— Что с ним случилось?! — Павел снова поднялся. Отец начал что-то говорить, а внутри у Павла, в голове, всё перемешивалось и загоралось, видения, смутные сны, они заслоняли реальность. Он сам не помнил, как выбрался из дому. Следующее, что помнил — подъезд, и почему-то не их, а соседний, словно шёл рядом и сил не стало идти. Пустынный двор, хотя время вполне ещё детское, и плавящийся горизонт. Закат.
* * *
…Елена не стала идти прямой дорожкой. Захотелось в лес, там теперь спокойнее. Лес её любит, вообще вся природа, и Елена пошла к тому самому месту, к столам в лесу, где ей вернули телефон. Там как дома. Вот и в этот раз она направилась по едва заметным тропинкам, пролезала сквозь кусты — клещи и комары её тоже не трогают, лес не обижает — и вот она, та полянка. Чище тут стало, бутылок меньше, прочего мусора. Елена посидела на скамейке, прижимая ладонь к животу. Вика, как ей казалось, немного беспокоится, хотя как она может знать?
И пошла. Вон он, дом его родителей, крыша отсюда видна, прогуляться всего минут десять.
* * *
Павел сидел, прижимая ладони к лицу, и ему было нехорошо. Всё внутри кружилось. Воспоминания. Словно включили их.
— Паша, туда не ходи, мама ругаться будет! — кто-то хватает его за руку и не позволяет пойти прямо через дорогу, к клумбе. — Ну подожди! Сейчас вместе пойдём, видишь — машина!
Голос смутно знакомый. А лица не видно. Но его хватают за руку и влекут, и столько ещё интересного там, и деревья, и кусты, вот только мама не любит, когда он идёт к кустам, ловит за руку. А там что-то интересное, там тропинка, полутьма, и так интересно туда бегать и выбегать снова на свет!
…Павел пришёл в себя. Звук палочки. Кто-то идёт, постукивая тросточкой. Павел встал со скамейки и не удивился, увидев Афанасьевну. Баба Лиза шествовала мимо дома — видно, из магазина идёт. Ей в этом дворе нечего делать, ей прямо, прямо, через три квартала и налево. К их дому.
— Баба Лиза! — Павел вскочил и направился следом. Когда нашлись силы бежать — побежал.
И никого. Пустая улица, как вымерли все. И только Афанасьевна, суровая и непреклонная.
Елена сразу почуяла запах беды, а когда мать Павла выглянула из своей комнаты и спросила, где Петя — поняла, с кем беда. Отец долго смотрел на гостью, потом как проснулся — улыбнулся и отошёл, жестом пригласил войти.
— Заходите, — добавил он. — Паша так часто о вас рассказывал. А я думал, выдумывает всё. Проходите, проходите. Паша только что был, вы разве не встретились?
Елену бросило в жар, она чуть не кинулась назад.
— С ним всё хорошо? — она прижимала косынку к груди. Странно, зачем надела её, ведь не к маме домой шла, мама терпеть не может, когда девушки в беретах или лыжных шапках ходят.
— Идёмте, — он поманил её за собой. — Идёмте, выпьем чая. У вас такой взгляд. Жив Петя, жив и здоров…
«Петя»??
— Как вы его назвали? — Елена понимала, что ноги едва держат, и уже нет сил бежать назад. Просто нет.
— Пашей, — отец удивился. — Проходите, Лена, я очень рад вас видеть. Паша расстроился, но с ним всё хорошо.
— Кто такой Петя? — спросила она. — Вы только что назвали его Петей! Я слышала!
— Да?! — отец потёр лоб. Вот у кого Паша перенял эту привычку. — Это старая история. Подождите, — он закрыл дверь на кухню. — Ей лучше не слышать, — пояснил он, — она и так не в себе.
— Какой сейчас год?! — вздрогнула Елена, посмотрев на календарь.
— Седьмой, — удивился отец. Вениамин… Вениамин Прохорович, вспомнила Елена. — Что с вами такое, на вас совсем лица нет!
— Я ищу Пашу, — и Елена расплакалась, и не было сил сдерживаться. — Он пропадает, понимаете? И всё как во сне, и я тут у вас, и год другой, и ничего не пойму…
— Он обиделся, — Вениамин Прохорович протянул Елене кружку с водой. — Мы думали, что он всё забудет. Так было бы лучше. Но он пришёл, и спросил. Я не мог сказать ему неправду.
— Расскажите, — Елену тряс озноб, — расскажите мне.
* * *
Пете было почти шесть, Паше — два с небольшим. Старший брат не всегда любил гулять с младшим — куда с этой мелочью, ни с товарищами поиграть, ничего — да и следить за ним, Пашу вечно в кусты и канавы тянет, и поди объясни ему, что там и собаки гадят, и не очень приятные люди шатаются, и всё остальное. Но… Петру нравилось заботиться, и Паша его слушался охотнее, нежели отца. И рассказывал младшему брату обо всём, хотя понимал, что тот беседу не поддержит, и вообще минут через пять увлечётся чем-то другим. Да, иногда было обидно. Но всё равно так приятно, когда у тебя такой брат! Вот скоро вырастет, и с ним будет интересно обо всём поговорить! И рассказать ему потом, какой он был смешной, когда маленький. Мама запрещала называть его глупым, он не глупый, просто всему нужно время, ты был точно таким же!
…Всё, что удалось узнать, у случайных прохожих — Паша бросился через дорогу, прямо под колёса, и Пётр, недосмотревший, с криком кинулся туда же. Не зима, водитель успел затормозить. Паша бежал и бежал, к таинственным кустам и лесу на той стороне, а Пётр, подвернувший ногу, не мог бежать так быстро. И испугался, ужасно испугался за брата, ведь ему не объяснишь, что нельзя так через дорогу, и мама с папой дома накажут, и за дело! Отвлёкся, недоглядел!
Потом… потом Петю принесли домой с разбитой головой, всего в крови. Говорили, что споткнулся там, в лесу, ударился с размаху головой об острый край камня. Пашу потом поймали в лесу — он так и бежал себе куда-то, и обиделся, когда его схватили и понесли домой. А дома… Дома и мать, и отец были не в себе от горя, и впервые Паша ощутил на себе тот взгляд матери. Впервые он понял, что мама не рада его видеть, она чем-то очень недовольна.
И его не пускали в комнату, к брату. Не пускали, и всё. И было страшно. Сам не понимал, почему страшно.
* * *
— Петя умер через день, — добавил Вениамин Прохорович, руки его начали трястись. — Так и не пришёл в себя. Нам сказали потом, всё решали минуты. Если бы его нашли минут на пять раньше, всё бы обошлось, поправился бы. С тех пор Вера стала другой, она решила, что Паша во всём виноват. А потом мы всё продали, поменяли квартиру. Через полгода Паша уже не вспоминал о брате, как будто заказали ему. И мы редко говорили.
— Я могу… могу поговорить с ней? — Елена поднялась.
— Не стоит, — покачал головой отец Павла. — Она как вспомнит ту историю, потом плачет весь день.
— Паша иногда видит брата, во сне, — Елена посмотрела ему в глаза. Теперь она была уверена, отчего Паша плакал во сне. — Он говорит во сне. Что вы так смотрите?! — и поняла, почему так смотрит. — У меня будет ребёнок! — она хотела крикнуть, но получился шёпот, сумела взять себя в руки, не разрыдалась. — Ребёнок от него! Мы с ним всё уже решили, он не с Марией будет, со мной! Господи, неужели вы не понимаете?!
