— Прости... — тихий шепот сорвался с моих губ прежде, чем я себя остановила. — Я не хотела тебя волновать. И я все еще надеюсь, что мне запретят участвовать, — на последних словах, мои губы растянулись в улыбке. Горькой, но все же улыбке. Я не позволю дяде Оскару увидеть меня испуганной. Не хочу, чтобы он волновался еще больше.
— Глупая моя принцесса, — дядя подошел ко мне и обнял одной рукой. — Я всегда буду о тебе волноваться. Даже когда ты просто выходишь погулять, меня порой посещают мысли, что ты можешь упасть и пораниться. Поэтому я всегда о тебе волнуюсь.
— Так ты... не сердишься?
— Сержусь. Потому что не могу отменить поход в горы и буду жутко за тебя переживать, — голос дяди стал угрожающим, но теперь мне не было страшно. Чувствуя его теплую ладонь на своей спине, я понимала: дядя — это тот, на кого я могу всегда положиться.
— А что у нас на обед? — тихо спросила я, когда молчание стало уже неловким. Да и желудок довольно громко напомнил о том, что завтрак был уже довольно давно.
— Что и следовало ожидать, — внезапно заявил дядя, отстраняясь. — Тебе бы только пузо набить! А о безопасности никогда не думаешь.
— А вот и не правда!
— А кто съел последний пирог сегодня?
На это заявление я ничего ответить не смогла, поэтому просто надулась и замерла, скрестив руки на груди. Я, конечно, люблю поесть, отрицать не буду. А кто этого не любит?! И вообще, то, что я полновата — виноваты уроки. Они у нас с семи утра до шести вечера. И вообще... не справедливо!
Увидев мой недовольный вид, дядя не выдержал и громко рассмеялся. Запрокинув голову назад, он громко и заливисто смеялся. От этого я дулась еще сильнее.
— Идем уже, сокровище. Я тебе запеканку приготовил. Лейку поставь на место!
Обиду, как рукой сняло. Радостно улыбнувшись и закивав, я побежала обратно к цветам, чтобы забрать лейку и поставить ее в сарай. И все-таки, жизнь в деревне — прекрасна! Яркое небо, чистый воздух, запах цветов, улыбки друзей и самая вкусная еда в мире!
* * *
Последний день моих каникул подходил к концу. Я стояла в своей комнате и рассматривала себя в зеркале. Голубое платье скрывало руки до запястья. Корсет слегка давил, но он не был предназначен для того, чтобы утягивать живот. Скорее его разработали, чтобы студентки держали правильную осанку. И, скажу честно, сидя на лекциях, порой хочется сгорбиться и плюнуть на все. Но корсет не позволяет таких вольностей.
Так же поверх платья надевалась мантия. В зимний и осенний периоды она была утепленной, а летний и весенний — легкой и воздушной.
Туфли черные, на небольшом каблуке были не особо удобными. Но выбирать не приходилось. Так же нам выдавали кожаные сапоги до колена. Они очень помогали в дождливую погоду. Ну, а на зиму нам выдавали ботинки с кроличьим мехом.
Убрав волосы в косу, я перевязала ее голубой лентой и удовлетворенно кивнула. Форма Академии выглядела довольно мило. Радовало то, что голубой цвет мне шел. Вот, например, Норт выглядел в школьной форме довольно нелепо и забавно. С его-то ярко рыжей шевелюрой.
Вздохнув, я подняла сумку с пола и оглядела комнату. Еще год я сюда не вернусь. Как же не хочется уезжать! Почему нам дают всего неделю каникул? Это не справедливо!
— Эми, спускайся скорее. Рена пришла!
Услышав громкий голос дяди с первого этажа, я вздохнула в очередной раз и вышла из комнаты. Как бы горько мне ни было, надо продолжать свой путь. Я прошла уже больше половины. Еще три года и я смогу помочь деревне. Смогу отблагодарить их за мою жизнь.
Уже спускаясь по лестнице, я услышала громкий голос Рены. Она не скрывала своих возмущений по поводу того, что я уже уезжаю и, кажется, собиралась высказать все это профессору Гроуссвеллу. А вот этого я бы хотела избежать. Профессор же может потом такое в Академии устроить.
Я невольно передернула плечами, вспомнив беднягу, которого проглотил демон, а потом еще и отрыгнул. Да уж. Пережить такое я совсем не хочу, поэтому придется как-нибудь остудить пыл подруги. Или выставить ее из дома за двадцать минут.
— ... отдыхать тоже надо! Почему в этой глупой Академии этого не понимают? — заливалась соловьем Рена, сидя напротив дяди за столом на кухне. Дядя просто кивал ей и, кажется, соглашался с каждым ее словом. Этого еще не хватало. Они ж сейчас на профессора вдвоем набросятся!
— Рена,— громко сказала я, входя на кухню и ставя сумку на пол. — Нам нельзя быть вне Академии долго, потому что мы можем навредить окружающим. Я вот не хочу, чтобы кому-то из вас переломало все кости.
Рена, скрестив руки на груди, смотрела на меня исподлобья, но больше ничего не говорила. И я по глазам видела, что она не смирилась с таким положением дел. Вот точно не смирилась. Боги, пусть все пройдет хорошо
— А где Юки, Рена? — спросил дядя, вставая и заваривая три кружки чая. Вот от чая с пустырником я бы сейчас не отказалась. Встреча профессора Гроуссвелла и моей семьи — это как добавить неизвестный ингредиент в зелье. Не знаешь, что произойдет, но надеешься на лучшее.
— Он сегодня на поле уехал с отцом. Я, после того, как тебя провожу, тоже туда пойду, — ответила Рена, принимая кружку горячего чая от дяди.
Я тихонько вздохнула и посмотрела на часы с кукушкой на стене у лестницы. До прихода профессора оставалось всего десять минут. Мне вот интересно, он появится посреди кухни или в прихожей? А если в моей комнате?!
От последней мысли у меня волосы встали дыбом, но я быстро успокоила себя мыслью о том, что так не будет поступать ни один приличный мужчина. Даже в Академии в комнату нельзя зайти, если не сообщишь пароль. Ну, за исключением декана. Это правило ввели для того, чтобы была возможность помочь студентам в случае чего.
Не успела я выпить и полкружки чая, как в дверь кто-то постучал. Мы замерли и удивленно переглянулись. Сколько себя знаю, дверь дядя никогда не запирал. И все жители деревни заходили сюда без стука. Более того, порой вели себя так, словно они у себя дома. И это было вполне нормально. И вот этот неожиданный стук вел на всех в ступор.
Первой очнулась я. Поставив кружку на стол, я уверенно пошла к выходу, мысленно ругая себя последними словами. Никто не будет переноситься в чужой дом. Наверняка профессор Гроуссвелл телепортировался во двор. Или вообще на окраину деревни.
Распахнув дверь, я уверилась в своей теории, как только встретила раздраженный взгляд темных глаз.
— Добрый вечер, профессор, — поздоровалась я самым любезным голосом, на какой была способна.
— Кому как, мисс Адлер, — спокойно ответил мужчина, переводя взгляд за мою спину. Я обернулась и увидела два любопытных лица, торчащих в пролете между прихожей и кухней.
— Эм. Позвольте представить. Это мой дядя Оскар Адлер и моя подруга Рена Хайдли.
— Добрый вечер, — дядя подошел поближе и крепко подал руку профессору Гроуссвеллу. Все вроде бы выглядело вполне мирно, но я чувствовала, как медленно начинаю паниковать. Главное, чтобы сейчас Рена держала свой рот на замке. Бросив быстрый взгляд на подругу, я увидела ее удивленные распахнутые глаза.
«Точно. Она впервые видит мага такого уровня. У них-то аура отличается», — я усмехнулась и направилась за сумкой с вещами. Вообще-то, я понимаю Рену. Когда находишься рядом с сильным магом, чувствуешь мощь, переполняющую его. Когда я впервые попала в Академию, у меня просто волосы на руках стояли дыбом. Я долго не могла привыкнуть к этим чувствам. Словно вокруг тебя не воздух, а густой и сладкий сироп.
Взяв свои вещи, я вернулась. Рена все так же удивленно смотрела на профессора, а дядя о чем-то тихо с ним разговаривал. Насторожившись, я подошла к ним, но услышала лишь конец фразы:
— ... северных ворот Рашвелла.
— Хорошо. Я понял вас, мистер Адлер, — коротко кивнул профессор и наконец-то заметил меня.
— Вы готовы, мисс Адлер?
— А. Ну, да, — я неуверенно посмотрела на Рену. Подруга наконец-то отмерла и недовольно сопела. Кажется, она мучилась дилеммой: начать ли возмущаться из-за моих коротких каникул или же уже слишком поздно.
