Галкарис схватила его за руку и прижалась к ней лицом.
– Скажи, что ты решил? – прошептала она.
– Если он двинулся к морю, я пожелаю ему доброго пути, – ответил Копан. – А если он все-таки ищет дороги в Стигию, я… я помогу ему. Как, ты сказала, называется этот драгоценный камень? Кошачий Глаз? Как, по-твоему, дорого ли за него дадут в Кордаве?
Как ни странно, он хорошо и крепко выспался. Муртан пробудился с первыми лучами солнца. Есть ему не хотелось, поэтому он ограничился несколькими глотками воды и уселся на одного из коней. Второго он повел в поводу.
Начался новый день, и этот день был совершенно не похож на все предшествующие. Теперь Муртан путешествовал один. Никто не защищал его, никто за ним не ухаживал, никто не ссорился из-за его благосклонности. Он ни за кого не отвечал и был предоставлен сам себе.
«Наверное, это свобода, – думал Муртан. – Однако мне что-то страшновато… Полагаю, к этому нужно привыкнуть. В юности со мной случалось нечто похожее. Но все-таки тогда я находился в родном городе, среди людей, и у меня были друзья и родственники, к которым я мог бы обратиться…»
Теперь берега Стикса не казались ему такими уж живописными, и мысли о художнике, который нарисовал бы для него пейзаж, больше не приходили Муртану в голову. Он был озабочен куда более простыми вещами: где достать пищу, где переночевать, как перебраться на противоположный берег и достичь, наконец, цели путешествия. Словом, из богача с причудами Муртан превратился в самого обыкновенного странника, такого же беззащитного перед невзгодами и злыми людьми, как и любой бездомный путник в этом мире.
Муртан осознавал это превращение и не слишком печалился из-за него. Если что-то и огорчало молодого человека, так это гибель его слуг. Ему было жаль людей, умерших из-за него.
«С другой стороны, – подумал Муртан, – я не могу позволить себе роскошь долгой печали. У меня есть куда более насущные заботы. И к тому же все эти люди нанялись ко мне совершенно свободно. Что до женщин – что ж, участь наложниц такова. Иногда они меняют хозяев, но никогда – судьбу и образ жизни…»
Лучшим утешителем в подобных случаях всегда служат новые невзгоды. Муртан ехал на коне, высматривая, нет ли поблизости хорошей переправы. Река неустанно катила свои мутные воды по равнине, и что-то зловещее чудилось в ней. Там, на другом берегу, простиралась Стигия, страна таинственных богов, жестоких жрецов, кровавых жертвоприношений, тайн, погребенных в заброшенных храмах.
Ни на одно мгновение у Муртана не возникло желания отступиться от первоначального замысла. Он не сдастся, не откажется от своего плана! И дело вовсе не в том, что Муртану жаль богатств, оставленных в Кордаве. И уж точно не в том, что ему хотелось лишить жизни коварного Гриста – а в злонамеренности этого «приятеля» Муртан уже давно не сомневался.
Нет, просто Муртан был упрям и не привык к поражениям. Да и к чему обзаводиться столь дурными привычками?
Он остановил коня, потому что ему вдруг показалось, что кто-то следит за ним, следуя по пятам.
Муртан огляделся по сторонам, но никого не заметил. Это было странно.
Впрочем, что в путешествии по долине Стикса не было странным? Уже одно то удивительно, что Муртан сумел забраться так далеко.
Если верить старой карте, которую Муртан тысячи раз рассматривал в своей библиотеке, то двигаясь к югу он доберется до города Луксур. Напротив Луксура наверняка существует хороший надежный мост, так что можно будет покинуть Шем и очутиться наконец в Стигии.
Что ж, лучше такой неопределенный план, чем вовсе никакого. Муртан снова двинулся в путь.
Он проехал совсем немного, когда стало очевидным, что его все-таки выслеживают. Чей-то взгляд непрерывно буравил его затылок. Муртан ощущал этот взгляд на себе так явственно, как будто некто прикасался к нему рукой.
Он остановил коня и обернулся. Никого. Но теперь путник уже не даст себя обмануть.
Привстав в стременах, Муртан громко крикнул:
– Кто здесь?
Ответа не последовало. Муртан вытащил из ножен длинный тонкий меч, который предложил ему Конан, и приготовился защищаться. Он не сомневался в том, что нападение последует в любое мгновение.
Почуяли неладное и забеспокоились кони. Порыв ветра, очевидно, донес до них какой-то чуждый запах.
Это насторожило Муртана куда больше, чем взоры невидимого соглядатая. Если бы лошади уловили присутствие человека, они не тревожились бы так сильно. Нет, кто-то другой скрывался в прибрежных кустах.
Муртан спешился. Он не чувствовал себя достаточно умелым наездником, чтобы управлять перепуганной лошадью и одновременно с тем разить врага. Лучше уж встретить опасность уверенно стоя на земле.
Кони бросились бежать, едва лишь их отпустили. Муртан закрылся мечом и приготовился.
Небо как будто потемнело, яркое солнце на миг скрылось за мимолетным облачком. И тут кусты сильно зашумели, и прямо перед Муртаном очутились два странных существа.
Они были крупными, раза в полтора больше обычного человека. Издалека их можно было бы принять за горилл, стоящих, опираясь на мускулистые руки, сжатые в кулаки. Их спины были покрыты жесткой шерстью, а вдоль хребта росли черные, торчащие вверх иглы.
Их длинные хвосты, также покрытые иглами, мерно ударяли по земле. Зловещее гудение распространилось вокруг. Самый воздух вибрировал и дрожал, наполняя душу безотчетным ужасом.
Муртан стиснул зубы и услышал, как они хрустнули. Он – образованный, цивилизованный человек! Он не позволит каким-то жутким существам запугать себя.
Но ему было страшно, и ничего не свете он так сейчас не желал, как возможности очутиться у себя дома, в Кордаве. О, если бы между ним и этими чудищами легли Рабирийские горы и сотни лиг пути!
Он избегал смотреть на морды своих врагов. Черные, сморщенные, с белоснежными клыками, наползающими на губы, с большими, круглыми, удивительно светлыми глазами, – эти «лица» до странного напоминали человеческие. И в то же время ничего человеческого не было в их взгляде – холодном взгляде хищника.
Удары шипастыми хвостами по земле становились все сильнее и чаще, и вдруг один из шипов вырвался из хвоста. Словно пущенный из катапульты дротик, он полетел прямо в Муртана.
Тот не ожидал подобного способа атаки. Игла пробила Муртану плечо, к счастью, не задев кость, и выскочила наружу.
Муртан ошеломленно смотрел на кровь, бегущую из его левой руки. Только этого не хватало! А если эти стрелы еще и ядовитые? От одной мысли о яде Муртана бросило в дрожь. В таком случае он обречен: никто здесь не найдет его, никто не придет ему на помощь. Местные крестьяне, как и любые другие, не жалуют чужаков. А в том, что Муртан чужак, сомнений ни у кого не возникает: оливковый цвет кожи, разрез глаз, манера подстригать бородку – все выдает в нем зингарца, а не шемита.
