Лишь в одном Мо проявлял непослушание. Патэ Ламан, опасаясь, что когда-нибудь Избавленный просто кинется в реку, запретил ему сидеть на берегу Лейки. Мо обещал, что ноги его больше не будет на обрыве. Но когда его дом пустовал и из кузни на краю деревни Проклятых не доносился звонкий голос молота, все знали, что Мосес сидит на ветвях огромной осины и смотрит на реку. Так он мог сидеть часами. Пастыри ругались, грозили, Мо кивал дурной головой и… забывал обещанное. В конце концов на него махнули рукой, убедившись, что топиться полоумный не собирается.
Впрочем, в Лейке было довольно трудно утонуть…
Первым вестником перемен стал подслушанный разговор пастырей. Вернее, не подслушанный, патэ не таились от полоумного, пребывая в полной уверенности, что он их не услышит, а услышит, так не поймет, а поймет, так не придаст значения и тут же забудет.
Отчасти пренебрежение, сквозившее в косом взгляде пастыря Ламана, заставило Мосеса внутренне взбунтоваться. Он разучился видеть и понимать, думать сложные думы и направлять сильные мысли, но он был сыном недавно покоренного народа. Покоренного, но не покорившегося.
Кузнец запомнил разговор. Пастыри говорили о сложном положении стратига Матиса и возможности военного похода на Еретиков.
Через полтора года в деревне Проклятых появился Александр. И Кати сказала Джо и Максу, что его вытащила только собственная могучая воля, а не искусство пастырей…
Она оглянулась, Мо стоял в зелени ее сада. Она бы все равно его увидела, но…
Мосес спрятался.
Он сам не понял, как это у него получилось, но Жива вокруг него застыла в молчании, послушная, как в снах о прошлой силе. Друзья не разглядели его ауры.
– И только чудо помогло ему не стать, как Мосес, – тихо докончила она.
Мо вышел из-за кустов, и девушка ласково заговорила с ним. Мо не ответил и поскорее пошел к своей осине. Ему надо было обдумать услышанное. И вспомнить значение слова «воля».
Назавтра Алек попытался сам дойти до колодца и молодой кузнец увидел, что такое воля. Но еще долго не мог он осознать собственную волю и лишь рядом с горном был свободен…
Они бродили целый день.
Алек с интересом осматривался по сторонам, но ничего необычного не видел. Все те же деревья, звуки, запахи. Словно они ходили не в глубине леса, почти граничащего с тем лесом, а где-нибудь в паре шагов от дома.
Забавно… Он и сам не заметил, как привык называть домом не большую и светлую избу в Дорнохе, а маленький домик в деревне Проклятых.
Около солончаков оказалось полным-полно следов зверья. Джо, сияя, пообещал, что завтра они будут лакомиться нежной сырой печенью.
– Хватит, пошли назад. – Джо бросил озабоченный взгляд на небо, солнце уже падало к горизонту. – Далеко забрались, как бы на патруль не налететь…
– А сами охранники здесь охотятся?
– Шутишь? Им нельзя, да и боятся они… этих… – Джо невольно понизил голос и оглянулся по сторонам, словно ожидая, что целая банда «этих» выскочит из-за деревьев.
– Но ведь они за рекой…
– За рекой, не за рекой… Станет тебе охрана разбираться. Стрельнут с перепугу, объясняй им потом…
Все взрослые мужчины граничных деревень по очереди дежурили в патрулях. Караулить тот лес ходили и достигшие возраста мужества юноши – это входит в обряд посвящения.
Солнце одолело последнюю четверть дневного пути по небу и уже закатывалось за Лаг-Аргаран, когда друзья выбрались из леса – не совсем там, где собирались. Джо оглянулся, выругался нехорошими взрослыми словами и сказал, что в этом месте Лейку не перейдешь, нужно топать вверх по течению. Пока они добирались до места, кончился короткий осенний вечер и пала ночь.
Взошла луна, ее тонкий острый серп вспарывал темноту. Звезды были крупные, яркие, но в лесу было хоть глаз выколи.
– Кажется, здесь. Вот упавшее дерево.
– Вовсе не здесь. Еще долго идти. Там почти напротив чертог.
– Лодка…
– Еще дальше. Ты что, совсем не ориентируешься?
Алек обиженно засопел. В родных местах они с Дэном знали каждое дерево, но здесь все было так незнакомо…
– Знаешь, чем ночью по лесу ноги ломать, – Джо остановился и сбросил с плеча котомку, – давай заночуем здесь.
– Ты серьезно?
– Серьезнее некуда. Ночью ходить – только в чертовы путы попадаться.
– Замерзнем.
– Фигня. Костер разведем. Спалим это самое бревно. Ты одежду взял?
– Ага…
– Рога. Одевай прямо сейчас. А то отморозишь себе… чего-нибудь пока еще нужное.
Алек выпотрошил свою котомку и оделся, Джо тем временем наломал хворосту, создал огонь. Юноши раскинули одеяла и уселись по разные стороны длинного костра.
– Наши будут волноваться.
– Не будут. Я сказал, что мы можем задержаться. В крайнем случае Кати с легкостью нас досягнет. – Джо протянул хлеб и холодное мясо. – Идешь на день, пищи бери на неделю.
Издалека донесся тягучий вопль. Алек вопросительно посмотрел на друга, тот нарочито беспечно пожал плечами:
– Сова… – и пододвинул поближе топор.
– Кто сторожит первым?
– В охранников злого леса поиграть захотелось? Ты. – Джо завернулся в одеяло. – Костер не подпустит больших зверей. Разбуди меня, когда луна будет вон там… как же это… во второй страже.
Новичок сомневался, что сможет уснуть. Он сидел, завернувшись в одеяло, глядел, как догорал костер, изредка вставал размяться. Джо безмятежно посапывал. «Хорошо ему, он бывалый», – подумал Алек, усаживаясь так, чтобы не уснуть…
Он летел невысоко над лесом, иногда ныряя в зеленую листву. Бестелесным духом перемахнул реку и увидел вдали огоньки деревни.
Ты ходил в ходж? О чем ты думал?
Ты ищешь силу?
Жаждешь могущества?
Хочешь понять, кто ты?
Твоя дорога – сюда.
Алек вдруг очнулся, смутно осознавая, что прошло немало времени. Он потянулся, сбросил одеяло, сердясь на себя за то, что умудрился задремать сидя и с открытыми глазами. Ногой пихнул в угли остатки дров, хворост затрещал и ярко вспыхнул, Джо заворочался по другую сторону костра. Ладно, пускай его дрыхнет.
Деревья тянули корявые руки к скорчившийся у костра фигуре. Тени метались, прыгали в бесшумной пляске. Холод потихоньку забирался под одежду. Чувствуя, что его снова охватывает сонное оцепенение, Алек встал и принялся ходить вокруг огня.
Костер доел сучья и снова приугас, ночь придвинулась вплотную. Юноше показалось, что кто-то окликнул его по имени.
Он крепче стиснул древко копья, изо всех сил вглядываясь и вслушиваясь. Джо зашевелился и резко сел, почти с ужасом глядя на друга. Потом его лицо расслабилось.
– Что с тобой?
