— Смотрите, что я принес! — победоносно заявил он, входя в дом.
— Ух, ты! — только и смогла проговорить та. — Вот уже и не думала, что ты придешь не пустой. Ну, давай, будем ужин готовить, что ли.
— Давайте. А у вас есть соль, какая-нибудь крупа, еще чего там надо, не помню?
— Соль есть, крупы немного найдется. У меня еще есть яйца, мука, сахар…
— Погодите, погодите, — перебил мальчик. — Вы же говорили, что есть только лягушки и змеи. Откуда все остальное?
— Соль и немного крупы у меня было, а все остальное я в деревне взяла. Сбегала, пока тебя не было.
— В какой деревне?
— Да тут рядом.
— И вас не боятся?
— Боятся, потому и дают все, что попрошу. Только раньше вот мы расплачивались монетами, а теперь так дают. Боятся, что бед да несчастий на них нашлю, если откажут.
— А куда же монеты делись?
— Ох, чего пристал. Есть давай готовить, потом расскажу. Живот аж от голода сводит. А он тут со своими расспросами пристал. Что да почему.
— Простите, — сказал Саша.
Каждый занялся своим делом. Что и говорить, есть хотелось обоим. Ужин получился отменный. Однако разговора не получилось. Мальчик так устал от событий сегодняшнего дня, что просто падал с ног от усталости. Поэтому после ужина он помог убрать со стола и, пожелав спокойной ночи, сразу лег спать. Ребенок очень надеялся, что во сне он увидит папу и маму. А Люкели надеялась, что этот мальчик останется с ней навсегда. О ней так еще никто никогда не заботился, не помогал. И никто не называл ее Счастливой. Никто не думал о том, как ее лучше назвать, чтобы ее жизнь складывалась хорошо. Да, удачно она согласилась на подмену. Возможно, это ее самая удачная пакость за все время.
— Доброе утро! — поприветствовала Елена Киркегора. — Вижу, ты хорошо спал, даже не разделся.
— А чего раздеваться? Утром все равно опять одеваться.
— Логично. Ну что ж, думаю, что твои друзья, Кариус и Бактериус[19], будут рады поехать с нами в Хельсинборг.
— Какие еще Кракус и Баракус? Нет у меня никаких друзей! — возмущенно сказал тролленок.
— Не Кракус и Бакарус, а Кариус и Бактериус. И живут они у тебя во рту.
Киркегор посмотрел на Елену с подозрением и пошел в ванную. Он открыл рот и посмотрел в зеркало. Улав откровенно развлекался, наблюдая всю эту сцену. Девушка с трудом сохраняла серьезное выражение лица.
— Врешь ты все, — заявил Киркегор. — Нет там никого.
— Очень даже есть, — возразила Елена. — Два малыша: один черноволосый, а другой — рыжий. Оба они до того крошечные, что разглядеть их можно только через сильное увеличительное стекло. Хочешь, схожу и принесу тебе такое? Посмотришь, как они у тебя там живут и строят себе дом в твоих зубах. Представляешь, сколько у них комнат! Какое им там раздолье: никто не заставляет мыться, причесываться, раздеваться перед сном. Красота!
Тролленок с недоверием смотрел на Елену, но больше не возражал.
— Все готовы? — спросил Улав. — Пойдем завтракать?
— Пойдем, — согласилась девушка. — Так есть хочется!
А за завтраком Елена обратилась к Маше:
— Представляешь, Маша, у Киркегора такая радость! С ним едут два его друга Кариус и Бактериус!
— Вот как? Здорово! — воскликнула девочка и захлопала в ладоши. А потом повернулась к тролленку: — Киркегор, а можно я поздороваюсь с ними и скажу, как я рада, что они едут с нами? Открой, пожалуйста, рот, а то они меня не услышат.
— А зачем? Они тебя знают? — ревниво сказал Йем. Ему очень не хотелось, чтобы у Маши был еще кто-то в друзьях, кроме него. Он ужасно боялся остаться один.
— Знают. Они и тебя знают, и Лену, и всех остальных. Они же уже второй день с нами, как и Киркегор. Ну же, Киркегор, пожалуйста, открой рот, — продолжала упрашивать девочка.
— Отстань, — огрызнулся он. — Поесть дай.
— Ну, пожалуйста, — присоединился к ней Йем. — Я тоже хочу с ними поздороваться.
— Не буду, дайте поесть, — снова грубо ответил тролленок.
— Ребята, — мягко сказала Суль, — хватит. Пусть поест. Потом, все потом.
— Хорошо, — в один голос ответили Маша и домовенок.
Киркегор продолжал есть, насупившись. Хулиганить ему не хотелось. Никто его не заставлял ничего делать. Злость и раздражение к себе ему больше вызвать не удается. Все идет не по плану. Даже не перечит никто! Все желания выполняются. Да еще и эта девчонка! Ладно, он им еще покажет!
Когда завтрак почти закончился, Киркегор взял со стола оставшуюся еду и кинул в Машу. Затем еда полетела в домовенка. Маша не заставила себя ждать и ответила тем же. Йем не отставал. Последовал новый залп в девочку. Взрослые уже успели прийти в себя от такой неожиданности и решили остановить эту баталию. Они взяли всю оставшуюся еду и опустили ее на головы домовенка, девочки и тролленка. Те были в восторге. А так как кидаться больше было нечем, то баловники нехотя вышли из-за стола.
— Так, а теперь — мыться, — скомандовала Суль.
— Пошли, Йем, мама велит мыться, — сказала Маша и пошла к выходу.
— Ага, пошли, — довольно согласился он.
— Киркегор, а ты с нами пойдешь мыться или в свой номер? — поинтересовалась девочка.
— А я не собираюсь мыться, — ответил тролленок. — И так нормально.
— Ну как хочешь, а мы пошли. Пока, увидимся позже, — и Маша с родителями и домовенком пошли в свой номер.
Елена и Улав немного прибрались после побоища и тоже пошли к себе. Киркегор поплелся за ними. Ему было дискомфортно. Еда была за шиворотом, в волосах, прилипла к одежде. Было бы здорово помыться и переодеться. Но это означало, что они победили. Ну уж нет! Он пойдет до конца. А это значит, что мыться он не будет. Не будет — и точка!
— Так, Киркегор, если ты уже собрался и готов к выходу, то придется подождать. У тебя есть пара часов. Можешь посмотреть телевизор. Вот, смотри. Я покажу тебе, — сказал Улав и стал учить тролленка, как управляться с пультом. Тот молча сел на диван и слушал объяснения молодого человека. Спустя несколько минут после того, как он остался один, Киркегор понял, что помыться все-таки надо. Тролленок встал и пошел в комнату к Улаву и Елене. Они о чем-то тихо разговаривали. Когда вошел Киркегор, молодые люди прервали разговор и посмотрели на него.
— Что-то случилось? — одновременно спросили Улав и Елена.
— Нет, ничего. Просто я хочу помыться и сменить одежду, — сообщил тролленок.
— Хорошо. Я приготовлю тебе чистые брюки, рубашку, носки и белье. И если хочешь, то я могу тебе помочь помыться, — предложила девушка.
— Чего? Не надо мне твоей помощи, — завозмущался Киркегор, покраснев. Ему ужасно хотелось, чтобы его помыли. Это так приятно, когда о тебе кто-то заботится. Но он чувствовал себя неловко оттого, что он был мужчиной, а Елена женщиной. Киркегор стеснялся ее. Ведь все его выпады были только защитной реакцией, а сам он был всего лишь маленьким мальчиком.
