— Меня зовут Стурр, и я был вызван на поединок Киррином. Прошу вас быть судьей в этом поединке, Рриса.
Если бы она уже согласилась быть судьей, то обращаться надлежало бы «Ваша честь» и никак иначе. Но согласия пока что не было. Вместо этого драконочка сделалась на сто двадцать процентов официальным лицом.
— В каком классе ты учишься, Стурр?
— В первом.
Моего будущего противника не просили представиться: видимо, он уже обрел известность.
— Я согласна быть судьей в этом поединке.
Я учтиво опустил гребень:
— Благодарю, Ваша честь.
К полному моему удивлению последовало:
— Как судья запрещаю проведение этого поединка вплоть до зимних каникул.
Слабым утешением было то, что и Киррин явно ничего не понял. Рриса же продолжала:
— Согласно правилам, в течение первой половины обучения в первом классе поединки могут состояться лишь между первоклассниками.
А ведь отец мне не говорил об этом пункте правил. Забыл, что ли? Не очень верится: у драконов память превосходная. Скорее, просто не знал. Видимо, это положение применяется редко. Но оно в мою пользу. Я буду тренироваться; теперь у меня есть на это не только время, но и официальная возможность. Телемагию мы ведь уже начали изучать.
А еще один положительный фактор состоит в том, что согласно правилам, с момента вызова на поединок и до его начала противники обязаны не общаться друг с другом: ни словом, ни делом. Значит, не надо ждать мелких пакостей в спину.
Разумеется, по прибытии домой я тут же обо все рассказал родным. Реакция была очень разнообразной.
Отец ничего не сказал, но взгляд его означал: «Я это предвидел и предупреждал». Но беспокойства в нем не было. Лишь позднее я понял, что сработала привычка сержанта: подчиненные не должны догадываться, что командир встревожен.
Мама подумала то же самое, но скрыть чувства не могла или не захотела.
Саррод был хорошим братом. Он буркнул:
— Поединок будет трудным, но ты… значит… держись как следует. Умеешь ведь, я знаю. Ну а если что надо, так спрашивай. Расскажу и покажу.
Сестричка ласково коснулась моего бока хвостом и доверительно сообщила:
— Знаешь, я верю, что все будет хорошо. Сама не знаю, почему, но верю.
Выходит, что до окончания зимних каникул надо научиться не то, что стоять — подтягиваться на ушах.
Глава 6. Тактика и юриспруденция
Каникулы почему‑то просвистели мимо — я и не заметил. Все время ушло на отработку связок и вариантов. Поскольку официально мне уже начали преподавать телемагию, то и отец получил законное право обучать приемам работы с таковой.
Я понимал, что в силе удара и вообще по физическим возможностям отстаю и еще долго буду отставать от противников. Технически они меня будут переигрывать просто за счет скорости реакции и перемещений. И единственным моим оружием будет тактическая неожиданность. Вот почему к связкам, даваемым отцом, я (уже в одиночестве) пытался добавить нечто от себя. То, что было в моих скрытых возможностях. Потенциально действенных вариантов оказалось мало. Даже очень мало.
День настал. Место для поединка было тем же, где я присутствовал. Зрителей было прилично меньше. Почему?
Мы с Киррином приветствовали друг друга с холодной учтивостью завзятых дуэлянтов. Соответствующая доля приветствий досталась судье.
Рриса отступила на два шага и звонко крикнула:
— Начинайте!
Тактическую манеру соперника я угадал: ошеломляющий напор с первых же секунд. Но к ней я готовился.
Удар справа — ухожу нырком направо и тут же налево, уворачиваясь от второго удара с левой передней. Проводить встречный пока нельзя: дистанция велика, а мои лапы короче. А на этот раз меня пытаются подловить на таком же уходе направо. Но и это я предполагал: уход назад, Киррин проваливается, я провожу встречный и тут же бросок влево.
Плохо то, что без телемагии я не мог бы так финтить. А запас энергии не безграничен. Значит, не в моих интересах затягивать поединок.
После пятого удара в пустоту Киррин сообразил, что тактику надо менять. Это плохо. Значит, попался образованный соперник. То есть мое и без того зыбкое преимущество может сойти на нет. Теперь второклассник лишь обозначал атаки, вынуждая меня расходовать энергию перемещения на уклонение от ударов, которых не было. Так меня надолго не хватит. Но до конца первого раунда я все же продержался практически вничью.
Во втором раунде я словил пару ударов на уходах. У человека это дало бы синяки. У драконов синяки не видны за чешуей, однако это не значит, что гематомы вовсе не существуют. Но потерпеть было можно. Хуже было то, что я все никак не мог засечь момент для той единственной атаки, которая принесла бы победу.
Но в третьем раунде Киррин меня все же подловил. Он понадеялся на свою защиту (и правильно), подставил бок под удар и точно попал встречным задней левой по суставу моей правой передней лапы. Боль я заглушил дозированным воздействием магии жизни (опять расход!) и тут же перекатом ушел от мощного удара сверху.
Не заметить действие своего удара он вряд ли мог. Теперь он спокойно доведет поединок до победы, потому что с бездействующей передней я буду вынужден расходовать телемагию в куда большем темпе. Значит, надо срочно ставить тактическую ловушку. Терять уже нечего.
Я притворился, что чуть‑чуть замедляюсь — так и должно быть, если я бы экономил телемагию. Боковые перемещения у меня выглядели неуверенно. Ну, проводи коронный верхний передней правой! Я же вижу: она у тебя ведущая.
И он купился. Удар был нанесен очень хорошо и точно, но в самый последний момент под хвостом оказался ледок. Киррина повело влево. Вот мой единственный шанс. Бросок вперед, и угол челюсти с нервным узлом оказался в пределах досягаемости моей правой. Удар и одновременное воздействие магией жизни.
Мы упали одновременно. По прикидкам, сделанным до боя, он должен был проваляться в самом для меня худшем случае секунд тридцать. Я же свалился от истощения. Голос судьи я расслышал, как сквозь густейший туман:
— Ничья!
Ну да, когда оба соперника не в состоянии продолжать поединок — битая ничья. Но мне от этого было не легче. Правда, я сумел встать на ноги, но опередил в этом Киррина секунд на пять, не больше.
— Благодарю, Ваша честь.
Эту ритуальную фразу положено говорить обоим участникам. В тот момент я думал, что ее и сказал. Уже позже мои болельщики (а были и такие) уверяли, что они этих слов не слышали. Впрочем, Рриса была рядом.
— Благодарю, Ваша честь.
Киррин говорил куда бодрее, но ноги его слушались ничуть не более, чем мои — меня.
