Одев на шею медальон, она ощутила его приятную тяжесть и почувствовала прилив сил. Словно мама, которую она почти не помнила, своей заботливой мягкой рукой провела по щеке.
Окинув еще раз прощальным взглядом то, что осталось от дома, она побрела в деревню, в поисках таверны.
Так странно было вновь вернуться туда, где она провела свое детство. Где носилась вдоль кривых деревянных заборов с ордой грязных, пыльных, таких же, как она детишек. Двенадцать. Ей почти исполнилось двенадцать, когда отец собрал все вещи, погрузил их на несколько телег и повез семью в город, оставив бабушку одну причитать им вслед. Бабушка была упрямой. До последнего считала, что столица — гнездо разврата и алчности и что негоже им перебираться в его нутро. Говорила, что из-за высоких домов и огромных крыш Боги в городе не видят тебя, а значит, ничем не могут помочь. Может, она была и права. Когда, спустя три месяца умирала в их новом большом доме мама, молились все. Даже маленький Эйон. Но Боги не ответили. Позже, говорящая с богами, что принимала роды, сказала, что ребенок перестал развиваться.
Его перестали видеть Боги за крышей нового дома?
* * *
Время еще было раннее, и в таверне никого не было, кроме хозяина, который что-то записывал в толстую книгу у себя за стойкой.
Она оглядела довольно чистое заведение, мельком глянула на хозяина и радостно заулыбалась.
— Тир! Дядя Тир — она вприпрыжку направилась к стойке. — Как ты?!
Полный мужчина в годах прищурился, разглядывая ее, потом недоверчиво улыбнулся.
— Тáйга? Блах тебя подери! Вот это да! Как ты тут оказалась?
— Ты сам как? Хозяин таверны?!
— Да! — он с гордостью выпятил грудь. — Вот, купил года два назад. Когда война закончилась. Тут такая разруха была! В порядок привел. Детям будет что оставить. Хорошее дело! И жена готовит, и сын помогает. И младшенькая. Тут и живем. А старшая… Помнишь Аку? Замуж вышла! — и он пустился рассказывать о свем нехитром быте. Потом спохватился.
— Да что это я все о себе? Ты тут откуда? А семья где? Отец? Надолго к нам?
— Нет отца. Больше нет. И семьи больше нет.
— Жаль, — Тир похлопал ее по плечу и понимающе отвернулся. — Хороший был человек. И мать твоя…
— Не надо, — Тáйга сузила глаза. — О них не надо.
Тир замолчал, неловко сочувствуя.
— Ушла я. — она вкратце рассказала ему что и как.
— Да… во дела! — Тир почесал голову. — Умеешь ты неприятности находить. Зачем тебя вообще из дома советника понесло? Обиделась? Замуж выдают? Бабье дело оно какое? Сиди себе при муже, да забот не знай. Чай, не работать в поле зовут. Дура, ты девка! Теперь нашла себе подвигов на мягкое место!
— Ничего. Я сильная. — Тáйга обиделась на него за непонимание. Зная отца, Тир должен был поддержать ее, а не корить, что не стала смирно ждать своей участи.
— Сильная! Да ты отродясь ничего крепче отцовской розги не нюхала. Как теперь собираешься дальше куковать? В город к дяде своему тебе путь теперь заказан. И на кой ты этой своре дауров сдалась?
— Не знаю я. — она насупилась, слушая упреки Тира. — У меня ни приданного, ни родства.
— Вот и я о том же! Да о такой партии девке только мечтать!
По своему, он, конечно, был прав. И сама она это тоже сознавала. Куда как проще и спокойнее было бы подчиниться судьбе и жить, угождая новым родственникам. Только она другая. Это не для нее. Девушка, в своих снах убивающая злодеев, злого короля, спасающая народ и страну, творящая подвиги и добро направо и налево, просто обязана была что-то сделать. И сделала. Напакостила, по мере своих возможностей.
Воспоминания вновь вызвали улыбку на лице.
— Ты, наверное, есть хочешь? — отошел от своих упреков Тир. Он окликнул девушку с кухни, и та принялась собирать обед.
— Хочу! — Тáйга облизнулась. — Очень хочу. Я бы сейчас одна пол-козленка съела.
— Козленка нет, но…
— Мне нужна еда и одежда. — твердый негромкий голос прервал их разговор.
В дверях стоял ее знакомый.
Тир мельком глянул на нового посетителя и радушно приветствовал его.
— Одежды отродясь не продавал. А еда найдется. — сказал он, поворачиваясь к кухне.
— И с собой припасов. — мужчина подошел ближе и положил на стол монету.
Глаза хозяина довольно блеснули. Он прикусил золото.
— А куда идешь? На сколько дней припасы готовить? Пешим, али конным?
— Пешим. С собой в мешок. На несколько дней. Хорошей еды. Сдачи не надо.
— Добрые нынче путники. — Тир радостно сунул монету за пазуху.
Тáйга с сожалением проводила взглядом так небрежно растраченное золото, приструнивая себя «не твое — не жалей». Она же ясно объяснила этому дуралею, сколько стоят его запросы, а он так легко расстался с золотым! Можно подумать, он какой-нибудь местный принц.
— Дядь, мне тоже еда нужна с собой. И фляга. И одежду бы я купила у тебя. Продай хоть какую. — Тáйга выложила свою монету на стол.
— Добрые нынче путники… — Тир удивленно и озадаченно встретил еще один золотой. — Одежда то найдется. — Тир проводил свою помощницу, принесшую обед, взглядом, — только куда ты пойдешь то? Куда собралась?
Тáйга, урча от удовольствия, принялась за горячую пищу. За соседним столом расположился ее недавний спутник, медленно ковыряясь в своем обеде.
— Не знаю даже. Отец говорил к соседям идти, а от них через море плыть. Только боюсь я моря. Страшно на большую воду.
— Эт я тебя понимаю, — Тир подпер рукой подбородок и смотрел как она ест. — Я сам воды соленой боюсь. Мне уж лучше по суше. Надежнее. Да и куда тебе одной идти? До альваров далеко. Дороги то нынче неспокойные. Одной девице лучше не путешествовать.
— Ну а что мне делать? Сюда добралась, не съели.
— Оставайся у нас. Руки нужны. Помогать будешь.
Тáйга задумалась, облизывая пальцы. Чем тут плохо? Будет по кухне помогать: вечная готовка, мойка посуды, да вездесущие руки пьяных посетителей, возомнивших себя лордами. Не то, чтобы она щепетильно относилась к такой работе. Да и будет ли что-то лучшее для нее? Но после такого грандиозного побега, после того, как она самого советника короля по носу щелкнула, остановиться ЗДЕСЬ и стать посудомойкой? С другой стороны, кто сказал, что ее не ограбит первый встречный, не изнасилует и не отнимет лошадь вместе со всеми ее пожитками? Но! Путешествуют же как-то люди. Перебираются из города в город живыми и невредимыми. Это ей так не везет? Будь она мужчиной, было бы все гораздо проще. Но и не все мужчины горят желанием пристукнуть тебя или залезать под юбку. С одним она провела пару ночей рядом и ничего. Жива осталась. Вот если бы попутчиков найти себе…
