчала, закрыв глаза, просто прижималась всем телом к Алу, боясь, что может потерять сознание и упасть…
Ал вдруг резко, без предупреждения затормозил:
— Всё, приехали!
Вера приоткрыла сначала один глаз, потом второй, оглядываясь вокруг сквозь солнцезащитные очки. Место, в котором они остановились, походило на небольшую рощу, окружённую полями, уходящими далеко к горизонту. После жаркого южного солнца, в небольшой роще царила приятная прохлада, пахло свежестью и ещё чем-то неуловимым, и в то же время, по-особенному приятным.
— Пройдись, осмотрись, — предложил Ал, видя её подавленное состояние, — я пока обустрою нам лежбище.
Вера в задумчивости бродила в радиусе нескольких метров, курила и прислушивалась к своим ощущениям. Резкая боль, казалось, становится слабее. Возможно от воздуха? А может из-за того, что деревья заглушали и рассеивали яркий солнечный свет?
— Вер, падай сюда! — Позвал Ал и похлопал по расстеленному в тени покрывалу.
Вера аккуратно присела на край.
— Да ты не стесняйся, чувствуй себя как дома, — и Ал потянул её вниз.
Лежа на спине, Вера видела над собой голубое небо с редкими облаками, солнечные лучи, светящимися снопами, пробивающимися сквозь крону деревьев, и…
— Тебе лучше? — Уже без шуток спросил Ал. В его серых стальных, как пасмурное небо, глазах, Вера увидела неподдельное беспокойство.
— Да, Ал, спасибо, мне лучше.
— За что?
— Просто, спасибо, что привез меня сюда… здесь очень тихо и спокойно, как будто мы одни во всем мире…
— Да, ладно, фигня… с тебя пять долларов, — снова начал шутить Ал. И в этой шутке Вера увидела другое: как Ал пытается спрятать какую-то очень важную часть своей души за маской шуток. Точно также Арсен прячет себя настоящего за свою маску — наигранный кавказский акцент, а Вера прячет себя за маской молчаливого равнодушия…
— Ал, я серьезно…
— Я тоже…
Снова повисло молчание. Было слышно, как щебечут птицы, шелестит ветер и где-то в высокой траве стрекочут кузнечики.
— Ал, — шёпотом позвала Вера, боясь своим громким голосом спугнуть лесную песню, — ложись рядом со мной, пожалуйста…
Ал прилег на спину рядом с Верой. Не открывая глаз, Вера нащупала руку Ала и прикрыла его пальцы своей ладонью.
Закрыв глаза, Вера почти физически ощущала как головная боль, мучившая её с раннего утра, сползает по руке и теряется где-то в ладони Ала. Вера потеряла счёт времени и чувство реальности. Казалось, что весь Мир остался где-то очень далеко за пределами этой рощи, а из живых мыслящих людей существуют только они — двое, потерянные и забытые всеми.
***
— Ты грустишь, о, Прекраснейшая из Цариц?
Она обернулась на голос, хотя сразу поняла, что её спиной стоял Сариус.
— Мир тебе, Сариус! Тебя долго не было, я ждала…
Сариус приблизился, чуть слышно прошелестев длинным плащом:
— Я пришел проститься… — Голос Сариуса казался ещё тише, чем раньше.
— Но почему, что произошло?
— Видишь ли, Царица, ты нашла то место, которое я тебе показывал — теперь ты больше не нуждаешься во мне. Теперь всё будет происходить без моего участия и… вмешательства. Я больше ничего не смогу изменить — я выполнил свою миссию.
— Сариус, но почему ты всё решаешь самостоятельно? А я? Как же я? — С отчаянием воскликнула Царица Дакнеса.
— Ты? — С непониманием переспросил Сариус, — Ты свободна! Ты прекрасна…
— Сариус, но ты нужен мне!!!
— Ты ошибаешься, Царица. Тебе не нужна Тень.
— Что же, по-твоему, мне нужно?
— Тебе нужно узнать кто же ТЫ на самом деле. Тебе нужно узнать, что победит в тебе: твоя бессмертная или смертная, человеческая, кровь. Для этого я уже не нужен тебе. Для этого испытания я уже сделала всё, что мог — я подготовил тебя!
— Сариус…
— Не нужно больше слов, Прекраснейшая, мне нужно уходить. Прощай! — С последним словом прощания Сариус растворился в воздухе.
— Сариус?!
Но вокруг была уже только тишина, безмолвно плачущая за каменными стенами Параклета.
***
— Ты снова уходишь?
Король Вампиров равнодушно посмотрел на Риту:
— Что ты хочешь от меня?
— Не уходи, прошу, тебя. Я знаю, ты хочешь видеть Её, ту женщину, которую не смог убить там, на Земле. Зачем ты ищешь встречи с Ней?
— Я не знаю, Рита, зачем я хочу Её видеть, я знаю одно — эта встреча очень многое уже изменила во мне и ещё многое должно изменить. И я хочу узнать “что?” именно…
