Маиса принесла гостье чай со сладостями и скромно присела на краешек старого дивана. "Как скаллинарка", — подумала принцесса.
Взяв в руки чашку, девушка приготовилась отвечать на вопросы хозяев. Но ее ни о чем не спрашивали.
Проведав Маркуса и убедившись, что он окружен теплом и заботой, принцесса прошла в отведенную ей комнату и, наскоро отмыв с себя дорожную пыль, провалилась в глубокий сон.
Стелла проснулась в спальне с массивной дубовой мебелью. Она нежилась в постели, считая черно-белые ромбы на потолке. Вставать не хотелось, несмотря на то, что солнце горящими стрелами било сквозь щель в неплотно задернутых шторах.
Девушка потянулась и перевернулась на другой бок, чтобы лучше рассмотреть обстановку комнаты. Она полностью соответствовала южно-лиэнскому провинциальному стилю, главными чертами которого были дешевая роскошь и кустарное подражание сиальдарским интерьерам. Местные феодалы заказывали у местных умельцев столы и стулья с львиными головами, покупали вычурные тяжеловесные светильники, искренне полагая, что эти вещи исполнены дворцового изящества.
Пересилив лень, Стелла встала, умылась, оделась и вышла в узкий коридор. На лестнице она столкнулась со служанкой.
— Вы уже встали, Ваше высочество? — Она сделала реверанс. — Госпожа велела узнать, не соблаговолите ли Вы позавтракать с ней.
— Соблаговолю, — улыбнулась девушка.
Маиса ждала ее в той же комнате, где они вчера пили чай. В этой женщине было что-то странное: несмотря на то, что барон был не так уж беден, а сама она — не уродлива, Маиса вела жизнь "старой девы" и беспрекословно подчинялась брату, словно восточная женщина.
— Доброе утро, Ваше высочество. — Баронесса почтительно поднялась к ней навстречу. — Надеюсь, Вы хорошо отдохнули?
— И Вам доброе утро. — Стелла села. — Спасибо, хорошо. У меня к Вам одна просьба, — улыбнулась она, — не называйте меня "Ваше высочество", можно просто на "Вы".
— Как пожелаете. Чего бы Вы хотели на завтрак?
— Да ничего особенного, я буду то же, что и Вы.
— Но, может быть, Вы желали бы…
— Я полагала, что в Лиэне не принято так преклоняться перед гостями, — рассмеялась Стелла.
— Извините, привычка, — смутилась Маиса. — Брат говорит, что женщину украшают предупредительность и услужливость. А еще покорность.
— У Вашего брата замашки тирана, — покачала головой принцесса.
— Нет, что Вы! Он ко всем очень добр, а строг только со мной. Я сама виновата. Когда я была немного старше Вас, да простите Вы мне такое дерзкое сравнение, я влюбилась, безрассудно и безнадежно. Он был не из моего круга, ветренен, но красив, как Теарин. — Воспоминания о первой любви вызвали мечтательную улыбку на ее лице. — Я совсем потеряла разум, настолько, что решилась бежать с ним. Я назначила ему свидание у калитки старого сада, там, за домом. Вместе с ночным ветерком слетела по лестнице, отворила калитку… Он ждал меня со сладкими словами любви на устах. Только мы взялись за руки и поспешили к лошадям, появились слуги и силой вернули меня домой. Возлюбленный вероломно бежал, едва услышав их шаги. Отец был уже не молод, мой недостойный поступок свёл его в могилу. Теперь Вы понимаете, что строгость брата оправдана; будь я в послушнее и смиреннее в юности, над нашей семьёй не нависла бы угроза позора.
— Поэтому Вы не замужем?
— Я могу выйти замуж лишь за того, на кого укажет брат. Простите, простите меня, я утомила Вас болтовней и ненужными откровениями, и чай уже остыл.
— Ничего, я люблю холодный чай.
Принцесса позавтракала. Все это время Маиса не двигалась и, казалось, не дышала. На губах застыла услужливая улыбка, а взгляд был обращен куда-то в пространство, за пределы стен комнаты.
— Она похожа на забитого зверька, — подумала Стелла.
После завтрака принцесса навестила Маркуса.
Принц полулежал на высоких подушках. Выглядел он лучше, чем вчера, но на лице по-прежнему ни кровинки.
— Доброе утро. — Стелла придвинула стул к кровати. — Как твой бок?
— Спасибо, уже лучше. Меня перемазали всякой дрянью, так что теперь я иду на поправку, — Маркус улыбнулся. — А ты как?
— А что я? Выспалась, позавтракала, ни на что не жалуюсь.
— Тебе тут как?
— Да так, — пожала плечами девушка. — Слушай, выздоравливай скорее!
— Если бы это было в моих силах.
В комнату вошел деловитый пожилой мужчина в черном и попросил ее уйти.
— Больному нужен покой, — сказал он, позвякивая склянками на столе.
Стелла покорно вышла, оставив друга наедине с врачом. Она бесцельно бродила по дому и наконец вышла в сад, о котором упоминала Маиса. Он ей понравился: пестрый от цветов, пропахший душистыми травами.
Принцесса подошла к калитке. Интересно, она все та же, или ее заменили после неудачного побега баронессы?
Здесь пахло нагретой солнцем травой, просто, но в то же время приятно. Внезапно вместо этого запаха она ощутила другой — аромат фиалок. На ветках зачирикали птички, запорхали по воздуху бабочки. Несомненно, в саду появилась богиня, но вот какая?
Ответ девушка нашла очень быстро: среди ветвей обозначился профиль Эмануэлы.
— Здравствуй, принцесса. — Ее голос звенел, словно ручеёк.
Эмануэла спорхнула на землю; от ее венка из небесно-синих фиалок вновь пахнуло весной. Вся она, такая воздушная и грациозная, казалась самым неземным существом из всех богинь и, вместе с тем, такой близкой и родной.
— Нет-нет, не надо меня приветствовать, — она опередила готовые сорваться с языка принцессы слова. — Я пришла, чтобы помочь тебе. Я вылечу твоего друга и перенесу вас к Ринг Маунтс.
— Разве это возможно, Божественная? — удивилась Стелла.
— Конечно, возможно! — улыбнулась Эмануэла. Какой, наверное, глупый вопрос для нее. — Мне подвластны силы природы, а время — это такой пустяк! — Она рассмеялась.
Вечно юная богиня подошла к принцессе и коснулась ее ладони — на них распустились снежно-белые лилии.
— Ты похожа на эти цветы — такая же чистая внутри.
Эмануэла провела рукой по воздуху — и на сконфуженную девушку посыпался дождь из снежно-белых цветов.
Богиня хлопнула в ладоши и звонко прокричала:
— Лети ко мне, моё облачко!
Прозрачное, словно тончайший лессарский шелк, облако медленно спустилось с небес.
— Лети к принцу Маркусу и исцели его.
Облако дрогнуло и полетело к дому.
— Считай, что твой друг здоров. — Эмануэла улыбнулась. — Вечером Вы сможете уехать.
Богиня исчезла, оставив после себя легкий аромат фиалок. Стелла удивленно взглянула на то место, где она только что…. Стояла? Парила? Она искала подвох, но пока не находила. А он должен быть — с чего вдруг с ней общаются на равных, решают ее мелкие проблемы, играют ради нее в игры со временем, вмешиваются в естественное течение вещей? И все улыбаются, так приветливы и милы. Все это наводило на мысль, что она выступает в роли ягненка, которого холят и лелеют, чтобы потом принести в жертву.
