Усталость и бренди быстро сморили его, но вскоре после полуночи он проснулся на своем естественном ложе от хриплых, гортанных голосов. «Что за чертовщина, — подумал Даффи спросонья. — Не иначе шайка на дороге». И оцепенел, ибо понял, что, если только он не стал жертвой неких удивительных чревовещателей, голоса доносились сверху, перемещаясь по небу.
Он не мог распознать язык, на котором перекликались существа, но звучал он явно как восточный — турецкий или арабский. «Неужто это все взаправду, — гадал Даффи, — или это бренди ударило мне в голову?»
Под звуки, похожие на хлопанье знамен на ветру, голоса удалились к северу, и Даффи наконец облегченно вздохнул, услышав их отзвуки далеко над озером.
«Никогда в жизни, — думал он, пытаясь взять себя в руки, — сверхъестественное не преследовало меня так, как за последние полторы недели». Он мог припомнить два-три странных случая из детства: престарелый господин, удивший рыбу на берегу Лайффи, который бесследно пропал, стоило юному Даффи на мгновение отвести взгляд; два облака над холмами Уиклоу, поразительно похожие на сражавшихся дракона и медведя; крошечный человечек, который подмигнул ему с ветки и, подпрыгнув, исчез в листве. Но тридцать лет назад подобное легко могло сойти за сон или игру. А недавние происшествия были слишком реальны. «Что же заставило нечисть повылезать из своих нор? — размышлял он. — Что?»
Он снова задремал, когда вдруг с севера донеслись слабые крики, но и на расстоянии Даффи отчетливо расслышал в них неистовый ужас. «Боже милосердный, — сообразил он, — это компания Йонта. Летуны добрались до них». Он приподнялся, но тут же безнадежно пожал плечами и лег обратно. «Чем я могу им помочь? — думал он. — Сейчас глубокая ночь, луна скрылась, а я на другой стороне озера. Да и будь я с ними, вряд ли я бы смог противостоять этим неведомым тварям».
Через несколько минут крики стихли. Ирландец хватил еще бренди, потом еще, закрыл глаза и попытался уснуть.
Наутро Даффи с трудом спустился с дерева, которое скрипело и ходило ходуном под яростным ветром, налетевшим с запада. Ветер раздувал его накидку и бросал в лицо длинные волосы. Когда Даффи спрыгнул на землю, вокруг крутились листья и сломанные ветки, точно уносимые потопом, а по небу рваными лохмотьями стремительно неслись серые тучи. «Господи Иисусе, — сказал себе Даффи, удерживай шляпу на голове, — можно подумать, настал конец света».
Он пошел по дороге к озеру, наклоняясь против ветра при каждом шаге и вцепившись в ворот накидки, чтобы не дать ей улететь вдаль на манер мохнатой летучей мыши. «Интересно, — прикидывал он, — сумею ли я в такую погоду справиться с переправой? По крайней мере стоит попытаться, — решил он, и тут же у него мелькнула мысль: — А с чего это я так тороплюсь? Или мне так не терпится увидеть Ипифанию?» На мгновение он почти забыл про Йонта.
Озеро походило на громадное оконное стекло, по которому в подкованных сапогах марширует невидимая армия; ветер разносил барашки и вздымал бесчисленные волны. Даффи взглянул на переправу, в душе содрогаясь от перспективы перетягивания парома через озеро, но с удивлением обнаружил, что паром уже пришвартован к берегу. Вчера его точно здесь не было, сказал он себе. Кто же успел его подтянуть?
Он побрел по замусоренному берегу к пристани и внезапно заметил стоящего на носу парома старика. Хотя спутанные волосы и борода паромщика были белее кости, ростом он был все шесть футов, с широкими плечами и мускулами атлета. Несмотря на пронизывающий ветер, одежду паромщика составляли лишь сандалии да повязка на чреслах.
— Две монеты за переправу, — произнес старик, легко перекрывая низким голосом шум ветра.
Даффи проковылял по пристани и осторожно перелез на паром.
— Какие монеты? — проговорил он, шаря под накидкой. «Слава богу, он готов переправиться, на его месте я бы вряд ли согласился», — подумал он.
— Мне что за дело! — рявкнул паромщик. — Сказано, две монеты.
Благословенны будь темные жители лесов, подумал Даффи, опуская два цехина в мозолистую ладонь, прежде чем сесть на скамью, хоть как-то укрытую от ветра высоким планширом. Старый паромщик отвязал швартовы, покрепче уперся узловатыми ногами в днище и взялся за протянутый на другой берег канат. Крутясь и подскакивая на неспокойной воде, точно пойманная рыба, плоскодонное судно стало удаляться от пристани.
Ошарашенный Даффи уставился на старика, будучи уверен, что на одном из берегов колесо переправы вращают волы. Да он тянет паром в одиночку, изумился ирландец. И по такой воде! Его сердце разорвется через пару минут.
— Позволь помочь тебе, — предложил Даффи, вскакивая на ноги.
— Нет, — ответил паромщик. — Сиди на месте.
«В его голосе слышится усталость, — подумал Даффи, вновь опускаясь на место, — но от труда куда более длительного, перед которым сегодняшние усилия не более примечательны, чем полученные от меня две жалкие монеты».
Даффи взглянул на неспокойную воду впереди и внезапно вспомнил об окликах в небе и криках, услышанных прошлой ночью. «Точно ли крики доносились из лагеря Йонта? Пожалуй, да. Хотелось бы надеяться, что эти летучие твари не имеют ко мне никакого отношения, но, пожалуй, старый Людвиг был-таки прав. Я стал Ионой для Йонта и его спутников».
Он с тревогой взглянул на небо в обрывках облаков, опасаясь увидеть наверху кружащие крылатые фигуры вроде гигантских нетопырей. Но тут же ему пришло в голову, что летунов, кто бы они ни были, не могло не отнести на восток ураганным ветром. Точно само их появление здесь заставило землю вздрагивать.
Туго натянутый над водой канат гудел как басовая струна при каждой потяжке старого паромщика. Даффи покрепче ухватился за борт, все еще ожидая, что старик свалится замертво.
Однако противоположный берег мало-помалу приближался, и разбитый нос парома наконец ткнулся в сваи северной пристани. Даффи поднялся на ноги.
— Что ж, любезный, — проговорил он, — благодарю за беспримерный…
— Убирайся из моей ладьи, — оборвал старик. Ирландец нахмурился и вылез на пристань. Немногословны эти деревенщины, подумал он.
На усыпанной обрывками шкур и щепками прогалине виднелись остатки лагеря, но ни одного тела не было. Даффи так и не решил, радоваться этому или нет.
К полудню ветер стих. Он разогнал облака, и на солнце Даффи клонило в сон, так что ирландец расстелил под деревом накидку, растянулся на ней и задремал в пятнистой тени листвы.
Примерно через час его разбудил звук, который за последнее время начал приедаться ему, — лязг мечей. Даффи вскочил, свернул накидку и попятился в лесную чащу. «Хотя бы на сей раз, — сказал он себе, — останусь в стороне».
