Ознакомительная версия.
Вольский же провел рукой по каменной крышке, смахивая легкий слой пыли. Ее стирали нечасто, видимо, но все же здесь убирались время от времени.
— Вы не представляете, Миамина, сколько интересного недоступно глазам обычных посетителей музеев, сколько удивительных вещей хранится в запасниках.
— И опасных?
— Разумеется. И останки неизвестного царедворца времен фараона Псусеннеса Первого в их числе.
— А как можно украсть из музея подобную махину?
Вольский посмотрел на меня и щелкнул пальцами: саркофаг, весящий, наверное, тонну, взмыл в воздух.
— Снимаю вопрос как глупый. Вместо него задаю другой: зачем выдаете себя за бессильного?
Брови колдуна взлетели на лоб, и я вновь устыдилась собственной недогадливости. Наверняка для того, чтобы враги расслабились и угодили в западню.
— Все, поняла, и на этот вопрос легко можно найти ответ… Поэтому задам третий.
Вольский кивнул, поощряя.
— Почему допустили, чтобы я догадалась об игре в выгорание? Вы не похожи на доверчивого человека.
Он молчал несколько секунд, я успела отругать себя за любопытство и поверить, что не получу ответ.
— Ник — друг детства, и он редко ошибается в людях. Вас он охарактеризовал как стоящую доверия, ответственную девушку. К тому же, зная магию не понаслышке, вы легко бы поймали меня на мелочах, не так ли?
Пожала плечами. Увы, я не всегда наблюдательна: погрузившись в свои проблемы, редко вижу то, что происходит практически под носом.
— Работая с предметами, часто заклятыми на смерть, я научился осторожности. Поэтому никогда не открываю посылки, не проверив их на вредоносную магию. Удивляет, что бывшая супруга не подумала об этом…
— Мама Даши?! — перебила я в шоке. — Мама Даши хотела, чтобы вы выгорели?.. Почему?!
— Чтобы вернуть дочь. Ксения, когда уходила, была вся в любви, эмоции захлестывали, и она даже не пыталась договориться, как нам воспитывать Дашу. Сложилось впечатление, что дочь, как и прошлое, она с легкостью вычеркивает из жизни и памяти. Спустя время она опомнилась, и подозреваю, что на это повлияли открывшиеся способности Даши.
Чтобы услышать горечь в голосе хозяина дома, не нужно быть оборотнем. Вольского задевал фактор корысти в стремлениях бывшей. И я его понимала, на себе прочувствовав, каково это, когда интересна не ты как личность, а то, что можно получить благодаря тебе. Ксения была вдвойне бессовестной: она желала получить выгоду и с дочери, и с некогда любимого мужчины.
— Хотите, я устрою вам экскурсию? — Маг обвел рукой комнату.
— Могли не спрашивать! Хочу.
Почти полчаса Вольский рассказывал о своих трофеях, о сути их проклятий и о том, как они к нему попали. Чего только у него не было! Книга, после прочтения последней страницы которой человек годами видел кошмары. «Живая» картина, запечатлевшая кусочек души своего сумасшедшего автора, любителя душить молоденьких натурщиц. Бриллиантовая брошь, которая подталкивала свою хозяйку к адюльтеру, а затем мстила, протыкая ей сердце иглой…
Но, как мне показалось, самой страшной из коллекции была мумия. А все потому, что для активации проклятия требовалось выполнение нехитрого условия: находиться рядом с ней в течение часа. Лишь после пятого сотрудника, угодившего под машину, директор музея пригласил специалиста по паранормальным явлениям. И тот подтвердил, что смертельная неудача заразна и ее источник лежит в саркофаге.
— Кстати, сколько прошло времени, с тех пор как вы сюда зашли? — опомнился вдруг Вольский.
Внутренне похолодев, недоверчиво на него посмотрела:
— Хотите сказать, проклятие до сих пор активно?
— Ну а зачем бы я забирал мумию из музея?.. Ее нельзя очистить.
Я рванула к выходу, Вольский — за мной. И только в коридоре, сдерживая смех, он покаялся:
— Простите… я пошутил, не удержался от соблазна, видя ваше серьезное лицо.
Я открыла рот, чтобы сказать пару ласковых… как вдруг поняла, что едва ли не впервые в его глазах нет льда. Он улыбался! Искренне, открыто улыбался.
Глядя в серые, искрящиеся весельем глаза мага, покачала головой:
— Я не обижаюсь, шутка забавная. Спасибо за экскурсию, она получилась увлекательной.
— И вам спасибо за отзывчивость, приятно, когда слушают с неподдельным интересом.
Мы смотрели друг на друга и улыбались непонятно чему. Как завороженные. Во всяком случае, я точно: на несколько мгновений время остановилось. В мире существовал только один мужчина и его согревающая душу улыбка.
И поэтому приближение Лизы услышала раньше мага, но недопустимо поздно для оборотня.
— Александр, я могу накрывать на стол?
Меня домоправительница намеренно игнорировала, а вот Вольского сверлила удивленно-раздраженным взглядом. И в нем явно читался вопрос: «А что вы тут делали?»
— У вас есть график, Лиза, мое разрешение вам не требуется, — холодно ответил маг и, указав мне рукой вперед, произнес: — Пойдемте, Миамина.
И я пошла. Сзади сопела недовольная домоправительница, чуть дальше шагал хозяин дома.
Когда проходили мимо кухни, дверь распахнулась, выпуская Дашу, жующую рогалик. Я верила, что подопечная не жульничает и затаилась, как и договаривались, на первом этаже, но все-таки надеялась, что она выбрала не территорию моего «врага», — боюсь, повар им стал после варки теста, — а какую-нибудь кладовку. Коварная девчонка…
«Зайка! Спасибо, что нашла его, Миа!»
— Не за что, — улыбнулась я, отдавая Дарье ее пушистого любимца.
Интересно, как он оказался на пороге домашнего музея? Это не то место, куда можно заходить маленьким девочкам. Да и не могла дверь быть открытой просто так. Похоже, я расслабилась и попалась в элементарную ловушку. Кто знает, во что вылилось бы для меня посещение музея без разрешения, будь на месте Вольского другой маг? Подозрительный и менее сдержанный? Скорее всего я бы уже собирала вещи.
Во время ужина, на котором присутствовали все, кто жил в доме Вольского, ситуация с незапертым музеем немного прояснилась.
— Лиза, верните ключ Василию, — спокойно произнес маг, разрезая отбивную.
Девушка молча достала ключ из кармана узких брючек и протянула шоферу. Тот, сначала побелев, затем покраснев, виновато посмотрел на работодателя:
— Александр, я…
— Ты не будешь оставлять ключ без присмотра, — закончил за него Вольский и поднялся из-за стола. — Лиза, принесите кофе в мой кабинет через полчаса.
Тишину после его ухода нарушал только стук вилок о тарелки. Этот показательный уход сказался на настроении присутствующих сильнее, чем если бы Вольский накричал. Я не могла до конца разгадать его характер и стиль общения с подчиненными. Его не боялись, нет. Они не хотели его разочаровать, что ли? Похоже на то.
Ознакомительная версия.
